Подарок судьбы
Шрифт:
Вика кивала и смотрела на нее таким поощряющим взглядом, что женщина, явно не привыкшая смущаться, порозовела.
— Вы сами так решили или...
— Сама, но был толчок...
— Вы можете рассказать?
— Даже показать. — Она повернула голову к круглоголовому мужчине, который стоял с бокалом в руке, привалившись к широкому подоконнику. — Вот он...
Мужчина медленно поднял голову, оттолкнулся от подоконника, поставив на него бокал с вином, и подошел поближе.
— Я горжусь тобой, — проговорил он, наклонился к женщине и нежно поцеловал ее в щеку.
Вика почувствовала, как сердце нервно толкнулось о ребра. Кровь пульсировала в висках, тонкие пальцы задрожали. «Спокойно! — стегнула она себя наотмашь. — Что это? Неужели ревность? Да с какой стати? К кому? И почему?»
Она заерзала в кресле, Света посмотрела на часы и увидела, что прошло ровно пятьдесят пять минут, классическое время одного сеанса психолога истекло.
— Уважаемые гости! — Света приступила к режиссерским обязанностям. Теперь, когда вы узнали о себе больше, чем до сих пор, предлагаю расслабиться. Тем, кто не видел моего нового бассейна с морской водой и зимнего сада, советую прогуляться...
Вика ускользнула в свою комнату со странным чувством — с одной стороны, она радовалась, что мужчина не узнал ее даже по голосу, ну еще бы — ведь тогда ее голос был испуганный и злой, он звучал совершенно по-другому. К тому же манера говорить очень сильно зависит от одежды, ведь главное даже не тембр голоса, не слова, а интонация. И когда она вот такая, как сейчас, вычищенная и отполированная, то и интонация соответствующая. А когда она в охотничьей куртке, кепке и болотных сапогах, кажется, у нее и голос другой. Лучше всего это проверяется на животных — на собаках или лошадях. Если на тебя лает собака и ты говоришь с ней спокойным тоном, неважно, что за слова срываются с твоих губ, даже полная бессмыслица, чепуха, но нежно и нараспев, — даже самая злючка заслушается. Точно так же можно успокоить и лихого скакуна, если расточать ему похвалы бархатным, обволакивающим голосом.
Но Вика почувствовала и укол в сердце — ей стало почему-то обидно, что этот тип не узнал ее. А еще больше, призналась она себе, ее огорчило присутствие юной тоненькой женщины, в которой он принял такое участие. Если он заставил ее похудеть, значит, лепил ее для себя. А для кого же еще?
Ну да, а ты думала он одинокий странник? С такой-то внешностью? Ах, Виктория Морозова, ты ведь не какая-нибудь лаборантка с психфака, ею ты уже была, но теперь ты хорошо изучила психологию личности — и мужской и женской. Откуда такая наивность сердца? В чем дело?
Да ни в чем, резко оборвала она себя. Больше ни в чем. Вика несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Вот теперь все.
— Можно к тебе? — В дверь просунулась голова Светланы.
— Ну конечно. — Вика отошла от окна, откуда наблюдала за заходом солнца.
Света вплыла в комнату и прикрыла за собой дверь.
— Спасибо, дорогая подруга! — Света улыбалась, на щеках играли ямочки, а синие глаза слегка сощурились. — Но и мне спасибо. Я пришла к тебе за новой порцией карточек — все визитки расхватали. Умеешь привлечь клиента! — Она покачала головой. — Я думаю, тебе пора открывать свою контору.
— Вот как только мы с твоим Павликом возьмем немца и я получу свой процент...
— Я думаю, у вас получится. — Света свела тонкие брови. — По крайней мере, Павлик очень рассчитывает на тебя.
— Но я должна предупредить вас обоих — меня не будет десять дней.
— Ты все-таки решила проветриться?
— Смеешься? Да разве я могу пропустить такое событие?
— Вика, ты и сама все знаешь!
— Вот поэтому я спешу поделиться.
— Ты хочешь выступить на конференции?
— Я выступлю на конференции. Я хочу заинтересовать, как говорили наши профессора, мировую общественность!..
Света фыркнула.
— Ну давай, давай. Когда улетаешь?
— Вот высплюсь у тебя и улечу.
— Что, уже? А если немец...
— Его жучка не успеет оклематься, как я вернусь.
Они посмеялись, немного поболтали, потом Света спросила:
— Я тебя правильно поняла, что ты не собираешься сегодня идти в народ?
— Да, правильно. Я должна держать дистанцию. Если я «одна из вас», мне не будет никакой веры, а стало быть, и клиентов.
— Правильно, Морозова. Бесплатные советы — это благие пожелания. А если ты совет купил, значит, он твой собственный, и ты ему веришь.
— Не зря тебя учили педагоги, — заметила Вика. — Ты могла бы и сама...
— Не могла бы и не буду. Тем более что ты рядом.
— Никогда не поверю, что ты не упражняешься в мастерстве на своем Павлике.
— Но только не вздумай ему намекнуть. Он у нас глава семьи и всему голова.
— Нет, свой хлеб я не подарю даже тебе.
— Ладно, желаю хорошо выспаться, а я пошла служить.
Света поцеловала подругу в щеку и вышла.
Вика заперла за ней дверь и села возле окна. Осенний день догорел, зажглись огни в соседних домах, толстые перекрытия не позволяли голосам снизу проникать в комнату, и она сидела, очарованная тишиной и вселенским покоем. Но как это обычно бывает, внешний покой редко соответствует внутреннему. Там покоя не было. Все вопило и кричало внутри Вики Морозовой, предупреждало, убеждало, призывало... О переменах? В переменах? К переменам?
2
Вика покрутила головой, пересекая очередную лондонскую улочку, отыскивая совсем крошечную, под названием Брутон-стрит. Она плутала по центру города уже второй час и никак не могла на нее выйти. Она упорно шла по карте, спрашивала прохожих, но большей частью в этот час в будний день ей попадались такие же чужестранцы, как и она сама. В летних брюках цыплячьего цвета, в бледно-зеленой блузке, на воротник которой спускались отросшие каштановые волосы, блестящие на солнце, тоненькая, Вика казалась совсем девочкой-студенткой. Черт побери, она могла бы и не соглашаться на эту просьбу, которая в Москве казалась очень простой и необременительной, а здесь обходится слишком дорого — столько времени потрачено! Чего ради она стирает подметки дорогих итальянских сандалий, отыскивая чертову улицу, на которой находится оружейная фирма «Голланд-Голланд»! А все этот Соколов, который перед отъездом заявил ей: