Поднебесные убийцы
Шрифт:
Лавров, по мере сил и возможностей помогавший в ведении поисков, в спорах участия не принимал. Хотя его как человека, во многих отношениях завоевавшего непререкаемый авторитет, всяк норовил перетянуть на свою сторону. В ответ на эти полемические посылы он лишь улыбался в ответ, поясняя, что если бы дело касалось вопросов военного характера, то тут бы он мог поспорить с кем угодно. А относительно археологии Андрей вообще не брался высказываться по тем или иным аспектам обсуждавшихся проблем. Но если все же в рамках каких-то общих понятий и представлений он что-то говорил, то его мнение, как правило, оказывалось окончательным вердиктом, который мало кто пытался оспаривать.
Второй день безуспешных поисков, причем очень напряженных и утомительных, вновь закончился столь же бурными и в чем-то даже ожесточенными спорами. Каторжная работа, заключавшаяся в ковырянии каменистого грунта лопатами, всего за день с лишним до предела вымотала людей, и без того измотанных долгим, почти трехдневным переходом. Но особую досаду вызывало то, что в этой долине не замечалось и намека на наличие так называемых культурных включений. Казалось, здесь испокон веку не ступала ничья нога.
Третий день поисков оказался подобием первых двух. Уже перед вечером, окинув взглядом долину с выделяющимися на зелени травы пятнами раскопов, Петр Михайлович грустно заключил:
– Раз уж мы ничего не сумели здесь найти, давайте хотя бы приведем долину в порядок. Завтра – никаких раскопок! До обеда ликвидируем следы своей работы, все заравниваем, а потом отдыхаем. И думаем, как быть дальше.
Как показало следующее утро, своих помощников Дёмин явно недооценил. Рекультивацию территории археологи выполнили всего за каких-то пару часов с небольшим, и задолго до обеда лагерь в долине у подножия Белого Оленя стал неким подобием курортной зоны отдыха. Сидя у своей палатки, академик рассеянно взирал на окружающее. Он лишь механически воспринимал увиденное, поскольку мыслями был где-то очень далеко.
Его совершенно не трогали сотрудники, сражающиеся на солнцепеке в шашки и шахматы (а кое-кто – и в карты!), две парочки, которые побрели в разные концы долины, к пышно разросшимся, цветущим зарослям, прохаживающиеся по лагерю вооруженные караульные… Петр Михайлович, напряженно размышляя, без конца вглядывался в текст, вчитывался в каждую букву и терзал свое сознание единственным вопросом: где же и что именно он упустил? В чем суть загадки, которую ему разрешить пока никак не удается?
Проходивший мимо Лавров сочувственно посмотрел на ученого, но, ничего не сказав, продолжил свой путь к палатке, где базировались спецназовцы.
– Андрей, можно тебя на минутку? – голосом, преисполненным безнадежности, устало окликнул Дёмин. – Посмотри ты… У меня уже настолько замылился глаз, что голова совсем соображать отказывается.
Пожав плечами, Лавров подошел к академику и, взяв ксерокопию перевода текста с древнего пергамента, не спеша его прочёл. Некоторое время постояв, он чему-то улыбнулся и, сев на траву, протянул бумагу обратно.
– Знаете, Петр Михайлович, тут одна фраза напомнила мне старинную украинскую байку. Хотите, расскажу? – Андрей хитро прищурился, глядя на академика.
– Э-э-э-х! Ва-ляй! – сокрушенно проговорил тот, махнув рукой, как бы желая сказать: «Если на шараду моей головы уже не хватает, так, может, хватит хотя бы на анекдот?..»
