Подъем Китая

Шестьдесят лет назад вместе с группой комсомольцев – активистов Ленинградского университета я пришел в гости к молодым китайским студентам, которые приехали к нам в Ленинград, чтобы изучать как русский язык, так и премудрости марксистской философии. Мы пришли, чтобы поздравить китайских комсомольцев с освобождением Шанхая. Это событие, произошедшее в самом конце мая 1949 года, произвело на всех нас очень большое впечатление: под фотографией, которую мы могли видеть в газетах, была подпись: «Кавалерия НОА вступает в Шанхай». А еще через несколько месяцев и в более торжественной обстановке мы отмечали образование Китайской Народной Республики, провозглашение

которой состоялось в Пекине на площади Тяньаньмэнь 1 октября 1949 года.

На Восточном факультете ЛГУ уже тогда как преподаватели, так и студенты старших курсов начали делать переводы статей и выступлений Мао Цзэдуна, Лю Шаоци, Чжоу Эньлая. Мы, студенты исторического и философского факультетов, читали эти тексты с огромным интересом. По этим машинописным или даже рукописным материалам я готовил в 1951 году свою дипломную работу «Особенности китайской революции». Так же называлась и моя первая книга, которую я написал, но не сумел издать в середине 1950-х годов. В Китае еще в самом начале 1980-х годов были изданы «для научных библиотек» многие из моих книг – о Сталине и сталинизме, о Хрущеве, «Книга о социалистической демократии», «Они окружали Сталина». Я дважды посещал Китай с продолжительными визитами и по приглашению очень авторитетных инстанций. Мне удалось многое здесь повидать в 1992 и 2002 годах, а также выступить с докладами в самых различных аудиториях и в разных городах страны. У меня имеется много причин и поводов, чтобы радоваться успехам Китая, равных которым в истекшие 60 лет не добилась ни одна страна в мире.

Эти успехи стали особенно наглядными в 2008–2010 годах, когда весь мир потрясли удары мирового экономического и финансового кризиса. Многие эксперты не без основания считают, что в ближайшие годы именно Китай может стать главным локомотивом мировой экономики и мировой торговли.

Начав свою творческую жизнь книгой о Китае, я в течение всей последующей жизни продолжал внимательно наблюдать за событиями в этой великой стране. Результатом этих наблюдений и анализа стала моя книга «Китай после смерти Мао Цзэдуна. Стратегический треугольник: СССР, США и Китай», которая вышла в свет в 1986 году, но только в переводе на английский язык (Roy Medvedev. China and the Superpowers: Basil Blackvel. 1986. Oxford. New York). В период с 1985 по 2005 год были опубликованы около десяти моих статей о Китае, а также очерк «Хрущев и Мао Цзэдун» – как в советской и российской, так и в итальянской левой печати. В предлагаемой читателям книге я хотел бы подвести итог своим размышлениям о судьбах Китая, успехи которого радуют всех людей, разделяющих идеалы и ценности социальной справедливости и интернационализма.

Еще в середине 1970-х годов Китай являлся не только одной из самых отсталых и бедных, но также одной из самых закрытых для внешнего мира стран Азии. Основу промышленности Китая составляли к началу 1980-х годов несколько сот крупных предприятий, построенных в 1950-е годы при техническом содействии Советского Союза. Эти предприятия уже устарели, но доступа к новым технологиям у тоталитарной коммунистической страны, каким был в то время Китай, не имелось ни в западных странах, ни в странах советского блока. Крайне низкой была в Китае и производительность труда как в промышленности, так и в сельском хозяйстве.

После смерти Мао Цзэдуна в сентябре 1976 года Китай оказался в состоянии социально-политического кризиса, реально угрожавшего единству страны и общества. Элита страны была расколота, а народ деморализован. Эти угрозы удалось преодолеть 74-летнему Дэн Сяопину и его ближайшим соратникам, которые сумели консолидировать в своих руках власть в стране, в партии и в армии и начать проведение весьма радикальных, но в то же время осторожных экономических реформ, главным образом в сельском хозяйстве.

В 70-е годы трудно было судить о состоянии китайской экономики, так как здесь перестали публиковать многие данные о положении дел в стране.

Только в 1980 году китайская печать после долгого перерыва начала публиковать данные о величине национального дохода страны и о других результатах народнохозяйственной деятельности. По данным ГСУ КНР, национальный доход Китая определялся по итогам 1980 года в 366,7 млрд юаней при курсе в 3,7 юаня за один доллар. Размер национального

дохода в расчете на душу населения определялся тогда в 213–223 доллара, что ставило Китай по этому показателю на одно из последних мест в мире (Китайская Народная Республика в 1980 году. Ежегодник АН СССР. Институт Дальнего Востока. M., 1984).

