Подозрительная труба, Логика и Пунтиллятор Шмульдерсона

Шленский Александр Семенович

– Можете снять Ваши комбинезоны и расслабиться. Встроенный анализатор не обнаружил у вас патогенной микрофлоры.

Мы с Валерой сбросили с себя душные комбинезоны и с облегчением вздохнули.

– Давненько не видел я живых людей – сказал дежурный, вглядываясь в наши лица – думал, что уже никогда и не увижу. Ужасно странно вы выглядите на мой нынешний взгляд. Хотя было время, когда и я выглядел точно так же. Впрочем, перейдем к делу. Как вы сюда попали?

Мы добросовестно рассказали о том, что с нами произошло. Дежурный выслушал нас, не перебивая, а затем сказал, обращаясь к тем, кто нас привёл:

– Я все время говорил, что научно-исследовательская группа сто семнадцатого яруса чересчур самонадеянна и проводит рискованные

эксперименты. Особенно этот дробь двенадцать ноль семь тысяч тридцать пять. Этот Гарольд Брэкстон со своими подозрительными изобретениями. То они зачем-то сконструировали слонопаука, с картины Сальвадора Дали, потом залезли в средние века и реинкарнировали сознание какого-то известного философа в тело осла, украв его из Московского зоопарка. Но больше всего мне не нравилась эта труба. Я еще десять лет назад говорил им, что в один прекрасный момент к нам по этой трубе свалится какая-нибудь дрянь. И вот извольте – свалилось сразу двое живых людей. И что нам теперь с ними делать, ума не приложу. Если не найду никакого подходящего протокола, отдам их Брэкстону. По его трубе они к нам свалились, вот пусть он теперь и держит их у себя в исследовательском блоке и делает с ними что хочет, в пределах существующих протоколов… Можете идти – кивнул дежурный нашим провожатым и те быстро выкатились из кабинета на своих роликах. Дверь мягко вернулась на свое место.

– А Вы не можете просто выпустить нас отсюда обратно в Москву? – спросил я.

– Мы никому и ничего не будем рассказывать о том, где мы были и что видели. – сказал Валера – Можем дать любую подписку.

– Не в этом дело. Дело в другом. Куда, извините, мы Вас отсюда выпустим? Мы никого не держим силой. Просто отсюда, из этой системы никого нельзя выпустить физически.

– Как никого? Почему нельзя?

– Потому что выпускать некуда.

– Как некуда? А что находится вокруг системы?

– Вокруг системы находится тройная синфазная оболочка из сверхвысокотемпературной кристаллической плазмы, способная выдержить напор протуберанцев хроносинклатической инфандибулы любой мощности.

– А что вокруг этой оболочки?

– В том то и дело, что абсолютно ничего. Только временные вихри.

– А где он вообще находится, этот ваш Пунтиллятор Шмульдерсона?

– Я ведь уже объяснил, что нигде. Он не находится ни в обычном времени, ни в обычном пространстве. Именно поэтому, попав в Пунтиллятор Шмульдерсона, уже нельзя вернуться обратно в же самое место и в то же самое время.

– А что это вообще такое?

– Пунтиллятор Шмульдерсона – это сложное инженерно-физическое сооружение. Впрочем, мы говорим с Вами не о том, о чем следует. Я прежде всего должен задать вам вопрос: желаете ли Вы стать бессмертными в ближайшие несколько часов? Это крайне упростило бы все и для Вас и для нас. Для этого Вам надо всего чуть-чуть: пересилить глупый, нелепый страх перед смертью. Вам надо умереть и пройти через ряд процедур. Через четыре часа, которые Вам покажутся долей секунды, Вы уже будете сидеть в очередной группе новоприбывших, как полноправные обитатели сектора Эйч, и Вам будут давать первые ознакомительные инструкции.

– А чем вы занимаетесь? Что у Вас тут за жизнь? – спросил Валера.

– Да нет тут у нас никакой жизни! Ну, в том смысле как ее понимают живые люди. Мы обладаем сознанием, но биологически мы мертвы. Поэтому мы не живем. Мы ведем размеренное и рациональное существование бессмертных существ. Мы несем службу, каждый в соответствии со своей специализацией, думаем, общаемся между собой, а также проходим периодические процедуры.

