Подчинись нам
Шрифт:
«Чотжар, а среди всех тех языков, знание которых ты мне загрузил в голову, есть нужный, чтобы понять сейчас ранвиша?» - спохватившись, интересуюсь у хранителя, уже почти подходя к приоткрытой створке гардероба. Будет страшный облом, если сейчас окажется, что я даже объясниться с ранвишем никак не смогу.
«Да. Но можеш-ш-шь с-с-смело пробовать говорить с ним на языке Аш-ш-ша-Ирон. Ранвиши с-с-с лёгкос-с-стью перенимают языки тех рас-с-с, с которыми контактируют. Ос-с-собенность у них такая. А этого еш-ш-чё и с-с-свидетелем империи отдали», - получаю невозмутимый ответ.
Обогнув
Скривившись, змеехвостый выравнивается.
«Он там. Не забывай об ос-с-сторожности. Не иди на поводу с-с-своей излиш-ш-шней доброты».
Кивнув, я теперь и сама заглядываю в гардероб, параллельно перелопачивая в голове всё, что успела вычитать об этой расе. Какие там у них ходовые обращения и приветствия? Особенно запомнилось одно, которое вызвало у меня не самые приятные ассоциации, но для них это вроде бы должно быть самое лучшее пожелание.
– Вечного покоя, алмо, - здороваюсь я, всматриваясь в сгорбленную и слегка мерцающую голубым щуплую фигурку в углу.
Глава 93
Конечно чуда не происходит, и на первую мою фразу ранвиш вообще никак не реагирует. Но и это я воспринимаю, как положительный результат. Тэ-атсур говорил, что на приближение других наш гость реагировал однотонным воем.
Так что, приободрившись, я сажусь на удобный стул, который мне подсовывает Чотжар, и принимаюсь рассказывать бедняге-ранвишу, что ему ничего не угрожает, и что все эти суровые ашары и на-агары, снующие вокруг, на самом деле его защищают и стерегут от любых опасностей. И что все мы обеспокоены его здоровьем, что хотим добра и так далее, и тому подобное. И что я ему сочувствую и понимаю, что сама испытывала подобное когда-то, но здесь в этом дворце ощущаю себя в безопасности.
Он не подаёт виду, но я знаю, что слушает меня. Замирает, иногда даже дышать перестаёт, и слушает.
— Как мне к тебе обращаться, алмо? — в который раз пытаюсь выведать его имя.
Ранвиш судорожно вздыхает, сильнее сворачивается в позу эмбриона, почти пряча голову между тощими коленями. И мне уже начинает казаться, что мои усилия бесполезны. Что он не ответит, ни сейчас, ни вообще.
– Ниба, - слышу я внезапно тихий шёпот. Буквально на грани восприятия.
До меня даже не сразу доходит, что это действительно сказал ранвиш, а когда доходит, внутри вспыхивает самая настоящая радость.
– Мне очень приятно с тобой познакомится алмо Ниба, - произношу, буквально фонтанируя положительными эмоциями. — А ко мне можно обращаться ия Лина. Скажи, как мы можем тебе помочь, чтобы ты чувствовал себя спокойно и в безопасности?
– Я не смогу, - дрожащим голосом шелестит бедняга, и мне приходится здорово напрячь слух, чтобы разобрать смысл сказанного.
– Почему?
– Они все опасные. Забирали жизни. Каждый. Много. Все, кроме тебя. Ты жизни бережёшь. И даруешь. Но не они.
Я замираю оторопело. То есть как? Он это чувствует? Что прям все забирали жизни? Хотя… чему я удивляюсь?
– Откуда ты это знаешь?
– Ощущаю. Смерть повсюду, - звучит тихий горестный ответ. Дрожащие руки с длинными красивыми пальцами сжимают пульсирующие синим мерцанием виски. — Смерть была рядом со мной. Так близко. Я ощущаю её энергию на коже. Я всё ещё ощущаю всё то, что происходило на корабле. Мне больно и страшно.
Наверное, с минуту я пытаюсь собраться с мыслями. Найти способ ему помочь. Я читала, что эмоции они воспринимают на энергетическом уровне. Но выходит… не только эмоции?
Обещать, что его будут охранять те, кто не убивал никогда, не могу. Среди подчинённых Тэ-атсура таких, наверное, просто нет. Скорее всего, даже императорский лекарь одо Ми-ичан имеет своё личное кладбище.
В голову приходит только один вариант. Возможно, абсурдный, но хотя бы безвредный, если получится.
– Знаешь, когда-то очень давно моя старшая сестра научила меня, что очень многое может смыть чистая проточная вода. Унести прочь негатив. Может, попробуешь? Тут хорошие купальни. К тебе пришлют служанок, которые помогут с омовением, если хочешь. И их выберут из тех, на чьей совести нет ни одной смерти. Хочешь?
Ранвиш снова замирает, явно обдумывая мои слова.
«Есть такие среди доверенных слуг?» - обращаюсь я с мысленным вопросом уже к Чотжару. А то ещё наобещаю сейчас ранвишу то, что нельзя выполнить.
«Твои личные», - слышу в ответ.
«А они могут помочь?» - оглядываюсь на на-агара.
«Если ты прикажешь, - пожимает он плечами. — Не задерживайся здесь долго, Лина. Повелитель может в любой момент проснуться. И для всех нас будет лучше, если ты в это время будешь в кровати рядом с ним, а не в спальне ранвиша».
Ох, да. Боюсь представить реакцию А-атона на моё отсутствие. Объяснять мои действия и общение с Ниба явно лучше до того, как он сам узнает и разъярится.
– Вода… действительно может помочь, - наконец медленно и задумчиво произносит ранвиш. — Если рядом не будет никого со смертью на руках.
– Охрана уйдёт из твоих комнат вместе со мной, - уверяю его.
– Так мне прислать к тебе кого-то подходящего помочь?
– Я буду очень благодарен, ия Лина, - поднимает он голову. Наши взгляды встречаются, и я даже дыхание задерживаю, на доли секунды утонув в мерцающей синеве его глаз, всё ещё наполненных слезами.
– Вот и хорошо, - улыбаюсь ободряюще. - Может, тебе ещё что-то нужно? Успокоительное? Другие лекарства?
– Нет. Мой организм не примет чужеродных лекарств.
– А своих ты не привёз?
– Нет. Мне не позволили взять с собой ничего своего, - качает ранвиш головой, и во взгляде появляется глубокая тоска и обида.
– Повелитель А-атон? — вырывается у меня удивлённое. С одной стороны я понимаю, что меры безопасности это святое, но Ниба ведь свидетель, а не заключённый. Ценный и очень отличающийся от подданных империи Аша-Ирон. Не верится, что мой светлый сэ-аран не предусмотрел, что будет делать, если этого ценного свидетеля вдруг придётся лечить, или ещё что-то.