Подкидыш
Шрифт:
Нартов ненадолго задумался — такой вывод можно было сделать хотя бы потому, что он не глядя ткнул вилкой в суповую тарелку и не обратил внимание на отсутствие результата. Но не более чем через пару минут спросил:
— Государь, а обязательно это должны быть все веревочки, если ты хочешь слышать несколько разных звонков — сколько именно, кстати?
— Восемь, — с интересом ответил император.
— Тогда можно будет сделать три крючка, некоторые из коих потребуется взвести, а потом дернуть за шнур, и получится нужный звонок. Ни одного крючка — первый, один самый левый — второй,
Сергей чуть не подавился крылом какой-то мелкой птички. Ну ни фига же себе, человек вот просто так, между первым и вторым, додумался до двоичного кода! Или он знаком с трудами Лейбница? Но все равно, тогда ему остается всего пара шагов до арифмометра. Но тут, пожалуй, придется на ходу менять план беседы. Потому как следующим пунктом в нем было — пожаловаться на отсутствие во дворце санузла, причем сразу раздельного, на совмещенный Сергей насмотрелся еще в двадцать первом веке и не собирался повторять этого здесь. Однако теперь молодому человеку стало просто неудобно отвлекать Нартова на какие-то краны и унитазы. Ничего, пока и с ночным горшком перебьемся, тем более что он торчит уже не под кроватью, а в специально отведенной под это дело комнатенке. Пожалуй, тут можно рискнуть и замахнуться сразу на паровой привод, не связываясь со всякими плотинами. Тем более что гость уже перестал смущаться, освоился — вон как соображалка заработала!
— Здорово ты придумал, — покачал головой Новицкий, — но делать это придется тому механику, про которого я тебя уже спрашивал. А вот про то, что я сейчас нарисую, надо размышлять уже нам с тобой.
Сергей отодвинул тарелку, взял бумагу, толстый карандаш из тех, что специально закупались для царя и Совета в немецком городе Штайне, и начал рисовать, одновременно рассуждая:
— Для привода станков нужна энергия. Можно, конечно, поставить плотину.
Нартов кивнул.
— Но река — вещь такая, она человека не очень слушается. Весной так и норовит выйти из берегов и снести запруду, а в засушливое лето та же Яуза пересыхает почти до дна. И что тогда — сидеть, не работать, ждать дождей? Да и зимой напор может оказаться слабоват, а у нас в России зимы длинные.
— Несколько запруд надо ставить со шлюзами, — пояснил Нартов.
— Я хочу сделать по-другому. Вот, смотри.
Новицкий развернул бумагу, на которой уже был изображен эскиз паровой машины наподобие классической уаттовской, но немного попроще. Золотник у нее работал только на впуск, а выпуск происходил через отверстия, просверленные точно посередине цилиндра, и коммутировался рабочим поршнем.
На то, чтобы понять, как должно действовать изображенное на бумаге устройство, Нартову потребовалось минут десять.
— А ведь может и получиться, ваше величество, — с некоторым сомнением сказал он. — Но кто же это придумал — неужто ты сам?
— Не то чтобы совсем, но как-то так, — скромно потупил глаза Сергей. — Государь Петр Алексеевич, когда уже совсем больной был, на последнем свидании завещал мне найти ученого, который сможет придумать, как использовать во благо силу пара. А я про это почти забыл, но когда сам заболел, то вспомнил. И так мне стыдно
Глава 8
Афоризм "кто владеет информацией, тот владеет миром" придумал кто-то из Ротшильдов, и Сергей считал, что правильно. Правда, владение миром ему было совершенно ни к чему, для начала стать бы хозяином в своем дворце, но это означало только то, что ее, этой самой информации, требуется существенно меньше, чем для мирового господства. Однако все равно ведь ее надо где-то брать! Так где же?
Кое-что перепадало от Ушакова, который недавно был озадачен сбором сведений о Верховном Тайном Совете. Про него он уже сейчас мог рассказать немало, но ведь в той же Москве есть еще много интересного, в этом Новицкий был убежден твердо. Кроме того, он знал, что все яйца нельзя складывать в одну корзину. Значит, необходима еще какая-то служба, для начала чисто информационная, а там видно будет.
Всякий поиск чего-нибудь нужного следует начинать с внимательного взгляда — а не валяется ли оно прямо у тебя под носом? Ведь часто бывает именно так. Поэтому сразу после визита промышленника Баташева царь спросил у Афанасия, откуда тот узнал про этого человека. Главный камердинер помялся, но потом честно рассказал про сестру свекрови свояченицы.
— А чем она вообще занимается? — поинтересовался Сергей.
Ершов совсем стушевался и пробормотал, что бабка Настасья помогает людям в сердечных делах.
— Ворожея или сводница?
— Всего помаленьку, государь, — чуть воспрянул Афанасий, видя, что молодого царя занятия его родственницы нисколько не смутили.
— Тогда ты ее как-нибудь на днях приведи сюда, но только незаметно. Сможешь сделать так, чтоб, кроме вас с Федором, об этом вообще никто не знал?
— Трудновато это будет, больно уж много тут всякого народа обитает. А вот если еще истопника Силантия в дело посвятить, тогда да, больше никто не прознает.
Бабка Настасья явилась во дворец следующим утром. Поначалу она не произвела впечатления на Сергея — физиономия глупая, да еще накрашенная, одежонка весьма подержанная, но потом он присмотрелся. И тут же заподозрил, что макияж наложен не для повышения женской привлекательности — какая она к чертям может быть в шестьдесят с лишним лет и при фигуре, более всего напоминающей бочонок. А именно для придания лицу небольшой придурковатости. Да и глаза были подведены так, чтобы скрыть хитрый прищур. Ну, посмотрим, что это за бабка-ворожея, подумал Сергей и начал:
— Настасья… как тебя по батюшке-то?
— Ивановна, государь.
— Так вот, Анастасия Ивановна, ты небось догадываешься, зачем я тебя позвал.
— Ой, да где же нам, с нашим скудным-то умишком? Ведь быть не может, чтобы ты захотел от старой бабы Насти в сердечных делах помощи, тебе же только мигнуть — и первые красавицы сюда толпой побегут, локтями толкаясь. Али будущее свое знать хочешь, чтобы я тебе его погадала?
— Ничего так, неплохо убогой притворяешься, — оценил Сергей, — а погадать тебе я и сам могу, причем без ошибки. Значит…