– А какие это процедуры?

– Прежде всего, это рестандартизация препарата в персональной капсуле Стьюти. Затем – нормированное воздействие на психические функции средствами электронной трансмолекулярной калибровки волновых составляющих индивидуального сознания. Кроме того, имеется четыре обязательных базовых периодических процедуры: электрошок, электросон, электросмех и электрооргазм. Дело в том, что постбиологические существа не могут испытывать ни чувства боли, ни чувства юмора, ни чувство удовольствия любого вида, как это могут делать живые организмы. Они также не могут самопроизвольно погружаться в сон. Поэтому нам приходится модулировать эти психические процессы искусственно, чтобы удерживать нейропсихические параметры в пределах стандартных значений. Впрочем, к этой особенности можно привыкнуть очень быстро. Я бы очень рекомендовал Вам согласиться, тогда мне не придется тратить времени и искать нужные протоколы, собирать межсекторный совет и так далее. Ну как? Согласны?

– Мы все же предпочли бы остаться в живых, – сказал я.

– Да-да, по возможности, – добавил Валера.

– Ах, как эти живые цепляются за жизнь! Ну хорошо. Я запущу систему электронного поиска документов, может быть найдется нужный протокол.

Дежурный забарабанил пальцами по клавиатуре компьютера. Компьютер немного подумал и пискнул в ответ.

– Итак, специального протокола по поводу проникновения живых людей в Пунтиллятор Шмульдерсона не обнаружено, – подытожил дежурный. – Будем использовать протокол номер одиннадцать «Решение спорных ситуаций» часть три, пункт семь. Это как раз то, что нам нужно. При расхождении мнений при дискуссии, в отсутствии иных регламентирующих протоколов, мнения нумеруются по порядку, начиная с единицы, и запускается генератор случайных чисел в рамках полученного числового отрезка. После выпадения случайного числа, необходимо принять мнение, соответствующее по номеру выпавшему числу, и в дальнейшем придерживаться только его. Итак, решим вопрос, не откладывая. У нас всего два мнения. Мое мнение – немедленное умерщвление и посмертная обработка. И ваше мнение – сохранение Вас в теперешнем состоянии. Соответственно, единица и двойка. Сейчас мы запустим генератор случайных чисел.

– Не верю я вашему генератору, – угрюмо сказал Валера. – Лучше подбросим монетку.

– Ну что же, помнится, среди живых действительно практиковался такой метод. Хорошо, подбрасывайте Вашу монетку.

Я вынул из кармана металлический рубль слегка дрожащими руками:

– Орел – жизнь, решка – смерть, – сказал я, чуть дыша от напряжения, и подбросил монету в воздух.

Монета сверкнула в воздухе и брякнулась об пластиковый пол. Мы склонились над ней. Орел! Жизнь!! Уфф! Я вытер пот с лица. Валера с облегчением вздохнул.

– До сих пор не могу понять, почему живые так держатся за жизнь, – задумчиво произнес дежурный. – Страх, пот, масса страдания… Я специально поставил маленький эксперимент. На самом деле, протокол существует, и это протокол номер один, и этот протокол в числе прочего гласит:

…в Пунтилляторе Шмульдерсона больше никого не убивают, потому что в нем больше некого убивать.

– Ваше падение в трубопровод Брэкстона не было предусмотрено протоколом номер один, потому что трубопровод появился сравнительно недавно, а протокол номер один – это самый старый протокол в системе. Никто не собирался Вас умерщвлять насильственно, но мне было интересно посмотреть на реакции живых людей, когда им предлагают не смерть, не страх с болью и вечное забвение, а безболезненное забытье и быстрое воскрешение навечно. Другими словами, превращение в бессмертных через смерть. Оказывается, даже в этом случае живые люди боятся и потеют от страха. Поэтому мы всегда имеем дело только с мертвыми. Должен Вам сказать, что сам я – один из старейших призраков в этом замке, и я принял смерть добровольно, поверив Рафаэлю Надсоновичу, когда проект только зарождался. Надо быть смелее, уважаемые!