Поднимаясь из пепла
Шрифт:
— Нет, — прошептала я, стискивая пальцы на руках, — нет.
Я протолкнула ком в своем пересохшем горле и подняла голову, встречаясь с ним взглядом.
— Я убила своего отца. Наркотики тут не причем.
— Я так думаю, что он заслужил такой участи?
— Да, — зло выплюнула я, — и я бы убила его еще раз, если бы мне выпал такой шанс.
Гектор несколько долгих минут оценивающе смотрел на меня, задержавшись на макушке, где были видны мои светлые волосы, после чего кивнул головой. Его руки сжались в кулаки, а брови сурово нахмурились. Он встал на ноги и направился к двери. Мое сердце остановилось, когда я поняла, что он уходит.
— Постой, — я вскочила на ноги и сделала несколько шагов в
Я не знаю, почему так отчаянно цеплялась за Гектора. Его уверенность придавала уверенность и мне, его решительность вселяла в меня надежду на что-то лучшее, чем у меня было. Он повернулся ко мне всем телом, выглядя немного более встревоженным и злым, чем был до этого. И мне казалось, что я стала причиной его злости, поэтому неосознанно сделала шаг назад. Гектор тряхнул головой и на мгновение зажмурился, после чего посмотрел на меня с большим спокойствием.
— Я не оставляю тебя. И тебе пора перестать шарахаться от меня, я не сделаю с тобой ничего, что может тебе навредить. Я иду к доктору, чтобы забрать твою выписную карту, после чего мы отправимся на границу, если ты не передумала становиться охотником.
— Почему ты мне помогаешь? — наверное, в сотый раз спросила я.
Гектор цокнул языком и отвел взгляд в сторону.
— Потому что никто не заслужил все то дерьмо, что свалилось на твою голову.
Он пристально смотрел на мое лицо, а по моему телу поползли мурашки страха. Мне казалось, что он знает гораздо больше, чем произносит в слух.
— Я не могу так, — наконец вздохнула я и потерла лицо руками, — скажи мне, Гектор, что ты знаешь обо мне. Я не могу начать тебе доверять, пока я не знаю твоих мотивов.
— Нора, — Гектор произнес только одно слово, но в моих глазах уже скопилась влага. Я прикусила губу и кивнула головой, приподнимая ладонь в молчаливой просьбе.
— Не надо, — шепотом произнесла я и шмыгнула носом.
— Я не причиню тебе вреда, поверь мне, — глаза Гектора были жесткими и печальными одновременно, — у меня нет скрытых мотивов. Я не испытываю удовольствие от насилия или еще какого-то извращенного дерьма. И меня уж точно не привлекают дети. Я познакомлю тебя со своими детьми, если ты захочешь.
Я закивала головой, как болванчик, затем судорожно сглотнула и обхватила себя руками. Гектор шагнул к выходу, но остановился на пороге:
— Единственное, что я требую от тебя, Джессика, это держать своих демонов на поводке.
Гектор быстрым шагом вышел из палаты, оставляя меня внутри. Я шумно выдохнула, даже не заметив, что задерживала дыхание. Где-то в груди расцвело непонятное ощущение, от которого мне хотелось улыбаться. Я приложила руку к грудной клетке и потерла это место, растягивая губы в слабой улыбке.
Гектор
Я пришел в Третий Центр, чтобы самому увидеть, как мои сыновья проскальзывают внутрь, уверенные, что я не в курсе их факультативов. Бога ради, я их отец, который рядом практически с самого рождения. Я научился чувствовать дерьмо, еще даже не видя его, я научился смотреть затылком, каждый раз оттачивая суровый отцовский тон. Да что там тон, вы бы посмотрели на мой взгляд. Мне кажется, что каждый родитель должен научиться так смотреть на своих детей, чтобы они понимали вас без единого слова. Если Пол начинает таскать мое оружие и играться ножами — я просто смотрю, после чего он кладет их на место, пряча один в карман и думая, что я не заметил. Если Кристофер приводил девушку в наш дом и трахал ее на диване в гостиной, я тоже просто смотрел, возможно, слегка приподняв одну бровь, пока он торопливо натягивал штаны. Это метод воспитания, когда слова лишние, и мои дети сами понимают, что натворили какую-то хуйню, которую им придется разгребать. И вот теперь они стали драться в клетке. Точнее дрался Пол, а Кристофер выступал в
Что качается Джессики, то я узнал ее сразу, как только она произнесла комбинацию из слов: «Убила отца….. Второй центр…..».
