Подарок от злого сердца

Данилова Анна

Но Марк был почему-то уверен, что убийца все же один. А эксперт выразил свое сомнение в том, что стрелял один и тот же человек, хотя обе женщины были убиты выстрелом в голову (в случае с Мариной Русалкиной убийца действовал менее решительно, он сделал несколько выстрелов в голову, Тамаре же досталась одна пуля в висок). «Либо он не профессионал, либо стреляли разные люди».

Встречался Марк и с любовником Марины, Андреем Сапрыкиным, и лишний раз убедился, что именно любовники знают о своих женщинах меньше других. Не то, что близкие подруги. Андрей говорил о своей погибшей любовнице весьма скупо, из чего Марк понял (по каким-то деталям и обрывкам фраз), что тот пользовался добротой Марины, брал у нее деньги и даже поехать отдыхать с женой в Турцию мог позволить себе лишь на деньги любовницы. Получалось, что он был альфонсом, быть может,

именно поэтому ему и было неловко вообще вспоминать о своих отношениях с Русалкиной. Марк попытался выяснить причину, заставившую Марину устроиться в ресторан официанткой. Он даже спрашивал у Андрея, не говорила ли Марина о том, что собирается написать книгу об официантках, иначе как можно объяснить это ее дикое желание поработать в «Риголетто»? Сапрыкин был настолько удивлен таким вопросом, что не сразу нашел, что ответить. Сказал только: она же не писатель, не журналист. И вообще, его этот разговор явно тяготил. Что касается алиби, то на момент убийства Андрей был в Турции. Брат Русалкина – на Байкале. Сам Русалкин – у себя в офисе.

Стоп! Лара. И Людмила. Быть может, у этих женщин были с Мариной какие-то отношения? Или денежные, или кто-то кому-то перешел дорогу, увел мужчину? И Людмила, и Лара находились в ресторане в момент убийства. Но, положим, если убийца – хозяйка «Риголетто» Людмила, то зачем же гадить в собственном ресторане? С ее-то деньгами она не стала бы сама мараться. А Лара… А вот Лара – темная лошадка! К тому же – наследница. И так получилось, что ей, по сути, досталось все то, что прежде принадлежало семье Русалкиных. А может, у нее были отношения с самим Русалкиным?

Марк снова подозревал всех и вся. И это при том, что главный подозреваемый сидел в следственном изоляторе, и именно отпечатки его пальцев имелись на пистолете, из которого была убита Тамара. Почему бы тогда не заняться более плотно Шаталовым? И почему Марк сомневается в том, что убийца – именно он? Тем более что из этого же оружия были убиты еще три человека: банкир Седов, его родной брат, он же телохранитель, и Мичурин, полковник милиции. Шаталов клянется и божится, что это не он, что он вообще никогда не видел этих людей и тем более не убивал их. Но как же объяснить тогда появление у этого безработного шалопая такой дорогой машины, одежды и сейфа, набитого деньгами (эта находка произвела на Локоткова такое впечатление, что он-то в отличие от Марка уже не сомневался в том, что все убийства – дело рук Шаталова)? С другой стороны, Лара, подруга Тамары, утверждает, что у Карибовой с Шаталовым был настоящий роман и что Тамара просто сходила с ума по этому парню.

Если вспомнить, что все, кто знал Тамару, в один голос утверждали, что она в последнее время ходила сама не своя, даже потеряла аппетит, то это действительно смахивает на любовные переживания, причем безответные. На это же указывают и письма Тамары (экспертиза подтвердила, что они написаны рукой Карибовой), правда, неотправленные, но адресованные именно Вадиму Шаталову, где чувствуется, что она тоскует по нему, много пишет о своей любви, о чувствах, переживаниях, и снова – безответных. Хотя письма-то как будто бы расплывчатые, и если бы Марк не знал, что Вадим, по сути, бросил ее, то подумал бы, что роман пусть и вяло, но продолжается.

Из Москвы пришла информация: есть отпечатки пальцев, оставленные в ее квартире посторонними людьми. Марк попросил экспертов проверить, нет ли среди них следов Шаталова и Британ. Оказалось: только Британ. Что ж, это и неудивительно, если учесть, что Лара время от времени навещала свою подругу в Москве. И что это значит?

Да ровным счетом ничего! В московской квартире Карибовой не было ни денег, ни документов – ничего, что могло бы пролить свет на столичную жизнь официантки.

Марк еще раз перелистал страницы дела Тамары Карибовой, подшил в папку листы с результатами экспертизы отпечатков пальцев, хотел уже было закрыть дело, но ему захотелось снова взглянуть на копию брачного договора Карибовой и Русалкина. Вспомнились слова Валерия Русалкина, брата Александра Русалкина: «…она особенно-то и не стремилась к этому браку, говорила, что «наелась» мужчинами и их обещаниями, что она никому не верит. И что если Саше так уж нужен этот брак и он хочет, чтобы она поверила ему, то в случае его измены все должно достаться ей. Он подписал это не глядя. И завещание тоже, само собой, было составлено в ее пользу».

