Подопытные

Из личного дела Мэтью Уэлча, 14 лет.

«Я бежал по бескрайнему зелёному полю без цели, а прохладный ночной ветерок обдувал мне лицо. Сколько длился забег не знаю, но, когда сил не осталось, я лег на траву и услышал журчание речки, которая протекала не так далеко. Я наслаждался стрекотом насекомых, а мой взгляд притягивало небо. Наверху, на черном полотне, сияла россыпь маленьких белых точек. Мне известно, что это звезды, находящиеся в сотнях световых лет отсюда, среди которых существуют другие миры. Сложно сказать, откуда мне известно об этой единице измерения, но я также знаю и то, что некоторые из них заселены разумными

Неожиданно прогремел гром. Я вскочил и побежал, чтобы найти место, где бы укрыться. В меня ударила молния… и я проснулся. Проснулся в нашем умирающем мире, в котором не осталось ни рек, ни зелени, ни даже насекомых. На ночном небе, по счастливому случаю, не затянутому облаками и не истерзанному частыми бушующими грозами, не увидеть ни одной другой звезды… кроме той, что греет одинокую планету».

Рабочий дневник доктора Джонатана Смита.

Объект № 348

Имя: Мэтью Уэлч

Возраст: 21 год

Рост: 190 см

Телосложение: мускулистое

Волосы: коротко стриженные, чёрные

Звание: рыцарь

Прочая информация:

Удивительно, но мы с Мэтью говорили о его раннем детстве, хотя он его почти что не помнил. Мальчик на приеме впервые, и стоило уделить большую часть внимания именно детству. Исходя из того, что я услышал, отмечу: несмотря на знатное происхождение отца, который занимал солидное место в общество, Мэтью осознал понятие долга чуть ли не с первых лет жизни, не противился этому, не выказывал сомнений и был уверен в избранном пути, насколько это только возможно для ребенка.

В пять лет мальчик стал послушником Священного Синода. Исходя из материалов дела, которые мне предоставили, Мэтью на протяжении всей учебы проявлял удивительные для его возраста прилежность и ответственность по отношению к каждому из предметов. Скорее всего это связано с детским желанием вызвать одобрение и похвалу родителей.

Также думаю, что пациент до сих пор идеализирует образ отца, каким он помнил его в раннем детстве, хотя не понятно, осознает ли это. О матери упоминает лишь вскользь и без всякого энтузиазма, но не ясно, чем это вызвано: то ли тем, что она играла малую роль в его жизни, или же, наоборот, тем, что воспоминания о ее смерти до сих пор для него болезненны. Чтобы разобраться, я начал задавать непростые для молодого человека вопросы, попросил его рассказать, что он думает о суде и последовавшей за ним казни матери. В конце концов, смертный приговор привел в исполнение его родной отец, такое подкосило бы любого, не говоря уже о психике подростка. Также, вполне возможно, что ему было гораздо проще справиться с трагедией, отстранившись от проблемы. Могла ли мать быть для мальчика ближе, чем кто-либо мог бы предположить? Или даже ближе, чем мог предположить он сам? Позже, когда Мэтью уже ушел, я снова сверился с его личным делом за тот период, когда приговор был приведен в исполнение. Никаких изменений не обнаружилось, хотя у любого ребенка возникли бы хотя бы небольшие проблемы с успеваемостью после подобного потрясения.

Отвечая же на мой вопрос о своих эмоциях, Мэтью показался равнодушным, только передернул плечами и спокойно сообщил, что у каждого преступника есть близкие, но это не снимает с них ответственности за преступления. И, хоть ему было тяжело осознавать это, но приговор был справедливым. Впрочем, не смотря на его уверенный тон, мне показалось, что я заметил тень сомнения в глазах молодого человека, то, как он запинается на секунду, чтобы обдумать свои слова. Я приметил как нервно он постукивает кончиками пальцев по подлокотнику кресла. Конечно, я не уверен до конца, но опыт позволяет мне ощущать на уровне инстинктов то, что люди скрывают порой от самих себя.

Таким образом, я убежден, что Мэтью обладает глубокой верой в идеи Синода, и нет смысла сомневаться в его лояльности. Однако на ближайшее время я порекомендую оградить его от всякого влияния и контактов с противниками власти, чтобы избежать риска посеять в нем сомнения. Ограничиться только боевыми операциями.

Исследовательская зона. Здание архива

21 час 15 минут

Мэтью направлялся к зданию архива. Поступил сигнал о проникновении, и молодого человека направили разобраться. Ему полагался личный автомобиль, который превосходил служебный по комфортабельности, функциональности и скорости.

Рыцарь ехал погружённый в собственные мысли. Перед его глазами стоял тот самый день, когда жизнь его матери оборвалась. Снова и снова он видел невозмутимое, без тени сомнения, лицо своего отца. И его холодные глаза…

– Эй, Мэтти! – прозвучал звонкий голос оператора. – Ты слушаешь?

– Слушаю Лиза. И я же просил не называть меня так, – с улыбкой, но настойчиво сказал Мэтью, регулируя громкость коммуникатора. – Если не хочешь произносить имя полностью, тогда уж называй меня Мэтт.

– Какие мы важные, – в голосе Лизы чувствовалась улыбка. – И так, Мэтт. Мне велели ввести тебя в курс дела. Час назад сработала сигнализация в главном здании архива. Через десять минут на место прибыли двое стражей. Подтвердили, что входят в здание и на связь больше не выходили. Согласно протоколу, через 15 минут молчания, на место выехала оперативная группа и оцепила прилегающую территорию. Штурмовую группу из десяти человек послали внутрь. Через несколько минут связь прервалась, судьба группы не известна. Никто здание не покидал. Твоя задача оценить ситуацию и решить проблему. Приоритет – вернуть здание в целости и сохранности, выяснить намерения предполагаемых захватчиков. Жертвы среди заложников не имеют значения.

– Что хранится в архивах?

– Записи различных исследований. Поэтому мы не знаем, что именно им нужно.

– Задача ясна. Расчётное время прибытия – пять минут, – выключая коммуникатор, произнёс Мэтью.

Прибыв на место, Уэлч не сразу вышел из машины. Он слегка волновался. Возможно, сказывалось то, что ему недавно присвоили звание рыцаря. Или то, что он самый молодой рыцарь в истории Синода, что налагало на него особую ответственность. Просидев около минуты, Мэтью собрался с духом и вышел из автомобиля.

– Кто здесь главный? – подходя к мобильному штабу, спросил Мэтью.

– Это я. Страж-командор, – не отрывая глаз от сжатого в руках плана здания, буркнул один из бойцов.

– Меня уже ввели в курс дела. Как ваши люди вошли в здание?

– Штурмовая группа вошла через главный вход.

– Известна приблизительная численность врага?

– Нет.

– Заложники?

– Архив работает до восьми, так что там должна быть только охрана. Но точной информации нет.

– Подготовьте мне шесть человек, через две минуты идём внутрь.