Начиная свои реформы, Дэн Сяопин призвал страну увеличить ВВП Китая в два раза в ближайшие 10 лет и в 4 раза к концу столетия. Большая часть наблюдателей, в том числе и в России, отнеслись к этим планам в начале 1980-х годов весьма сдержанно или даже скептически. Однако все эти планы были успешно выполнены, а по многим направлениям и перевыполнены. В 1990 году ВВП Китая в расчете на душу населения достиг 450 долларов. Еще через две пятилетки эти показатели снова удвоились. В 2000 году ВВП Китая достиг одного триллиона долларов и в расчете на душу населения оценивался в 850 долларов. Экспорт Китая достиг в 2000 году 280 млрд долларов, а импорт составил 251 млрд долларов. Внешний долг Китая составлял в 2000 году 150 млрд долларов, а валютные резервы – 172 млрд долларов. Прямые иностранные инвестиции в экономику Китая оценивались в 2000 году в 38,4 млрд долларов. Курс юаня по отношению к доллару составлял в этом же году 8,3 юаня за один доллар (Вся экономика планеты в цифрах и фактах. Справочник. М., 2004. С. 191–192). Для Китая это были весьма значительные цифры, и они свидетельствовали о больших успехах страны. Однако они казались не особенно внушительными по сравнению с основными показателями экономического развития главных стран Запада, и в первую очередь США. ВВП Соединенных Штатов составил в 2000 году 8,35 трлн долларов и в расчете на душу населения превысил сумму в 30 тыс. долларов. Экспорт США составлял тогда 1,1 трлн долларов, а импорт приблизился к сумме в 1,45 трлн долларов. Прямые иностранные инвестиции в экономику США достигли в 2000 году цифры в 290 млрд долларов (там же, с. 496–497). Внешний долг США уже тогда исчислялся триллионами долларов, но Америка аккуратно и исправно обслуживала этот долг, и ее кредиторы не испытывали на этот счет никакого беспокойства.

На рубеже двух тысячелетий и двух столетий как лидерство, так и гегемония США в мире казались незыблемыми. Соединенные Штаты являлись тогда единственной сверхдержавой в мире и не сомневались в своем праве руководить делами всего мира. Формулируя свой шокирующий тезис о «конце истории», американский профессор-футуролог Фрэнсис Фукуяма прямо заявлял, что в мире больше не осталось жизнеспособных альтернатив западному либерализму, возглавляемому США (F. Fukuyama. The End of History and the Last Man. N.Y. 1992). Этот вывод с воодушевлением был поддержан большинством американской интеллектуальной элиты. «Франция владела семнадцатым столетием, Британия – девятнадцатым, а Америка – двадцатым. И она же будет владеть двадцать первым веком. Ибо Соединенные Штаты вступают в XXI век как страна несравненной мощи и процветания, как опора безопасности, как благотворная сила. Именно США будут руководить эволюцией мировой системы в эпоху огромных перемен». Я объединил в этой цитате фразы из двух статей двух ведущих американских журналов, вышедших в свет в самом начале 2000 года (см. Уткин А.И. Мировой порядок XXI века. М., 2002. С. 27).

Но сходные заявления делали многократно как в конце XX столетия, так и в начале XXI века американские политические лидеры. «Место Америки, – объясняла Сенату США госсекретарь Мадлен Олбрайт, – находится в центре всей мировой системы. Соединенные Штаты являются организующим старейшиной всей международной системы» (там же, с. 28). Но и Джордж Буш, вступая в должность президента США в январе 2001 года, заявлял о начале «нового американского века». Убежденный в мессианском предназначении Америки, Дж. Буш даже говорил, что у него не вызывает тревоги то обстоятельство, что «на определенном этапе мы можем остаться в одиночестве. Ведь мы – Америка».

Успехи Китая вызывали у идеологов и политиков США определенную тревогу. Однако преобладала уверенность в том, что реальное соперничество между США и Китаем может возникнуть не ранее 2040 или даже 2050 года. Р. Росс из Гарварда писал еще в 1997 году: «Китайской опасности не существует не потому, что Китай – благожелательный сторонник статус-кво, но потому, что он слишком слаб, чтобы бросить вызов балансу сил в Азии; и он останется слабым еще много лет двадцать первого века» («Foreign Affairs», March – April, 1997, p. 34).