Если до этого я воспринимал ее как очередную бродяжку, которая запуталась и поэтому встала не на тот путь, то теперь я видел ее шрамы и разорванную в клочья психику. Эта недавняя история потрясла до глубины все существующие центры. Я бы не был так оптимистичен, заявляя, что прошлые пороки навсегда покинули человечество, поэтому акт педофилии отца к дочери настолько ошеломил публику. Это единичный случай, который стал достоянием гребаной общественности. А сколько таких случаев, о которых не принято кричать? Сколько еще детей страдает от ублюдков, которые испытывают нездоровое влечение? Наш мир безжалостный, основанный на страхе и первобытных инстинктах. Если ты не приспособишься, оттачивая свои внутренние реакции, тебя сожрут, в прямом смысле этого слова. Мы все погрязли в хаосе и животных потребностях, но мы хотя бы пытаемся найти человечность, чего не скажешь о таких уродах, которые надевают маски приличия в обществе, и скидывают их сразу же, как оказываются за стенами своего дома.
Я вспомнил все подробности, которые вылились на головы людей, после всех экспертиз и расследования. И я чертовски понимал слова Джессики о том, что она убила бы ублюдка снова и снова. Моя дочь, Аврора, практически одного возраста с ней, и я блять даже представлять не хочу, что такое могло когда-то произойти с моей девочкой. Я лично бы выпотрошил ублюдка. Но что по-настоящему мне не давало покоя, так это воспоминания о том, что насильников могло быть несколько, а расплатился за все только ее ебаный отец. Сама реакция Джессики на меня говорит о том, что был кто-то еще. И мне хотелось вгрызться в глотку этим чертям, чтобы навсегда избавить мир от нечисти. Но для этого мне необходимо завоевать ее доверие, чтобы Джессика сама поделилась подробностями своей жизни. Она сменила имя, сменила цвет волос, сбежала из города, чтобы затеряться в толпе и навсегда исчезнуть с их радаров. Что ж, я помогу ей стать сильнее, чтобы уничтожить ублюдков, если она этого пожелает.
Я привез Джессику на границу, чтобы начать ее подготовку. Она растеряна и явно напугана. Первые наши тренировки были похожи на хождение по кругу, когда она слишком боялась, чтобы приблизиться ко мне, но в конце концов мы начали делать успехи. Ее сердце медленно таяло, выпуская наружу эмоции, которые она подавляла долгое время.
— Я спрашивала отца, зачем он делал то, что делал. Знаешь, что он ответил? — ее злой смех разнесся по пустому залу, — он ответил, что делает это, потому что может. Потому что уверен в своей безнаказанности. Они все связаны чем-то, все они. И я не знаю, чем именно.
— Ты имеешь в виду членов братства?
— Да, — кивнула она головой, — их всех что-то связывает. Когда я была в комнате, где меня допрашивали, ко мне вошел Сенатор, который схватил меня за шею и пригрозил убить на том самом месте, если я раскрою рот и выдам их всех. Я понятия не имею, кого мне следует выдавать. Если бы Сенатор не выдал себя, я бы и его не узнала. Я же не могу давать показания, ориентируясь на запах, голос или чертовы родинки на теле.
С каждым словом, что она произносила, я все больше и больше мрачнел. Я блять нутром чувствовал, что мне не понравятся ее слова.