Подчинение миллиардеру

Ле Карр Джорджия

Потом мы говорим о растениях, цветущих в моем саду. Мы с папой увлечены садоводством и всегда делимся информацией. Я научила его своим секретам, чтобы анютины глазки цвели одновременно с подсолнухами. Он же научил меня закапывать банку с пивом, где растут георгины. Запах пива привлекает слизней, и они вползают в банку и тонут в ней.

Я ненавижу врать отцу, но все же должна рассказать ему подобие правдоподобной истории, почему я не буду доступна дома, на домашнем номере телефона в течение следующего месяца, поэтому придумываю историю, что прохожу

семинар по писательству в Суррее. И прежде чем он в состоянии задать мне какие-нибудь провокационные вопросы, я рассказываю ему о своем сеансе верховой езды этим утром. И это срабатывает. Разговор переходит на эту тему, пока не приходит мне время уходить.

Олег ждет меня внизу. Он проводит меня к припаркованной машине и отвозит в лондонскую резиденцию Николая. Понятно, что он живет в особняке в центре Мейфер. (Мейфэр или Мейфэйр (англ. Mayfair) — область в центральном Лондоне, к востоку от Гайд-парка, в «сити» Вестминстер. Район ограничен с юга Грин-парком и Пикадилли, с востока — Риджент-стрит, с севера — Оксфорд-стрит, а также жилым кварталом Белгравия. – прим. пер.)

Описать его дом невозможно, кроме как сказать, что другого от русского миллиардера ожидать невозможно. Высокие потолки, гранитные полы, стены, обтянутые кожей, мраморные столбы, замысловатая лепнина — все свое вдохновение дизайнер выполнил с головы до ног.

Его домработница Яна, выходит в коридор, чтобы меня встретить. Она вежливая, но в ней чувствуется жесткость. Она предлагает мне осмотреть особняк, но я отказываюсь, поэтому она молча ведет меня в мою комнату. Комната выполнена в кремовых и золотых тонах, выглядит совершенно нетронутой, будто не ступала сюда нога человека.

Она предлагает что-нибудь съесть, и я заказываю сэндвич с ветчиной и помидорами к себе в спальню. Выражение ее лица на мгновение становится удивленным.

— Вы можете заказать все, что захотите, — поясняет она.

— Я знаю, но сейчас единственное, что я хочу, это сэндвич. И чайник с чаем, если вас не затруднит.

Она кивает и оставляет меня одну. Через несколько минут молодая девушка стучится в дверь и приносит поднос с сэндвичем и чайником с чашкой.

Я быстро все съедаю и запиваю чаем. Устроившись на большой кремовой кровати, я открываю свой ноутбук и погружаюсь в свой волшебный мир.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Стар

Дверь в мою комнату неожиданно открывается, и я подпрыгиваю на кровати. Даже не сохранив все написанное, я поспешно закрываю ноутбук и поднимаю глаза к двери. Это привычка. Я чувствую себя виноватой, что я пишу книгу. Словно я в пустую трачу свое время, потакая своим прихотям. Я не испытывала чувства вины, пока как-то не дала почитать свою писанину Найджелу.

Даже Роза не знает об этом. Я не рассказывала ей, потому что мне было так обидно и больно,

что я глубоко в себя засунула свою обиду и сделала вид, что ничего не было. После этого случая я стала прятаться, но все равно продолжаю писать.

Что сказал Найджел, что мне стало так больно и обидно?

Собственно, ничего особенного, он нежно поцеловал меня в лоб и сказал:

— Ты знаешь, что я люблю тебя, и хочу только лучшего для тебя?

Мое сердце разбилось на сотню кусочков, когда я кивнула.

— Я буду честным перед тобой, потому что я не хочу, чтобы ты выбрала то, что совершенно не твое. Хорошо?

Я тупо опять кивнула.

— Как бы это сказать, но боюсь, что это слишком уж по-детски, моя дорогая.

— Это же детская книга, — прошептала я.

— Я понимаю, но написана она плохо. Я не хочу тебя никак обидеть, но тебе об этом скажут все. Может тебе стоит попробовать в другой раз, когда ты станешь немного повзрослее, и будешь более зрелой. Тогда твой стиль не будут так раздражать.

Я не могла произнести ни слова.

— Послушай, почему бы мне не пригласить тебя на ужин? Мы сходим какое-нибудь милое местечко, а? Как насчет «Нама»? Тебе нравится их фирменный чизкейк мокко, не так ли?

Я кивнула и заставила себя улыбнуться.

Он улыбнулся и снова поцеловал меня. После этого мы больше никогда не говорили о моем творчестве.

Теперь я таращусь на дверь, вернее на Николая. Он выглядит хмурым, подходя ко мне, я нервно поднимаюсь с кровати.

— Что ты делаешь? — спрашивает он.

— Ничего, — мгновенно отвечаю я.

— Ты пишешь Найджелу?

— Что? Нет. Конечно, нет.

Он прищуривается, глядя на меня.

— Тогда, что ты делаешь?

Я отрицательно качаю головой.

— Я просто дурачусь.

— Дурачишься?!

— Это значит просто бездарно провожу время.

— Покажи мне.

— Нет, — испугавшись восклицаю я.

Он еще больше щуриться.

— Что ты скрываешь от меня, мотылек?

— Я пишу небольшой рассказ.

— Рассказ?

— Как в книге, — пытаюсь я объяснить.

Выражение его лица расслабляется.

— Ты пишешь книгу?

— Ну, не совсем книгу. Хорошо, да. Книгу. Но я не очень хорошо пишу, и я не собираюсь ее публиковать или что-то еще с ней делать. Я просто пишу для своего удовольствия. Бессмысленно провожу свое время. Так случайные мысли. Не думаю…

— Стар?

— Что?

— Покажи мне, — мягко просит он.

Я делаю глубокий вдох, не в состоянии ему показать.

— Нет. Она написана не очень хорошим языком.

— Ты кому-нибудь показывала?

Я прикусываю губу.

— Да.

— Найджелу, я так понимаю?

— Да.

— И ему не понравилось?

Я киваю. Боже мой, боль от слов Найджела до сих пор не прошла. У меня на глазах начинают собираться слезы, и я опускаю глаза в пол, с трудом сглатывая.

Он подходит ко мне и пальцем поднимает мой подбородок. Я так потрясена его нежностью, что у меня глаза расширяются.