Подменный князь. Дилогия
Шрифт:
Внезапно послышался топот многих ног по деревянной лестнице, ведущей сверху. Мы со слугой одновременно вскочили и насторожились. Стук сапог и тяжелое сопение приближалось.
Боярин Блуд и Добрыня тащили вниз бездыханное тело Владимира.
Как я узнал позднее, задуманное Блудом осуществилось наилучшим образом. В разгар пира князь, уже успевший ошалеть от крепкого медового напитка, смешанного с византийским вином, вдруг поинтересовался у хозяина дома, как поживает подаренная ему Рогнеда.
Владимир
— Ты хочешь посмотреть на нее? — спросил он. — Княжна беременна…
— Рогнеда — не княжна, — засмеялся Владимир. — Она теперь твоя рабыня. Так говоришь, она посмела понести?
Блуд кивнул.
— Как же так? — еще грубее захохотал князь. — Разве мало я бил ее ногами в живот? Я бил ее каждый раз после того, как совокуплялся с ней. И она посмела понести? Или это ты обрюхатил ее, Блуд?
— Нет, князь, — осторожно покачал головой боярин. — Я уже не в том возрасте… Это твой ребенок.
Лицо Владимира исказилось злобой, он вскочил на ноги. Сидевшие рядом ближние дружинники попытались усадить его обратно, совали ему в руки ковш со свежим пивом, но он оттолкнул их.
— Мой ребенок родится только от той, от которой я пожелаю. Веди меня! — приказал он. — Покажи мне эту наглую рабыню, которая посмела… Которая посмела…
Он задыхался от злобы, привычная всем окружающим ярость снова накатила на него.
— Я приведу ее сюда! — крикнул он, обращаясь ко всем пирующим, которые не слышали предыдущего разговора и не поняли сразу, о чем идет речь. — Приведу, и мы пустим ее по кругу. Да, дочь Рогвольда достанется всем вам, моим друзьям, по очереди! А потом я сам вырежу у нее из живота этого щенка, приплод, и сам брошу его собакам!
Не понявшие, о ком говорит князь, но успевшие сильно захмелеть дружинники загоготали, а боярин Блуд вежливо улыбнулся.
Он поклонился и предложил сопровождать дорого гостя и выполнить любое его желание.
Они вошли в дом, причем на ступеньках высокого крыльца Блуд предупредительно придерживал князя за локоть. А сразу за дверью стоял новгородский посадник Добрыня с длинным и тонким кинжалом.
Весь месяц, что Добрыня жил в ожидании близкой мести, он обдумывал, чем будет приятнее убить ненавистного нелюдя. Сердце его склонялось к секире, он любил это оружие. Секирой можно было бы нарубить князя частями, и от каждой отсеченной части получить моральное удовлетворение.
Еще Добрыне нравилась булава. Если ударить ею изо всей силы, голова противника раскалывается, как перезрелый арбуз, а это эффектно и тоже может принести радость.
Но эти варианты пришлось отбросить, потому что получилось бы слишком кроваво. Кроваво — само по себе очень хорошо для мстителя
Поэтому в качестве оружия был избран длинный и тонкий кинжал. Именно его Добрыня и держал наготове, стоя за дверью в ожидании, когда Блуд приведет князя.
Едва Владимир ступил на порог, как встретился взглядом с новгородским посадником. В глазах Добрыни он прочитал свой смертный приговор.
— Ты помнишь моего сына Всеслава? — спросил Добрыня.
— Помню, — коротко ответил Владимир.
— Ты забрал его из моего дома и опозорил. Помнишь ли это? — продолжал посадник.
— Помню, — коротко отвечал князь. Одним резким движением он повернулся назад и попытался качнуться обратно, в только что прикрывшуюся за ним дверь. На что он рассчитывал? На чудо, наверное. А спасение было так близко — стоило лишь оказаться снаружи, во дворе, откуда явственно слышались громкие голоса пировавших дружинников. Эх, если бы знали они, что произошло с их князем, которого они только что видели!
Но сзади, закрывая собой дверь, стоял боярин Блуд, на лице которого все еще играла вежливая улыбка…
— Ты убил моего сына, — закончил Добрыня и на сей раз уже не стал ожидать ответа. Тонкое стальное лезвие вошло точно в грудь князя и тотчас достигло сердца — рука у посадника была опытная и сильная.
Спустя минуту я наблюдал за тем, как мертвое тело стащили по лестнице к двери, ведущей на задний двор.
— Помогай, что стоишь! — рявкнул Блуд своему слуге, застывшему рядом со мной.
В мгновение ока с трупа была сорвана богатая княжеская одежда, и на полу остался лежать голый мертвец, еще пять минут назад бывший грозным убийцей и вершителем людских судеб.
— Одевайся! — бросил мне боярин, указав на раскиданную одежду Владимира. — И не вздумай выходить. Стой здесь и жди.
В закутке все было приготовлено заранее. Видно, Блуд расчетливо готовился и обдумал все необходимые детали.
Мертвеца закутали материей с ног до головы и обвязали веревкой. Спеленутую таким образом куклу поволокли за ноги через двор. Голова стучала по кочкам и камням…
Возле самой выгребной ямы были приготовлены два мешка с камнями, которые привязали к трупу с обеих сторон.
Слуга поднял дощатую и выложенную дерном крышку, после чего Добрыня с Блудом, неловко суетясь, столкнули тело князя Владимира в выгребную яму.
Когда все вернулись в дом и увидели меня, уже облачившегося в княжеские одежды, то на короткое мгновение невольно замерли. Я догадался, почему: на эту самую долю секунды им вдруг показалось, что перед ними воскресший только что мертвец.