Подкидыш для депутата. Выбор сердца
Шрифт:
Пару дней назад я натравил на злосчастные объекты всевозможные проверки. Им даже напрягаться не пришлось, ведь, как оказалось, урода ничему жизнь не учит. После всего случившегося, пережив рейдерский захват, Кобылин додумался опять открыть казино и почти не старался утаить незаконную деятельность. Глупость или смелость? Не знаю. Главное, он сам подставился, словно умоляя поймать его. И я не упустил удачной возможности.
Так что сегодня к Кобылину «неожиданно» нагрянули «маски-шоу». На этот раз он потеряет не только бизнес, но и свободу. Я позабочусь, чтобы он как можно дольше не попадался мне на глаза. И не нес никакой угрозы моим девочкам. Мало ли что уроду в больную голову могло бы взбрести. А так… будет занят.
— Дмитрий Николаевич, можно ваш комментарий? — отвлекает меня тонкий голосок.
В следующую секунду несколько микрофонов и диктофонов тычутся чуть ли не мне в нос. Отмахиваюсь, как от кусачих мошек, и обреченно осматриваю команду журналистов. Вооружены и опасны, готовы ринуться в бой за информацией.
Вот не люблю их, но при этом уважаю. Я ведь не говорил никому об этой операции: мне не нужен пиар. Моя цель иная. И все-таки пресса как-то пронюхала.
— Обойдемся без этого сегодня, — улыбаюсь доброжелательно, но спешу отойти в сторону. — Я здесь по другому поводу, — ехидно ухмыляюсь.
Замечаю, что из клуба выводят Кобылина. Непроизвольно направляюсь к нему. Мне стоит колоссальных усилий держать себя в руках, чтобы не размазать подонка по асфальту. Вспоминаю моего котенка, прокручиваю в голове все, что она рассказала, — и закипаю.
Но ничего не предпринимаю. Опять же ради Кати. Она просила быть осторожным и беречь свою репутацию. И я держусь до последнего.
Детонатором взрыва становится сам же Кобылин.
— Опять ты, — нахально обращается ко мне этот урод. — Мстишь мне за нее? — смеется мерзко. — Нашел, за кого мстить. Я же пробовал, ничего там такого…
Договорить у него не получается. Сложно общаться, когда у тебя разбит нос. И губа.
Третий мой удар приходится аккурат в скулу, оставляя Кобылину на память внушительную гематому.
Хрен с ней, с репутацией!
— Ну, Дмитрий Николаевич, — укоризненно тянет начальник группы захвата, но меня не останавливает. Не решается.
Я успеваю разукрасить мерзкую морду Кобылина, получая от процесса какое-то больное удовлетворение. Отдышавшись, хватаю подонка за грудки и встряхиваю. Разумом понимаю: надо остановиться, — но эмоции сильнее меня.
Вдруг понимаю, что могу отомстить Кобылину иначе. Ударить больнее, чем кулаками. И медленно успокаиваюсь.
— Зря, тварь. Очень зря, — хмыкаю с ненавистью.
Нехотя отпускаю подонка, косясь на камеры. Шепчу пару слов начальнику группы захвата, дожидаюсь его кивка, который, правда, сопровождается тяжелым вздохом. Но я уверен, этот человек меня не подведет. Мы не раз выручали друг друга.
Подмигиваю Кобылину, вызывая его искреннее недоумение, и скрываюсь с места преступления. И наказания.
Меня сопровождают объективы камер и вспышки фотоаппаратов.
Я же думаю лишь о том, как быстро усмирить котенка прежде, чем она выпустит коготочки. Заслужил. Впрочем, как обычно.
***
Вечер того же дня
Екатерина
Дима задерживается до поздна. Думает, сможет избежать разговора со мной? Наивный депутат! После сегодняшнего, наверное, еще и бывший. А я ведь просила его не подставляться. Умоляла! Не хотела пускать на проверку бизнеса Кобылина. И не зря! Вечерний выпуск новостей это подтвердил!
Уложив Машу, спускаюсь в гостиную, где нетерпеливо жду Диму.
Стоит лишь ключу повернуться в замке, как я мгновенно подскакиваю и бегу к двери. Упираю руки в бока и встречаю мужа в боевом настроении. Однако он, кажется, ничуть не удивлен.
— Дима, ты с ума сошел? — шиплю, словно змея.
— Котенок, — Дима выставляет руки перед собой, будто усмирить меня пытается. — Я все объясню.
— Ты рассказывал мне о казино. Уверял, что этого достаточно, чтобы привлечь Лешу к ответственности. Убеждал, что все пройдет тихо и гладко, — предъявляю ему. — И что в итоге? Какие запрещенные вещества? Какой наркоконтроль? С чего это вдруг? Ты ведь намеренно Кобылина подставил! А вдруг Емельяненко использует твой поступок против тебя? Обвинит в захвате бизнеса и издевательстве над «честным предпринимателем». Чем ты думал, Дима! — обреченно всхлипываю я.
Честно говоря, мне плевать на Кобылина, и я считаю его наказание заслуженным. Однако я безумно боюсь за Диму. Он становится импульсивным и бешеным, когда дело касается меня. Не хочу, чтобы у него появились дополнительные проблемы. Щукин с предыдущими еще не разобрался, несносный мужчина!
— Урод сам нарвался. Пришлось импровизировать, — пожимает плечами, а у самого в глазах чертики пляшут. — Да, «вещества», как ты выразилась, ему подкинули по моей просьбе. Таким образом я увеличил ему срок. Пусть посидит. Подумает о своем поведении.
Вижу по сияющему лицу, что таким исходом Дима явно удовлетворен и ничего менять не станет. Невыносимый!
— И еще драка на камеру! Ты же обещал! — выдыхаю с разочарованным стоном. — Теперь мелькаешь по всем каналам!
— Так вот откуда ты обо всем узнала! — наконец, догадывается Щукин. — Из новостей? Ничего себе, какие журналисты оперативные, — хмыкает он.
Раздраженно хлопаю его по все еще поднятым рукам и только сейчас замечаю сбитые костяшки. Легко провожу по ним подушечками пальцев, обхватываю широкую ладонь и хнычу огорченно: «Ди-им!». Проследив за моими действиями, нахал довольно улыбается. Как будто тешится моим вниманием и наслаждается заботой.
— Да-да, котенок, я тоже тебя люблю, — смеется он и целует меня в лоб. — Как Машенька?
— Спит, — отзываюсь мгновенно.
Разговоры о малышке успокаивают меня. Отвлекают от любых неурядиц.
— Значит, пора укладывать вторую, — кивает Дима на мой живот. — Или второго, — делает паузу и спрашивает внезапно. — Не знаешь, кто там?
— Рано еще, Дим, — хихикаю в ответ. — На узи пока не видно, кто: мальчик или девочка. А это важно? — смотрю на него с прищуром.
— Важно, чтобы ребенок был здоров, — не теряется Щукин.