У Марка голова шла кругом, он никак не мог понять: как же могло

случиться, что мужчина настолько доверился женщине, что подписал такой странный и опасный для него контракт? В случае измены! Он нашел этот пункт в контракте и принялся внимательно вчитываться в каждое слово. Измена. А если бы Тамара подстроила все таким образом, чтобы его уличили в измене? Но не подстроила же! Значит, контракт не сработал. Он просто, быть может, не успел сработать. Русалкин умер. И вот тогда выстрелило завещание. Которое тоже составлено было в ее пользу. Причем Русалкин этого и не скрывал, Лара знала об этом. Не исключено также, что он бравировал этим, ему хотелось, чтобы все знали, как он любит свою жену и как доверяет ей. А что жена? Неужели это действительно была настоящая любовь? Страсть? Но если так, тогда как объяснить роман Тамары с Шаталовым? Что же это получается: не успела она похоронить мужа, как в ее жизни сразу же вспыхнула новая любовь к молодому парню с сомнительной репутацией и непонятно откуда взявшимися деньгами? Стоп. Деньги! А что, если машину и все остальное купила Шаталову Тамара? Или же он каким-то образом заставил ее раскошелиться? Тамара – деньги – Шаталов. Что-то здесь не чисто!

Марк вышел из прокуратуры и позвонил Рите. Спросил, что привезти из города, после чего заехал в супермаркет, купил продукты и помчался за город. Туда, где много свежего воздуха, где пахнет речной водой и земляникой, чаем с мятой, холстами и красками, где Рита, любовь, семья и совершенно другая, идеальная жизнь.

18

2006 г.

– Лара, как хорошо, что ты приехала! Я вся извелась уже, нервы ни к черту, вздрагиваю от каждого шороха, мне так и кажется, что к калитке кто-то идет, а если слышу шум подъезжающей машины, так и вовсе дурно становится, в пору хоть под кровать прятаться. Вот до чего себя довела. Ну же, входи, ужасно рада тебя видеть.

Дом в Вязовке она по-прежнему считала своим, родным, здесь Тамаре была знакома каждая половица, каждая картина на стене, каждая чашка в буфете. Сад и огород заросли бурьяном, полынью, травами, сливовой и вишневой порослью – расчищать было бессмысленно, да и для чего? Все равно Тамара жила здесь временно, и хотя это «временно» могло растянуться на целый год, какой смысл сажать что-то в июне? Вишня, пусть и одичавшая, разросшаяся, все равно собиралась плодоносить.

– Шантаж, скажу я тебе, – говорила чуть позже Тамара, разливая горячие щи по тарелкам, – дело хлопотное и нервное. Расскажи, как твой знакомый, ты звонила мне и сказала, что он согласился.

– Говорю же, что приеду с хорошими новостями. Слушай. Я объяснила ему, что у меня есть подруга. Хотя нет, начать надо с самого начала. Понимаешь, то, что мы прежде придумали с моей подругой, которой муж якобы передает алименты и приносит их в здание милиции, показалось мне настоящей глупостью. Ты уж прости меня, но я решила поступить по-своему. То есть рассказать все как есть, правда, с некоторыми изменениями.

– Что? Что ты сказала? Рассказать все как есть?! Да ты что, Лара, с ума, что ли, сошла? – И Тамара отшвырнула от себя ломоть черного хлеба. – Мы же договаривались с тобой!

– Да пойми ты, история с алиментами не прошла бы, и мой знакомый, пусть он даже и сын маминой подруги и все такое, то есть человек, который меня никогда не выдаст, все равно не идиот! Думаешь, его не заинтересовала бы история, в которой он, милиционер, должен был принимать самое активное участие: забирать с подоконника пакет с деньгами? В какой-то мере он рисковал. Но ты пообещала ему сто долларов с каждой сделки? И про эти сто долларов я тоже думала. Вот мы придумали с тобой про алименты, и получается, что это просто какие-то огромные алименты, с которых мы дарили бы ему сто долларов. Это все равно много. А рисковать за пятьсот рублей ему тоже вроде бы смысла нет. Вот и получается, что эти сто долларов должны были каким-то образом соответствовать той сумме, которую он должен забирать с подоконника. Еще я подумала о том, что кто-то из двоих твоих должников – Марина ли, Русалкин – мог проследить за тем, кто именно забирает деньги. А вдруг Русалкин подошел бы к Виктору, так зовут моего приятеля, и пригрозил бы ему разоблачением, а наш милиционер – ни сном ни духом. Получилось бы, что Русалкин что-то имеет против передачи алиментов. Словом, Виктор понял бы, что мы его обманули, точнее, я, я обманула. Зачем мне подставлять его? Лучше уж предупредить, чем мы занимаемся.