Подарок судьбы или сковородка с подарком
Шрифт:
Девушка крепко зажмурилась. Может, всё, что было – это сон? Последствия бурного возлияния? Всё это – демоны, драконы, лешие? Сейчас она откроет глаза и обнаружит мирно спящую Ирку на коврике в прихожей. Ну да, она имела обыкновение там засыпать, когда была не совсем трезвой. Подруга всегда стремилась на ночь домой, но силы каждый раз покидали её, как только руки касались коврика. Поэтому, Маша перед такими посиделками меняла обычный придверный коврик на пушистый и мягкий.
«Досчитать до 10. Раз, два, вдох, три, четыре, пять шесть, выдох, семь, восемь, вдох, девять, десять … Открываю!»
Маша распахнула глаза – на неё сразу тяжелым грузом
Маша поискала глазами мобильник – он сиротливо лежал на тумбочке и даже не мигал. Батарейка села. Девушка механически подключила телефон к блоку питания и клацнула выключателем на чайнике. Через пару минут она вдыхала забытый запах растворимого кофе. Сколько прошло времени? Наверное, её давно уволили с работы. И объявили в розыск. Маша сжала обеими ладонями горячую чашку – в квартире было холодно, отопление, как всегда, работало еле-еле. Хорошо, что Ирка уговорила её в прошлом году провести подогрев пола. Маша щелкнула тумблером на системе «Теплый пол» - часа через 2 пол прогреется, станет уютнее. Легким писком дал знать о себе оживший телефон. Девушка включила его, подождала, когда он загрузится и открыла список входящих звонков. Усмехнулась – несчетное количество звонков от Ирки, пару от начальника, даже один от Макса. Были ещё звонки с неизвестных номеров и несколько от последнего заказчика.
«Нужно прослушать голосовые», – только подумала Маша, как тишину прорезал резкий зуммер – телефон ожил и принимал вызов.
– Алло, – она равнодушно нажала на громкую связь.
– Машка! Негодница! – на том конце возмущалась подруга. – Где тебя двое суток носило? Я уж все больницы и морги обзвонила, даже бывшего твоего достала! Разве так можно – исчезать и ничего мне не говорить?
Маша вздрогнула в недоумении – двое суток? Всего? Это время так по-разному течет или её просто вернули так? Она испуганно приложила руку к животу – а что с дочкой? И тут же ощутила ответное успокаивающее тепло – все в порядке, ТАМ все по-прежнему. Растет.
– Мне нужно было уехать на пару дней, – хрипло сказала она Ирке.
– Маш, я ж волнуюсь, – уже тише возмущалась подруга. – Могла бы предупредить.
– Так получилось, – холодно сказала Маша. Её было неловко перед ней, но сейчас не хотелось никого видеть и слышать. – Я тебе потом перезвоню.
Оборвала разговор и вернулась на диван. Значит 2 дня. Впереди долгожданный отпуск. Только нужен ли он сейчас? Хотя … Можно погулять, сходить в кафе и налопаться любимого мороженого пралине, прицениться к детским вещам … И встать на учет по беременности. Маша посмотрела на часы – время близилось к окончанию рабочего дня. Набрала номер регистратуры районной поликлиники и записалась на прием.
Надо жить дальше.
Брачная татуировка красиво обвивала руку. Зачем она теперь ей? Маша впервые принялась рассматривать замысловатое плетение черного кружева. Да-а-а, мастеру пришлось бы попотеть, набивая такой рисунок. Она дотронулась до завитушек – на душе стало спокойнее, как будто кто-то прикоснулся к её оголенным нервам в успокаивающем поглаживании. Маша закрыла глаза и погрузилась в воспоминания. На столе остывал забытый кофе …
Ирка прискакала вечером с допросом и
– Клиент подогнал, – торжественно водрузила она на стол шедевр французского виноделия. – Доставай бокалы и рассказывай – где тебя носило.
– Мне нельзя, – Маша красноречиво укрыла живот руками.
– Машка-а-а, – восхищенно протянула подруга. – Неужели? А Макс знает? Ты ему сказала?
– Макс не имеет к этому никакого отношения, – Маша достала бокалы и поставили на стол. – Я сок буду.
– Так он поэтому от тебя ушел? Узнал, что ты ему изменила? – понимающе закивала головой Ирка.
– Нет.
– Оставишь ребенка или …– Ирка сделала неуловимый жест рукой.
В животе у Маши похолодело. Она торопливо погладила «дочку» и сердито буркнула подруге.
– Никаких «или». Мой ребенок родится. И плевать, что скажут окружающие.
– Ну и правильно, – рассудительно сказала Ирка и налила себе полный бокал. – Не боись, подруга, поможем. Не ты первая одна ребенка воспитывать будешь. Я б тоже тебе кампанию составила, но мой охламон без презика ко мне не касается. Дырку, что ли там сделать? – она задумчиво осушила бокал. – Нет, он же их при себе носит и по одному достает. Жмот.
Вечер уютно обнял девушек домашним теплом и тихим завыванием ветра – за окном разыгралась самая настоящая метель.
– Скоро Новый год, – тихо сказала Маша, прижимаясь к холодному стеклу.
– А когда нам ожидать появления на свет мешочка с какашками? – Ирка устроилась рядом и допивала уже второй бокал.
– К середине лета.
– Это у тебя уже 2 месяца? И ты молчала? – пьяненько возмутилась она и стукнула кулаком по столу. – Вот какая ты после этого подруга?
Она обиженно засопела, надеясь, что вот теперь Маша расскажет её всё-всё. Но Маша молчала. Она молчала про эти «2 дня» все время, до самых родов. Несмотря на настойчивые попытки Ирки, несмотря на угрозы Макса – ещё чего надумала? Ребенком привязать? – несмотря на косые взгляды коллег по рекламному цеху. Даже когда начальник Николай Иванович – хороший дядька давно пенсионного возраста, – взял её под своё крыло и подкидывал халтурку Маша упрямо не отвечала на вопрос – кто отец? Ей казалось, что она находится на краю двух миров, и с той, и с другой стороны – пропасть и есть только узенькая тропочка, чтобы идти дальше. А что впереди?
Беременность протекала очень тяжело. Иногда Маше было так плохо, что приходилось вызывать неотложку, но врачи ничего не находили, кроме общей слабости. Рекомендовали витамины и, виновато пряча глаза, уезжали. В такие минуты всепоглощающей разбитости Маша вначале неосознанно, а затем намеренно, тянулась к татуировке. Поглаживая, она получала облегчение, как будто эта кружевная вязь давала ей силы. Ирка помогала, чем могла, перед самыми родами вообще переехала к ней и взяла отпуск. Даже Юрасика своего, «твердолобого представителя рода двуногих семейства бубенцовых», послала к е…м собачьим.
Поздним душным вечером подруги сидели на лоджии и пили холодный морс, наслаждаясь покоем. Сегодня Маша чувствовала себя как никогда хорошо. До родов, по её подсчетам, оставалось совсем ничего – пара-тройка дней. Вечернюю идиллию нарушил дверной звонок.
– Кто бы это? – нахмурилась Маша. В последнее время Макс стал наседать – проснулись «отцовские чувства», как он убеждал. Но она видела в его словах фальшь – скорее всего пассия выгнала, а жить с мамой в коммуналке он не хотел. Вот и пытался, прикрываясь воспылающими отцовскими чувствами, пролезть обратно.