Подлость. Справедливость. Мистика
Шрифт:
Татьяна Забелина из двенадцатой квартиры, трижды меняла фамилию: Иванова, Берг, Истомина, теперь Забелина. Трижды была под следствием за мошенничество. В настоящее время имеет условный срок. Её муж, предприниматель, весь в долгах, на нём числиться около восьми непогашенных кредитов. Общая задолженность перед банками около трёх миллионов. В настоящее время под следствием. Пытается объявить себя банкротом.
– Так ведь у них трёхкомнатная квартира… – я, было, попытался что-то возразить.
Однако Дима успел меня опередить.
– Нет у них в собственности: ни квартир, ни машин, ни
– Если разобраться, то у каждого из нас, в прошлом отыщутся кое-какие грешки… – мне по-прежнему не верилось в то, что эти смелые общественники, хоть как-то причастны к убийству их лидера. – …Ты с Самарой связался?
Не успел я полностью сформулировать свой вопрос, как в кабинет наш вошёл Никита Толстов, тот самый криминалист, что осматривал тело убитого Яроша.
– Ребята, помните как в старом советском фильме «Мимино», говорил один из его главных героев? Дескать, ты только не обижайся, но я тебе один умный вещь скажу.
Вот и я, Николай Михайлович, хочу сказать тебе один умный вещь. Вскрытие трупа с подвала тринадцатого дома и последующие анализы показали, что Яроша, перед тем как был убит острым предметом, вначале был отравлен. Похоже, он ещё мучился в неких предсмертных конвульсиях.
– Отравлен? – переспросил я, требуя необходимых пояснений.
– Именно так. Отравлен метиловым спиртом. А уж после, его пырнули ножом, или какой пикой. Меж тем, смерть Яроша наступила именно от проникающего ножевого.
Метиловый спирт по внешнему виду, запаху и вкусу почти ничем не отличается от этанола. Но для летального исхода его достаточно тридцать-пятьдесят миллилитров. Если помните, недавнюю массовую гибель людей от настойки «Боярышника», содержащего именно метанол.
– Не понимаю. Зачем нужно было травить и одновременно резать?.. – на сей раз поинтересовался Дима.– …Ведь он, и без того, уже был обречён.
– Помните, как убивали Григория Распутина?.. – усмехнулся в ответ Толстов. – …Вначале, его поили отравленным вином, кормили отравленными пирожными, потом в него стреляли… При этом, смерть Распутина наступила лишь после того, как тело Григория опустили в прорубь. То есть, если быть педантичным, он попросту утонул. Очевидно, убийца не был уверен в дозировке метилового спирта, либо парень оказался чересчур живуч.
– Либо убийц было двое… – в некоторой задумчивости, я дополнил предположение криминалиста. – …Причём, действовали те душегубы каждый сам по себе, вовсе не подозревая о планах друг друга.
Признаться, новости, посыпавшиеся с самого утра, как из рога изобилия, меня порядком ошарашили. Они сбили мне все карты, потому и ранее выдвинутые предположения, полетели к чертям собачьим.
– Дима бери опергруппу и тащи на допрос всех. Имею в виду Забелина, Полепина и того же Цокотухина. То есть, тех, кто последним видел Яроша живым. Устроим им, что-то похожее на очную ставку… – после чего я обернулся уже к Толстову. – …Никита, отправляйся-ка и ты вместе с Кулешовым. В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, связанными с гибелью Яроша, по-моему,
«Не бывает простых уголовных дел, каждое дело по-своему сложно… – размышлял я, оставшись в своём рабочем кабинете в полном одиночестве. – …По молодости лет, меня отчасти выручало везение, некий счастливый случай, фарт. Как-то легко мне удавалось раскрывать подчас довольно-таки запутанные преступления. Чуть позже, я мог полагаться, ну, разве что на своё упорство и целеустремлённость. Меня подстёгивал некий азарт, захватывал сам процесс. Ну, а теперь моим главным союзником был уже опыт. Ведь когда-то ты уже сталкивался с нечто подобным, о чём-то подобном ты где-то слышал. Ну, а далее выстраиваются некоторые аналогии. На уровне подсознания созревают определённые версии. Одна из которых, в обязательном порядке, и будет ключом к раскрытию преступления.
Пока же, мой былой опыт отчасти меня подводит. Едва я успел настроиться на одну волну, как на смену ей пришла ещё одна, абсолютно меняющая все предыдущие расклады. А впрочем, так, наверное, и должно быть. Потому как тяжело найти ответ в задаче, условия которой каждый раз меняются.
Что ж, будем надеяться на то, что сегодня всё встанет по своим местам. Учитывая новые факты, допросы будут более продуктивны, и уже к вечеру я буду иметь более и менее ясную картину…»
Первым в отдел доставили Цокотухина. Тут же Кулешов сообщил ещё и о том, что в подвале злополучного тринадцатого дома была обнаружена пустая бутылка из-под водки. На пустыре за домом, отыскали ещё пару пузырей, да несколько одноразовых стаканчиков. Прочие остатки пикника, по всей видимости, ещё вчера убрал дворник. Мусорные контейнеры успели очистить и вывести на свалку.
– Водочная бутылка из подвала валялась примерно в пятнадцати метрах от обнаруженного трупа… – пояснил Дмитрий. – …Она могла быть и вовсе никоим образом не связанна с нашим преступлением, если б не одно «но»… Именно в этой бутылке, экспертами и были обнаружены останки метила. Того самого вещества, которым и был отравлен Ярош.
– По какому праву я был арестован?.. – едва ли не с порога заявил Цокотухин. – …За нарушение моих законных прав, я вас тут всех засужу.
– Сергей Николаевич, вы вовсе не арестованы. И даже не задержаны… – мне с трудом удавалось сохранить видимое хладнокровие. – …Вас доставили для допроса. На данный момент в качестве свидетеля по делу об убийстве гражданина Яроша. Между прочим, вашего же друга.
– Что значит «на данный момент»?.. – Цокотухин ухмыльнулся в некоем презрении. – …Не уж-то, вы в серьёз собираетесь пришить мне данную «мокруху»?
– Слушай, орёл. Ты чё такой борзый? – мне пришлось повысить голос, дабы урезонить нагловатого свидетеля. В принципе, я был готов общаться с ним вполне лояльно. Однако он сам, своим нагловатым поведением, заставил меня перейти на совершенно иную манеру общения.
– Я не борзый, я уверенный. Уверенный в своих правах. К тому же, мне прекрасно известны ваши полномочия.