Поддаться

Джозеф М. Р.

Наверно.

Я подхожу к дивану и усаживаюсь рядом с ней. Она теребит свои волосы. Я знаю, что она это делает, когда устает.

Харлоу разворачивается на диване и садится ко мне лицом:

— Так что ты делал на веранде и, кстати, что ты делаешь дома?

Она выглядит усталой, но, похоже, в настроении болтать, потому и спрашивает, а я не против ей рассказать. Мы медленно продвигаемся.

— Я устал и не хотел больше болтаться там, — стараюсь ответить проще, не желая, чтобы она догадалась, что они с Элтоном Джоэлем выбесили меня. У нее выдалась та еще ночка, и я не вижу смысла говорить

ей правду, потому что, как мне кажется, это не приведет ни к чему, кроме споров, не важно, был я прав или нет.

Но я был.

Она не верит мне. Это видно по ее лицу.

Я сдерживаю смех:

— Серьезно, я много пахал на этой неделе, тем более, мне нужно было немного поработать.

— Поработать? — повторяет она.

— Да. Я занимаюсь в онлайн-классе, чтобы быть в курсе законов прецедентного права в прошлом и настоящем и любых недавних изменений в них.

— Прецедентное право?

— Угу. Это все виды легального дерьма, когда я должен присутствовать на слушании. Для справки — это на будущее. Когда я получу полную занятость, то буду в курсе всех событий.

Она встает и идет к холодильнику, чтобы взять новую бутылку воды для себя, хорошо, по крайней мере, я думаю, что это было для нее, пока она не возвращается на диван и не протягивает ее мне.

— Спасибо, — жест приятный, так что я принимаю ее.

— По поводу класса, что еще с этим связано?

— Тебе действительно интересно? — она кивает. — Я должен быть в курсе возможных причин, обоснованных подозрений и обследования транспортных средств, — она начинает смеяться. — Что? — спрашиваю я. — Что смешного?

Харлоу морщит нос, и ее веснушки словно расползаются по щекам. Она продолжает теребить свои светло-рыжие волосы.

— Ничего, кроме того, что мы поменялись ролями, прямо здесь и сейчас.

Я не понимаю, что она имеет в виду. Она закатывает глаза и продолжает говорить:

— Ты и я. Мы поменялись ролями, потому что я понятия не имею, что сказать. Сложные слова, ты использовал длинные слова, значения которых я не знаю. Как правило, происходит наоборот.

Харлоу имеет в виду полицейский жаргон. Весело, да? Она права. Иногда, когда мы все сидим и разговариваем, а она использует какое-нибудь дурацкое слово, я притворяюсь, что проверяю сообщения, но на самом деле я ищу в Гугле его значение.

— Извини. Это значит обновления по новым законам. И все же, что насчет тебя? Что-то слышно о новых вакансиях?

Она расстроено вздыхает и расслабляется на диване:

— Еще нет. Просто не желаю возвращаться и устраиваться на работу, которую я не хочу делать. Знаю, что это звучит смешно, но я просто хочу учить. Это моя мечта и все, что я когда-либо хотела делать.

Когда она говорит об этом, у нее в глазах появляется мечтательное выражение. Типа того, когда цыпочка говорит о горячей кинозвезде или о новой сумке, которую она хочет, или о каком-то дерьме, но точно не о преподавании, и это круто.

Мы говорим как старые друзья. Она рассказывает мне о том, как ее брат учится в училище, так же собирается стать учителем, и о том, как он приедет в следующие выходные на несколько дней. Как сестра все еще сводит ее с ума свадебными планами, и как ее богатая бабушка оплатит большую

часть всего этого. Харлоу говорит, что бабушка не одобряет ее и выбор карьеры ее брата, ей хотелось бы, чтобы они стали адвокатами и работали в семейной фирме. Ее отец не хотел быть адвокатом, но его вроде как заставили. Он хорошо зарабатывает на этом, но в свободное время занимается экстримом. Скайдайвинг, зиплайн. Однажды он поднялся на Эверест и чуть не умер. Он очень любит свою семью. Он учил своих детей понимать ценность денег, никогда не балуя их, но брал их в сумасбродные поездки в Европу. И несколько лет назад они отправились в Австралию, чтобы исследовать новый континент и новую культуру. Харлоу рассказывает мне, как он хотел, чтобы его дети остались самими собой, выросли с привилегиями, но с ценностями мамы Харлоу, которая пришла из низов.

Харлоу была всюду. Я много где бывал, но все мои разъезды связаны со смертью и разрушением.

Все из них, а также жених ее сестры, всегда добровольно предлагают приют для бездомных в День благодарения, жертвуют и готовят всю еду. Ее бабушка ненавидит это, но они с нетерпением ждут этого каждый год.

Я никогда не слышал о том, чтобы богатая семья делала что-то подобное. Когда она рассказывает о своих родителях, то просто светится. Они для нее солнце и луна. Она очень близка со своим братом, у нее мало общего с сестрой, но они неплохо ладят.

— Расскажешь мне о своей семье? Я все говорю и говорю о своей, что уже тошно, а даже не спросила тебя о твоей.

— Особо не о чем рассказывать. У мамы все отлично. Она домохозяйка. Она красивая, добрая, любящая. Мы близки, и папа, ну, он настоящий шутник.

Это ложь.

Это все ложь.

Я говорю это, потому что Харлоу никогда не узнает правду, поэтому, чтобы поддержать разговор, я лгу.

— Да, мой папа любит ловить мяч во дворе, со мной и моим братом. Он очень много работает. В типографии. Уже в течение тридцати лет. Через несколько месяцев я стану дядей. Я не слишком люблю детей, но счастлив за своего брата и его жену Беллу.

Ее лицо загорается, когда я говорю о том, что буду дядей, и на мгновение оно превращается во что-то другое. У девушек бывает такой взгляд, когда слышат «детка» в свой адрес, но свет, который был только что в ее глазах, погас.

— Это гм… это здорово для них. У них будет первенец?

— Да. Мой брат сказал, что они пытались несколько лет, но безуспешно.

Харлоу резко встает с дивана и идет к шкафу, где хранятся DVD и игры. Она бубнит мне:

— Ну, некоторым людям не так везет, как тем, кто даже не планирует беременностей. Это действительно позор. Для кого-то это так просто. Я рада, что они получат свое маленькое чудо.

Ее голос звучит холодно. Кажется, что говорит не она. Как будто говорит другой человек. Иногда я не понимаю эту девушку.

— Белла прекрасна. Когда мы были моложе, я был влюблен в нее, но мой брат увел ее у меня.

Она смотрит на меня, как будто она где-то это слышала:

— Я помню.

Я говорил ей это? Не помню.

— Правда?

Она снова садится рядом со мной и держит в руках DVD:

— Правда. В ту ночь прошлым летом, когда мы… эм… Когда мы…

— Сделали «это»? — усмехаюсь.