Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс)
Шрифт:
— Только тебя не хватало! — приветствовала я его. — Так и будешь меня всю жизнь преследовать?
Дьявол дьявольски захохотал.
— Нет, не всю жизнь, а только до тех пор, пока меня не сменит мой хороший друг и лучший ученик. Уж его ты прогонять не станешь. Он придет мне на смену, правда немного в другом виде…
— В каком еще виде? — ужаснулась я. — Что ты придумал?
— Да не пугайся, в самом что ни на есть человеческом. И он останется с тобой до конца дней твоих, о безголовая баба, беспросветно глупая, как все бабы на свете.
Он насмешливо и зло улыбнулся, и я вдруг поняла, кого мне напомнила улыбка красавца прокурора. Похож как две капли воды! Убрать рога и кудлы, смягчить черты лица, заменить черные глаза на светло-голубые — и вылитый прокурор!
С ужасом смотрела я на эту адскую креатуру, а дьявол, очень довольный, только ухмылялся и раскачивался на стуле.
— Ну так как? Догадалась?
— Что тебе от меня надо, нечистая сила? Что я тебе сделала?
— О, вот, вот! Хорошенько запомни этот вопрос, тебе придется задавать его много, много раз…
— Ну уж нет! — в ярости крикнула я. — Ты меня еще не знаешь! Это мы еще посмотрим, кто кому станет задавать вопрос!
— Я же говорю — все бабы дуры! — злорадствовал дьявол. — Ты ведь будешь работать, так? Тебе надо деньги зарабатывать, детей растить. Да мало ли чего тебе надо! А у него — никаких обязанностей, только отравлять тебе жизнь.
— Но зачем? Какого черта?
— Вот именно, черти на то и существуют, чтобы отравлять людям жизнь. Люди состоят из мужчин и женщин, он специализируется по женщинам. Знала бы ты, сколько вашей сестры уже у него на совести! Сколько из них отдали нам души, лишь бы он к ним вернулся.
— Со мной такой номер не пройдет, и не надейся. Душа — это все, что у меня осталось, и вы ее не получите!
— Нам не отдашь, а вот ему… Все вы, дуры бабы, отдаете таким души. И ты отдашь!
Дьявол наклонился ко мне, горящие злобной радостью глаза пронизывали насквозь.
— Отдашь, как миленькая отдашь! Он вынет из тебя душу, так как своей у него нет!
— Что ты сказал?
— То, что слышала. Своей души у него нет, он из тебя вытрясет.
— Ну это мы еще посмотрим!
— Слушай, что я тебе скажу. Так и быть, дам один совет, хотя ты и не заслуживаешь жалости. Можешь отдать ему только половину души, половина останется тебе. Но для этого надо… Для этого надо…
— Что надо, черт тебя побери?!
— Для этого надо вывести его из себя!
— И только-то? — не поверила я, ожидая бог знает каких сложностей.
— Да, такое никому не удавалось.
— Что за глупости ты говоришь! Нет на свете человека, который бы никогда в жизни не выходил из себя.
— Так то человек! — ?!
— Да, да, он наш представитель. А на тебя мы его напустили потому, что интересно завладеть душой такой уникальной бабы. Мне еще не приходилось встречать представителя рода человеческого, буквально переполненного самыми идиотскими помыслами. Не волнуйся, тебя он не покинет, с такой останется до конца дней…
— Сгинь, пропади, нечистая сила! Пошел вон! Да я тебя…
Злорадно хихикая, дьявол встал со стула и согнулся передо мной в издевательском изящном поклоне. И в таком согнутом положении он стал понемногу таять в воздухе, пока не исчез совсем…
На следующий день я получила от капитана копию моего нашедшегося письма. И когда прочла его, поняла смысл вопроса о победителе конкурса на самого красивого мужчину. Мой друг писал мне: «А если хочешь знать все в подробностях, расспроси того, кто занял первое место на вашем дурацком конкурсе красоты».
Мы сидели за кофе втроем — Алиция, Марек и я. Неторопливо попивали кофе и подводили итоги.
— А я уже начинала серьезно беспокоиться, — сказала Алиция, затягиваясь сигаретой. — Против него не было ни одной улики.
— Нас вводило в заблуждение тяжелое положение мастерской. Все знали, как он в ней заинтересован, а смерть Тадеуша означала катастрофу.
— Зенону пришлось выбирать между потерей мастерской и потерей… чего?
— Да всего! — печально ответил Марек. — Если бы всплыла история с иранским конкурсом, его жизненным планам — конец. Не только блестящей карьере, и с мастерской пришлось бы распрощаться. Представляю, каким ударом явилось для него заявление Тадеуша, что он все знает.
— Так что же он такое выкинул с конкурсом? Теперь можете сказать? — спросила Алиция.
— Неприятная история, — поморщился Марек. — Не хочется о ней и вспоминать. Если в двух словах… Использовал чужие чертежи, то ли подкупил их автора, то ли еще как договорился, главное, представил на конкурсе не наши чертежи.
— Чертежи… — задумчиво протянула я. — Случайно я оказалась свидетелем.
И опять вспомнилась картина, которую я упорно отгоняла. Поздняя ночь, замусоренная мастерская, небритый, усталый Януш, Зенон висит на телефоне… Потом, уже в два часа ночи, вижу их обоих склонившимися над кучей чертежей, которые Зенон только что привез. Зенону и в голову не пришло, что я могу сообразить, что к чему, ведь он не знал о моем знакомстве с человеком, который позже написал мне то самое злополучное письмо. С человеком, который и был автором чертежей, оказавшихся у Зенона. К счастью, на суде свидетелем будет не письмо, а Марек.
— И представил на конкурс чертежи под своей фамилией, — закончил Марек. — На конкурсе получил вторую премию, но до сих пор неизвестно, чей проект будет принят.
— Тогда понятно. Лучше потерять мастерскую, чем доброе имя, — пришла к выводу Алиция. — А строительство в Иране объекта по его проекту стоит и двадцати покойников…
— Знаете, что я вам скажу, мои дорогие, — задумчиво протянула я. — Думаю, в своем расследовании они уделяли ему гораздо больше внимания, чем мы в своем. И Ядвигу арестовали специально…