Подневольный Рут

Ланкастер В. К.

Он понимал, что у него есть долг перед ней. Это было единственное, что заставляло его вставать по утрам и спать по ночам. Если он подведет ее, то погибнет, выполняя свой долг. Он прекрасно понимал, что, если они умрут с голоду, она умрет первой, а если они замерзнут, она замерзнет первой. Если они умрут, она умрет у него на руках, и именно это видение заставляло его вставать каждый день, каким бы слабым он ни был, и искать для нее пищу, каким бы безнадежным делом это ни казалось.

Грут заворочалась и проснулась, он высвободил руку из-под ее головы и вскочил, чтобы принести один из корнеплодов, которые она вчера нашла. Они были безвкусными, но терпимыми, по крайней мере, его

желудку они давали время на поиски чего-то более существенного. Он заметил, что она ест меньше, чем он, но так было всегда, возможно, ее желудок медленнее переваривал незнакомую еду. Сейчас она ела без энтузиазма, но проглотила большую часть корня и казалась довольной.

Пока она ела, он смотрел в сторону леса, но по-прежнему не видел признаки их преследователей. Ветер не доносил ни запахов зверей, ни шелест листвы. Как будто леса на самом деле не существовало. Грон заподозрил неладное, но что он мог поделать? Возможно, если они поднимутся выше, он сможет увидеть больше. Именно туда он и поведет их сегодня.

Грут подошла к нему сзади и провела рукой по меху на его спине. Он приструнил свой хвост на случай, если она захочет потянуть за него снова и начать спаривание, но ее рука замерла, не дотянувшись до него. Хвост непроизвольно дернулся, возможно, от разочарования, возможно, чтобы привлечь ее внимание, но Грон быстро вышел из пещеры. Если Грут не хочет начинать спаривание, они должны начать искать пищу. Она им понадобится.

Глава 20

Рут вышла из пещеры вслед за Гроном, и, как обычно, они направились к ручью. После того как они оба напились воды и смыли с себя пещерную пыль, Грон начал подъем по склону. Рут последовала за ним. Она ничего не знала о выживании в природе, поэтому могла полагаться только на него. Пока они шли, Грон то и дело оглядывался через плечо или на верхушки деревьев. Она не понимала, что он делает, но тем не менее смотрела туда же, куда и он. Коренья, съеденные ими на завтрак, поддерживали их в тонусе на протяжении часа или двух, после чего им пришлось собрать орехи, на которые они наткнулись по дороге.

В конце концов окружавший их лес изменился, один вид деревьев уступил место другому. Вместо деревьев, напоминавших дуб с массивными листьями, и более низких деревьев, напоминавших сосны с орехами, все чаще встречалось тончайшее черное дерево с шипами вместо ветвей. Эти деревья были очень высокими, так что в большинстве случаев верхушки почти не было видно, и на них не было ни листьев, ни орехов, ни фруктов. Они походили на необычайно острые кактусы, как будто злая ведьма наложила на них проклятье, дабы они охраняли замок Спящей красавицы.

Прошло минут десять-пятнадцать, прежде чем колючие деревья стали попадаться так часто, что они не могли пройти между ними. Рут растерянно огляделась, но ничего полезного не увидела. Что бы это ни было за дерево, оно явно доминировало в этой области, вытеснив все живое. Грона, похоже, больше всего расстраивало то, что им преградили путь. Он все также задирал голову, смотрел на деревья и изучал колючки. Он жестом велел ей оставаться на месте, и Рут стала наблюдать за тем, как Грон ухватился за две нижние ветки и начал подтягиваться вверх, петляя в лабиринте шипов.

Рут не знала, что он делал, ей не нравилось оставаться одной, но она доверяла ему. Она обхватила себя руками и старалась не упускать его из виду, пока он забирался все выше и выше, обвивая хвостом гигантские иглы, чтобы удержаться. Вскоре она потеряла его из виду, очертания его фигуры стали размытым темным пятном среди черных шипов и ослепительных лучей солнца.

Через минуту или две она

услышала, как он спускается, и наблюдала за тем, как он преодолел последние несколько футов в прыжке. Он определенно был проворен. Она понятия не имела, нашел ли он то, что искал, но в его руках не было ничего съедобного. Он повел их назад, туда, откуда они пришли, поскольку колючие деревья преградили им путь.

Они вернулись к ручью, напились и быстро ополоснулись. Грон, казалось, пил больше обычного, а когда она присмотрелась, то заметила, что на внутренней стороне его бицепса зияла страшная рана, которой она раньше не видела. Она быстро схватила его за руку и вопросительно указала на нее, но он мягко ее оттолкнул. Он не мог рассказать ей, что случилось, но, похоже, рана его не волновала, поэтому она посчитала, что он просто не хотел ее волновать. Тем не менее она снова схватила его за руку, и он стоял неподвижно, пока она осматривала рану. Внутри темно-красной царапины виднелась маленькая темная колотая рана, которая выглядела воспаленной, и от которой тянулись тонкие красные линии. Рана выглядела не очень хорошо, по крайней мере, на ее взгляд. Наверно, он укололся об один из шипов на этих проклятых деревьях.

Рут позаботилась о том, чтобы они не мешкали на обратном пути к пещере, потому что Грон уже шатался, еле держась на ногах. Когда они добрались до места, он сразу тяжело рухнул на подстилку из листьев, его дыхание было затрудненным. Рут опустилась на колени рядом с ним и протянула к нему трясущиеся руки, не зная, что делать. На первый взгляд казалось, что это всего-навсего лихорадка, реакция на что-то, и он будет немного не в себе день или два, но она позаботится о нем, и он поправится. Грон все еще был в сознании и двигался, находясь, судя по всему, в здравом уме. Но она и мысли не допускала, что это серьезно. Рана на его руке увеличилась в размерах, приобретя тревожный темно-пурпурный цвет, темно-красные линии достигли подмышки и начали расползаться по его плечу, напоминая заражение крови.

Рут отчаянно размышляла над тем, что же ей делать. Высосать яд? Если он вообще был? Не убъет ли это ее? А может уже слишком поздно? Она даже не могла принести ему воды. Если он проболеет день или два, они, возможно, выживут. Если дольше, то у нее могут возникнуть проблемы. Она знала, как добраться до ручья, как достать орехи и корни, но на этом все. Она не могла идти без него, не могла лазить по деревьям или ломать их, выискивая съедобную мякоть внутри. Она не хотела, чтобы он выздоровел и нашел ее полумертвой, к тому же ему понадобятся еда и вода.

Она потрогала его лоб, у него определенно поднялась температура. Не зная, что еще сделать, она выбежала наружу и собрала как можно больше листьев, чтобы ему было удобнее, крикнув ему куда она пошла, чтобы он знал, где она. Закончив, она попробовала лизнуть рану, вернувшись к идее высосать яд, и ей показалось, что она почувствовала какую-то странную горечь, которой раньше на его коже не было. Проклятье. Она решила, что должна попытаться его спасти, и, наклонившись к его руке, накрыла губами колотую рану и стала высасывать яд. Он тут же застонал от боли и оттолкнул ее от себя так грубо, как никогда прежде, обессиленно упав на листья и тяжело задышав. Сейчас он был весь покрыт испариной. Судя по тому, что он не мог контролировать свои действия, она догадалась, что он начал терять связь с окружающим его миром, когда началась лихорадка. Она сомневалась, что смогла высосать достаточное количество яда, чтобы ему помочь, поскольку рана, судя по внешнему виду, распухла, и если она причиняет ему такую боль, что он пытается отбиться от нее, впав в беспамятство, он может серьезно покалечить ее.