Подлинная история «Майора Вихря»
Шрифт:
В течение года оперативными группами ликвидировано 42 видных представителя германской администрации и командования.
В сентябре 1943 г. после полуторагодовой работы пяти оперативным группам НКГБ СССР, оперировавшим в районе Минска, удалось привлечь надёжную агентуру, успешно осуществившую ликвидацию генерального комиссара Белоруссии, члена германского рейхстага Вильгельма Кубе.
В ноябре 1943 г. оперативной группой НКГБ СССР, действовавшей в районе г. Ровно, возглавляемой подполковником государственной безопасности Медведевым, после агентурной подготовки был застрелен помощник рейхскомиссара Украины оберфюрер доктор Альфред Функ.
В марте 1943 г. оперативная группа, руководимая подполковником государственной безопасности Героем Советского Союза Орловским, получив агентурные данные о предстоящей охоте видных гитлеровских чиновников, ликвидировала с помощью засады заместителя генерального комиссара Белоруссии обергруппенфюрера СС, являвшегося одновременно главным комиссаром по Барановичской области, Фридриха Френча. Вместе с Френчем были убиты барановичский гебитскомиссар Фридрих Штюра и руководитель лесного управления Белоруссии обергруппенфюрер СС Фердинанд Засарнас.
Кроме того, помимо перечисленных убиты 8 генералов, 7 гебитскомиссаров и их заместителей, 6 руководящих работников немецкой администрации…» [248]
Хотя Алексей Ботян в этом тексте не упомянут (здесь названы только два имени, уже тогда ставшими легендарными), но мы точно знаем, что один из семи гебитскомиссаров — на его личном счету.
Глава десятая
Спасти комиссара Филоненко-2
Сразу уточним, что название железнодорожной станции Львовской железной дороги, о которой идёт речь в этой главе, Мацеев. Однако в архивных документах мы оставляем оригинальное правописание.
248
Там же. С. 673.
«В особую заслугу А. Ботяна следует поставить его героизм и находчивость в бою при захвате станции Моциев.На участке, где должен был действовать батальон капитана Крючкова, немцы сосредоточили сильный огонь, в рядах партизан наступило замешательство и паника. Но ворвавшийся в их ряды А. Ботян приостановил отступление и личным примером увлёк в атаку, враг был смят, станция взята.
Здесь в Моциеве А. Ботян вторично спас комиссара соединения. Он вывез его, раненого, через опасную зону оуновцев-националистов, используя знание языка, пароль и пропуск врагов», —писали Карасёв и Перминов в известном нам представлении.
«3 февраля 1944 г. во время боя батальона партизан за овладение железнодорожной станцией Мациев сильный сосредоточенный огонь противника приостановил наступление и вызвал замешательство среди партизан. В этой сложной обстановке тов. БОТЯН проявил героизм и личным примером увлёк за собой партизан в атаку. Батальон разгромил противника и овладел станцией Мациев», — указано в справке по архивному делу «Курган», составленной в подтверждение вышеупомянутому представлению.
Однако самый первый отчёт, отправленный капитаном Карасёвым в Центр вскоре после этого боя, не только более подробен, но и в чём-то более точен. Свою неуверенность мы объясним чуть дальше, но предположим, что бой за Мацеев произошёл не 3 февраля, а несколько позже. Вот что писалось в упомянутом докладе:
«Руководитель оперативной группы, действующей в районе г. Ковель, капитан Карасёвсообщает, что в ночь с 7 на 8 февраля с. г. в результате внезапного штурма [группа] овладела городом и железнодорожной станцией Мацеев, западнее г. Ковель, разгромив гарнизон противника численностью до 300 мадьяр и немцев.
После этого опергруппа при поддержке авангардного кавэскадрона [249] Красной Армии блокировала железнодорожную станцию, произведя на протяжении пяти километров крупные разрушения на двухколейной железной дороге Ковель — Холм и установив мины замедленного действия.
249
Кавалерийского эскадрона.
Город Мацеев опергруппа держала в своих руках восемь часов. За это время были полностью разрушены: электростанция, мельницы, водокачки, здания гебитскомиссариата и жандармерии.
Противник потерял в бою около 80 человек убитыми. Опергруппа имеет незначительные потери убитыми и ранеными.
По выполнению задания опергруппа ушла по назначенному маршруту».
Но опергруппа тогда ушла не вся. Вообще, этот официальный рапорт представляется не только слишком оптимистичным, но и, честно говоря, малоправдоподобным. К примеру, тот же «авангардный кавалерийский эскадрон», уж больно он смущает — каким образом выскочил он за линию фронта, прорвав германскую оборону, и на сколько километров углубился в боевые порядки противника? А вот то, что партизаны «Олимпа» были на конях и у них самих всадников набиралось до эскадрона, это доподлинно известно, но откуда вдруг появились регулярные «красные конники» — большой вопрос.
Так что обратимся к предыстории и тем подробностям операции, о которых рассказывает Алексей Николаевич:
«Комиссаром нашего отряда был, как вы помните, Михаил Иванович Филоненко. И вот когда мы были там, на Западной Украине, он каким-то образом связался — он же сам украинец, хохол, — с неким местным деятелем, уж не знаю, с кем именно. Якобы он установил с этим человеком связь. Они тогда договорились о нападении на станцию Мацеев, что западнее Ковеля, недалеко от польской границы. Станцию обороняли мадьяры, то есть венгры. Тот человек заверил Филоненко, что настроение у мадьяр такое, что они уже готовы сдаться: только, мол, стоит провести против них какую-то небольшую операцию — и они враз сдадутся. Не знаю, как Карасёв поддался на это дело, но мы туда пошли, и штурмовали мы этот город, станцию эту, Мацеев… Даже день помню — 24 февраля 1944 года».
Ну вот, третья дата, так что теперь уж точно невозможно восстановить истину! Но не это в данном случае главное.
«Не понравилась мне тогда эта идея, ох как не понравилась! Кажется, и Карасёв тогда что-то недоброе чувствовал… Он мне вдруг говорит: «Лексейка, мы пойдём, а ты останься здесь, смотри, чтобы не было паники». А с чего паника должна была быть?! Странно даже. Ну, стали наши ребята штурмовать эту станцию, даже взяли её, а мадьяры-то и не сдались, продолжали упорно сопротивляться, мать их…»
Вот и получилось, что часть партизан продолжала вести бой с венгерскими солдатами, засевшими в здании железнодорожной станции и в казармах по соседству с ней, — ведь очень нехорошо получится, если противника не добьёшь, а он потом тебе в спину стрелять будет. Другие же стали наводить в Мацееве свой «порядок»: крушить жизненно важные объекты, начиная, как было написано в рапорте, от гебитскомиссариата (явно это была какая-то другая «администрация», так как «гебитсом» — то есть областью — Мацеевский район у гитлеровцев не был) до электростанции и водокачек. Понятно, что у местных жителей такая деятельность большого восторга вызвать не могла, но опергруппа оставляла город во власти противника, а значит, следовало создать ему невыносимые условия, чтобы потом быстрее убежал. Если честно, о местных жителях в ту пору не слишком задумывались, на первом месте всегда оставались интересы выполнения боевой задачи. Да и злость всех взяла: был расчёт на стремительную и лёгкую операцию, надеялись пленить ожидавших того венгров, а влезли в солидную заваруху. Потому теперь никого и ничего не жалели!