Подмененный
Шрифт:
– Это происходит с ним постоянно, – негромко произнес Юнни. – Примерно каждые сорок пять секунд.
Андрей автоматически глянул на часы.
В следующий раз судорога скрутила тело Хатшака не через сорок пять секунд, как говорил Юнни, а всего через двадцать пять.
Когда тело солдата вновь упало на землю, Снаттер прижал два пальца к его горлу. Затем он осторожно приподнял веко на его левом глазу. Вместо глаз он увидел черные провалы глазниц с запекшейся в них кровью.
– Он пока еще жив, – бесстрастным голосом
– Яд тысяченожек? – скрипнув зубами, спросил Андрей.
– Нет, – качнул головой Снаттер. – Это результат попадания в организм спор оранжевого шара. Похоже, инкубационный период заканчивается, и вскоре из кокона, каковым является тело несчастного Хатшака, должен появиться новый организм.
– С чего ты это взял? – Андрей начал возражать по инерции, просто не желая мириться с очевидным. – У парня просто приступ…
– Взгляни на его кожу, – спокойно, не повышая голоса, перебил его Снаттер.
Андрей подошел ближе.
Кожа на открытых частях тела Хатшака была похожа на кожицу переспелого апельсина – оранжевая и вся в мелких красноватых пупырышках.
– Теперь смотри внимательнее, – предупредил Снаттер.
Тело Хатшака вновь сделало акробатический мост. В момент, когда все мышцы солдата напряглись, стало заметно, что кожа его покрыта частой сеткой светлых линий. Это были места, где кожа, растягиваясь, становилась наиболее тонкой, почти прозрачной, как сросшиеся веки на глазах у змей.
– Что это будет? – спросил у Снаттера Андрей. – Еще один гигантский пузырь, начиненный оранжевыми шарами?
– Не думаю, – покачал головой Снаттер. – По-моему, внутри тела Хатшака развивается гораздо более высокоорганизованное существо. Оно не просто использует плоть своей жертвы в качестве источника питания. Оно воссоздает себя на базе его организма. В первую очередь, как мне кажется, интерес для него представляет хорошо развитая нервная система. У Хатшака нет глаз. И кость на дне глазных впадин раздроблена. Существо уже взяло себе его глаза.
– А значит, и мозг тоже, – сделал свое заключение Андрей.
– Вполне вероятно, – согласился с ним Снаттер.
– Смотрите! – закричал Юнни, когда тело Хатшака в очередной раз изогнулось, как лук, натянутый для выстрела.
На открытой груди Хатшака кожа лопнула в нескольких местах, образовав рисунок из пересекающихся линий. Вместо крови из ран ударили широкие струи желтоватого газа, состоявшего из взвеси мельчайших частичек. Это было похоже на то, как перезревший гриб-шипун выбрасывает свои споры.
– Все назад! Не дышите!
Снаттер откинулся на спину, одновременно оттолкнув в сторону Андрея, и, вскочив на четвереньки, проворно отбежал на несколько метров от агонизирующего тела Хатшака.
Оглянувшись, он увидел в двух метрах от себя лежащего на земле сержанта.
– В чем дело? – приподняв голову, спросил Андрей.
– Где Юнни?! – Снаттер рывком поднялся на ноги. – Юнни!
Заметив Юнни, стоящего по другую сторону от тела Хатшака, Снаттер кинулся к нему.
Парень тряхнул головой, вытер согнутым пальцем слезящиеся глаза и виноватым голосом произнес:
– Кажется, я глотнул немного этой гадости.
Повернув голову в сторону, он старательно сплюнул.
– Ладно, – похлопал его по плечу Снаттер. – Может быть, это только мои домыслы и ничего страшного не произойдет.
– А что, собственно, тебя так напугало? – спросил Андрей.
– Я подумал, что в газе, разорвавшем тело Хатшака, тоже могли содержаться споры. – Снаттер перевел взгляд на то, что всего лишь час назад было Хатшаком. – Что с этим будем делать? – спросил он, и Андрею показалось, что в этот момент голос Снаттера дрогнул.
Тело Хатшака двигалось, словно это был не единый организм, а плотный рой каких-то насекомых. В одних местах плоть его вспучивалась, в других – опадала. Временами от тела отваливались небольшие куски, похожие на полосы смятого оберточного пластика. Голова превратилась в плоский блин с нарисованной на нем безобразной карикатурой на человеческое лицо. Основная масса тела буквально на глазах концентрировалась в области солнечного сплетения, где уже образовалось возвышение, похожее на невероятно разросшуюся опухоль. Кожа, обтягивающая его сверху и уже лопнувшая в двух местах, была гладкой и лоснящейся, словно смазанной глицерином.
Андрей протянул руку в сторону Юнни.
Тот непонимающе взглянул на сержанта.
– Автомат, – тихо произнес Андрей.
Юнни суетливо скинул автомат с плеча и вложил его в открытую ладонь сержанта.
Андрей проверил обойму, которая оказалась полной больше чем наполовину, вставил ее на место и резким кистевым движением руки передернул затвор. Направив ствол автомата на невообразимо вспухший живот Хатшака, Андрей нажал на курок.
Очередь разорвала кожу на животе трупа, в котором пряталось чужое существо. В стороны полетели брызги темно-красной, почти уже свернувшейся крови и какой-то желто-зеленой слизи.
То, что еще оставалось от тела Хатшака, было похоже на сброшенную змеей кожу и двигаться уже не могло. Но из-под лопнувшей на животе кожи донесся душераздирающий вопль, в котором перемешались боль и отчаяние. В разверстой ране показался узкий затылок, покрытый кровью и слизью. Сделав усилие, существо рванулось вверх, пытаясь выбраться из исторгающего его тела. Андрей перевел прицел и снова нажал на курок. Голова чужого существа лопнула, как яйцо. Серое крошево из осколков черепных костей и мозгов выплеснулось на пустую оболочку тела Хатшака. Два слитых воедино тела неподвижно замерли, скованные оцепенением смерти.