– Байку эту я слышал еще в детстве, от нашей соседки, бабы Ганны Нечипоренко. Значит, ехал с ярмарки один дед на повозке с парой волов. Вез зерно в мешках. Продать ничего не удалось, поэтому обижен был на весь белый свет. Тут идет какой-то хлопец. Просит: «Диду, подвези меня». Дед: «А ты кто такой?» Тот отвечает: «Школяр». А деду послышалось – маляр. «О, – говорит, – мастера завсегда уважу. Садись!» Тут заехали они в топь, засели. Дед глянул, а у хлопца в сумке букварь. Рассердился, орет: «Так ты – школяр?! А ну слезай с моего воза!» И хотел спихнуть его в грязь. А тот, не будь дурак, запрыгнул на вола, выпряг и поехал верхом. Ну а вол сам пришел к своему дому. Вышла хозяйка. Школяр наврал ей, будто дед специально послал его вперед, чтобы она старику сготовила ужин посытнее, да и его накормила. В полночь кое-как на одном волу притащился дед. Как узнал, что шкодник-школяр в его хате, да еще и накормлен до отвала, да еще и на его лежанке спит, совсем раскипятился. Надрал школяру уши и решил преподать ему свою «науку». Показывает пальцем: «Это что такое в печи? Какой еще огонь? Это – красота!» Дает подзатыльник. «А это что такое – мышей ловит? Какая кошка? Это – чистота! А это что такое сверху? Какой потолок? Это высота! А вон то, что стоит в ведре? Какая еще вода? Благодать! Чему вас только в школе учат?!» Еще раз надрал школяру уши, поужинал и спать завалился. Ночью школяр достал горящую головню из печи, привязал кошке к хвосту и отпустил. Она бежать на чердак. А школяр кричит: «Диду! Диду! Чистота красоту понесла на высоту. А не возьмешь коль благодати, так и не будешь жить ты в хате!» – Лавров многозначительно посмотрел на Петра Михайловича.
– Ты хочешь сказать, что под «небесной благодатью» здесь подразумевается вода? – глядя куда-то в пространство, задумчиво спросил академик. – Постой-постой! А ведь все верно! Что-то я зациклился на огне и тому подобном, хотя мог бы догадаться, что «небесная благодать» – это еще и дождь. Отсюда следует, что есть еще такая благодать, как родниковая вода. Значит…
– Значит, монаха могли похоронить под дном ручья. Кстати, я слышал, что по одной из версий так похоронили Александра Македонского – под дном реки.
– Ну, это только лишь одна из версий, к тому же мифического свойства, – Дёмин отрицательно качнул головой. – Это совсем другая история, и не будем на ней заморачиваться. А вот насчет ручья – мысль замечательная. Но тут, как я успел заметить, ручьев около дюжины. Их длина от десятка метров до нескольких сот. Да, побегать придется изрядно. Но это уже реальный шанс найти захоронения!
– Кстати, если придерживаться такой версии, то следует учесть, что в момент похорон монаха ручей мог этому помешать, и поэтому… – начал говорить Андрей, но академик его перебил:
– …Верно! Воду нужно было куда-то отвести. То есть рядом с местом захоронения должны иметься остатки обводного канала! – Петр Михайлович, явно, воспрянув духом, заговорил громко и уверенно: – Да! Да! Да! Ученики прорыли параллельное русло, поставили запруду, а в старом русле вырыли могилу. Похоронив умершего, по нему снова пустили воду. Все просто и гениально! Внимание! Все ко мне! – громко, на всю долину крикнул он.
Огласив сбежавшимся археологам новую программу поисков, он указал на Лаврова и добавил:
– …Вот, благодаря смекалке нашего главного защитника удалось найти очень удачный вариант решения вопроса, загнавшего нас в тупик. Ну что, друзья? Может, все же сегодня немного поработаем?
Переглянувшись, «археобанда» хоть и без энтузиазма, но изъявила согласие и готовность отрешиться от «курортных» настроений и снова заняться своим основным делом. Вскоре в округе горы Белый Олень заходили и забегали археологи. Они придирчиво изучали бегущие по обеим долинам, по всевозможным распадкам и расщелинам ручьи и ручейки, которые несли свои струи в русло берущей здесь свое начало речушки, извилисто уходящей к столь же изначальному Араскану.