Подпольная империя

Ромов Дмитрий

— Привет, Наташ. Ты чего так поздно?

— Да, — как бы беззаботно отвечает она. — К подруге ходила.

— Ну, хорошо, не на дискотеку, — усмехаюсь я.

Я ничего такого не хотел, но она вспыхивает и я это вижу даже в сумерках. Блин, бестолковый. Кто вот меня за язык тянул.

— А тебе, — стараясь казаться безразличной, отвечает она, — девочки повыше нравятся, да?

— Что? — хлопаю я глазами.

Ясно всё, ну конечно. Увидела где-то меня с Мартой. Я против воли улыбаюсь.

—

Просто интересно, — говорит она.

— Это для осанки очень хорошо, — усмехаюсь я.

— Чего? — шире раскрывает она глаза.

— Ну, как чего! Разговариваешь с высокой девушкой и, во-первых, сам тянешься, а во-вторых, голова поднята, когда на неё смотришь и поэтому не сутулишься. Я теперь только с высокими буду дело иметь.

Рыбкина хлопает ресницами, не понимая, что я говорю.

— Наташ, это шутка. Ты наверное видела меня с Мартой. Она приехала проведать Юрия Платоновича. Это дочь его близкого друга. И он попросил показать ей город и немного развлечь. У нас с ней сложились дружеские отношения, но никаких амуров там и в помине нет. Я тебя с ней познакомлю, и ты сама всё увидишь.

— Нет уж, — решительно и печально отвечает Рыбкина. — Меня с ней знакомить не надо. Развлекайтесь сами. Третий, как известно, лишний.

— Ну, Наташ! — пытаюсь воззвать я к её здравому смыслу, но она разворачивается и уходит.

Ну, а через несколько дней наступает то, ради чего, собственно, все мы в течение десяти, а некоторые и одиннадцати лет ходим в школу. Выпускной.

Начинается всё, разумеется чинно и благородно. Выпускники в сопровождении своих родителей и других членов семьи поднимаются на пятый этаж и проходят в актовый зал. Здесь происходит временная сегрегация. Ученики проходят на передние ряды, а все остальные рассаживаются сзади.

Потом проходят скучные выступления директора, завуча по воспитательной части, классных руководителей и звёздных гостей — секретарей райкомов и горкомов.

Потом звучат ответные слова от учеников. После этого все расходятся по классам для участия в лёгких фуршетах, ну а после вкушения яств, а кое-где и горячительных напитков, снова возвращаются в актовый зал, где к тому времени становится темно, мигают разноцветные лампочки и гремит музыка.

Вот такая у нас программа. Классическая.

На свой выпускной я прихожу, конечно же, со своими родителями. Но, кроме них, приглашаю Платоныча и, соответственно, Марту. Завтра рано утром она улетает. Так что сегодня мы устраиваем ей последнее развлечение.

Усадив родителей и Большака в актовом зале, я беру Марту и веду на маленькую экскурсию по школе. Тут, собственно, и смотреть-то особо нечего. Провожу по коридорам. Вот тут у нас учительская, тут кабинет истории, а вот это портрет Менделеева. А это комитет комсомола. Хочешь глянуть?

Я

открываю дверь своим ключом и завожу её внутрь. Поскольку здесь тоже смотреть нечего, собираюсь выходить, но Марта меня останавливает.

— Погоди, Егор.

Я поворачиваюсь к ней, останавливаясь у порога. Она подходит ко мне ближе и, чуть наклонившись, смотрит в глаза.

— Просто хотела сказать спасибо за заботу и время, которое ты посвятил мне. Было очень приятно.

— Да что ты, — улыбаюсь я. — Это мне было очень приятно. Расставаться с тобой не хотелось.

Она смеётся.

— Дамский угодник, — говорит она и делается серьёзной. — Когда ты решишь сделать заказ, сразу мне позвони. Или лучше папе, потому что сейчас я буду постоянно на сборах. Даже не в Риге. Вот, позвони и мы всё решим. Хорошо?

— Да, хорошо, конечно. Очень хорошо. Я надеюсь, в течение месяца мы уже точно определимся с ближайшими планами.

— Ладно, — говорит она и снова улыбается. — Спасибо тебе ещё раз за внимание и заботу. Мне с тобой было очень хорошо и приятно. Приезжай в Ригу. Я тоже тобой там позанимаюсь.

— С удовольствием, соглашаюсь я.

После этого обмена любезностями, Марта наклоняется и, чуть обняв легко и по-дружески целует. Легко и по-дружески, безо всякого сексуального подтекста. Но надо же такому случиться, именно в этот момент открывается дверь и за ней оказывается Наташка Рыбкина. Следила за нами, не иначе.

В её глазах я вижу ужас и боль. Она думает, что поймала нас на чём-то очень серьёзном и это глубоко ранит её сердце. Судя по всему. Иначе, я не знаю, как объяснить то, что она зажмуривается и хлопает меня по щеке. Получается довольно звонко.

— Врун! — вскрикивает она и, повернувшись, убегает.

Вернее, не убегает, потому что сразу же налетает на стоящую за ней и внимательно наблюдающую за происходящим Ирину Новицкую.

— Рыбкина! — строго восклицает Крикунов, сопровождающий Новицкую. — Простите, Ирина Викторовна.

Вот такой водевиль.

— Интересно живёшь, Егор Брагин, — качает головой первый секретарь горкома. — Ох, как интересно… Пойдём-ка со мной. На одну минуту.

12. Только я, только ты

Ириш, я всё объясню… Нет, не так. Ириш, это не то, о чём ты подумала… Нет, опять не то… лучше уж так… не виноватая я, он сам… пришёл. Она, в данном случае.

Это было бы смешно, если бы не было так глупо, даже без учёта далеко идущих последствий.

— Подождите, пожалуйста, снаружи, — непонятно к кому обращается Новицкая. — Нам с товарищем Брагиным кое-что обсудить нужно.

— Марта, прошу прощения, я на одну минуточку, — виновато улыбаюсь я. — Ирина Викторовна, это же…