Подарок небес
Шрифт:
– И каков вердикт? – поинтересовался я, наблюдая за Юлей.
– Интеллект выше среднего, творческая личность, эмоционально обостренно воспринимает действительность, обладает очень развитой фантазией, – старательно перечислила Валентина Сергеевна. – Специалист посоветовал не одергивать Юлю, через какое-то время она перестанет рассказывать о Деве Марии и придумывать «родную маму». Но пока что проблема не снята. Фантазия у Юли феерическая. Как-то раз я спросила у нее: «Солнышко, ну чем тебе не угодило имя Юлечка? Оно красивое, сочетается с отчеством и не такое распространенное, как Катя». Знаете, что она ответила?
Я
Валентина Сергеевна вздохнула:
– Обычному ребенку такое на ум не взбредет. Якобы родная мама во время беременности постоянно разговаривала с дочкой и называла ее Катей. Скажите, подобное может быть?
Я почувствовал, как по спине потек пот.
– Ваня, – заорал Энди, – то есть Дедушка Мороз, расправь старые кости, встряхни бороду и поторопись зажечь елку.
Дети весело засмеялись, а я поспешил к розетке, куда следовало, не привлекая внимания, вставить «вилку» от гирлянды.
Когда наше время истекло и дети, получив по мешочку со сладостями, стали разбегаться, я подошел к Юле и спросил:
– У тебя есть телефон опекуна Семена Михайловича?
Девочка вздернула подбородок и прищурилась:
– Конечно.
Я вынул мобильник.
– Продиктуй мне цифры.
Юлечка не проявила любопытства, спокойно назвала номер. Я ее поблагодарил, пошел к выходу и уже на пороге, повинуясь необъяснимому чувству, обернулся. Девочка, демонстрируя прогиб в пояснице, стояла ко мне боком, потом она повернулась, вздернула подбородок, прищурила голубые глаза и, потряхивая белокурыми кудрявыми волосами, заспешила к двери, чуть выдвинув одно плечо вперед. Мне захотелось перекреститься и прошептать стишок, который частенько говорила крохотному Ванечке няня:
– Иисус, защитник детей, будет всегда с тобой, за руку возьмет, через беды проведет, даст надежду и слезки утрет.
Семену Михайловичу я позвонил сразу, как только вышел из детского дома. Он оказался приветливым и согласился принять меня прямо сейчас, несмотря на то что часы показывали полдевятого вечера. Опекун жил в центре, и я, испугавшись предпраздничных пробок, поехал на метро.
В годы моего детства и юности подземка напоминала сказочный дворец. Маленький Ванечка восхищался мраморными полами, мозаикой на потолке «Маяковской», бронзовыми фигурами на «Площади Революции», заглядывался на витражи «Новослободской», побаивался строгих дежурных в черных шинелях, которые, взмахивая флажками, разрешали составу отъехать от перрона, и обожал кататься на эскалаторах. В метро тех времен было тепло зимой и прохладно летом, в нем ничем не воняло, пьяных тормозили суровые контролеры, а о нищих, бомжах и дворовых собаках в вагонах никто и подумать не мог. Окончив институт, я спустя некоторое время стал обладателем личного автомобиля и перестал спускаться под землю. Конечно, я пользуюсь метрополитеном время от времени, но не испытываю при этом, как в детстве удовольствия.
Но сейчас, сидя на продавленном диване и глядя на трех псов, мирно дремлющих около дверей, я негодовал. Поймите меня правильно, я люблю животных, но где гарантия, что эти шавки здоровы?
– Станция «Белорусская», – объявил диктор.
Псины вскочили и ринулись к дверям, они явно знали, где им нужно выходить.
– Кому погадать?
Пассажиры никак не реагировали на присутствие ромалы, в конце концов она нависла надо мной. Я в свое время прочитал несколько книг, посвященных цыганам, поэтому без всякого аффекта сказал:
– Лаве нане [2] .
– Ух, много знаешь, – восхитилась девчонка, – я тебе так скажу, без рубля. Тебе сейчас надо соединить двух людей, ты поможешь им встретиться и обретешь свою любовь и счастье! Смотри, не поленись, иначе младенец Иисус расплачется, а его слезы – камни, из которых вырастет преграда к твоей удаче.
2
Денег нет.
Согласитесь, это было уже слишком. Слава богу, поезд подъехал к следующей остановке, я, как ошпаренный, выскочил из вагона. Не верю колдунам, экстрасенсам, ведуньям, прорицателям, но от слов цыганки меня затошнило в прямом смысле этого слова, и я разозлился на себя. Иван Павлович, ты превращаешься в кликушу. До Рождества осталось чуть-чуть, а наглая ромала хочет заработать, вот и поминает к месту и без оного младенца Христа. Надо привести нервы в порядок и спокойно поговорить с опекуном малышки.
Услышав мой вопрос про Юлю, Семен Михайлович крякнул.
– Мы с Федором, отцом девочки, учились в автодорожном институте, дружили со студенческой скамьи, вместе праздники отмечали. Хорошая у них с Леной семья была, они друг друга любили, не ссорились ни в нищете, ни в богатстве. Но в интимные подробности их жизни я не вникал. Знаю, что у них долго не было детей, а потом Лена родила Юлю. Меня пригласили посмотреть на девочку, когда ей исполнилось четырнадцать дней. Федя развернул пеленки и говорит:
– Сеня, гляди, какая красавица!
А я от ужаса онемел. Лежит какая-то жуткая кукла, голова огромная, тела почти нет, руки-ноги – словно паучьи лапки.
До сих пор свою оторопь помню, я подумал в тот момент: «Вот беда, надо же таким страшилищем уродиться!» Еле-еле улыбку на губах удержал. А через пару месяцев Юля стала похожа на человека, и я успокоился, не хуже, чем у других, девочка получилась.
– Значит, ребенок в браке появился не сразу? – переспросил я.
Сергей Михайлович причмокнул.
– Нет. Они уже всякую надежду потеряли, думали, останутся бездетными. Лена лечилась, постоянно по врачам моталась, ей всякие подсадки эмбрионов делали. Извините, не очень я в курсе. Один раз Федя улетел в Тольятти и задержался там, а меня позвала Лена и попросила:
– Сеня, отвези меня в Центр матери и ребенка на процедуру.
Другу семьи совсем не хотелось тащиться с Еленой по столь щекотливому делу, и он попытался отбиться.
– Лучше дождись Федора, он во вторник вернется.