Подруга мента
Шрифт:
— Вик, ну как мне тебе доказать, что ничего у меня не было ни с Крайневым, ни с Игорем? Мне нужен ты.
И поскольку варианта доказательств Измайлов не предложил, я занялась отсебятиной. Я занималась ею долго и с удовольствием. Утром Измайлов был заметно заторможен, но верил уже всему.
Поскольку есть у меня было нечего, завтракать мы отправились к Вику. Не успели расположиться за столом, как в дверь позвонили.
— Пришел некто славный, — сонно сообщил Вик.
— Примета?
— Примета,
Сказав это, Измайлов не шевельнулся. Впускать гостя предстояло мне.
Борис Юрьев, как заморский принц, осанисто шагнул через порог.
— Сбежал из больницы, мерзавец? — гаркнул вмиг оживившийся полковник.
— Сбежал, мочи нет, — доложил Борис.
И подмигнул мне. Слава Богу, значит, не очень сердит. А двигается так странно из-за туго перевязанной грудной клетки.
Понятно, что от угощения он не отказался. Неплохо подлечили, получается.
— Я валялся и думал, — осторожно затянулся сигаретой насытившийся Борис. — Связаны все преступления между собой, хоть режьте. Только мы никак не улавливаем связи.
— Я тоже так считаю, — подхватила я.
Но моя поддержка лишь охладила пыл Юрьева.
— Полина, тебе безумно пойдет кляп, — сказал Вик.
А они не геи? Как соберутся вместе, мне слова вставить не удается. И что будет, если я поделюсь с ними своим предположением? Нет, Полина, заткнись. Еще раз так восстанавливать добрые отношения с Виком можно не ранее, чем через месяц. Ты же не из синтетики сработана.
— Борис, Виктор Николаевич категорически отказывается предполагать, что убийства Лизы, Шевелева, наше похищение и проба оружия на черепе бывшего мужа — одно дело. Но он еще не в курсе, что вчера меня вызывали в редакцию. Валентин Петрович.
— И ты скрытничаешь? Черт знает что вытворяешь, а о важном молчишь? — крикнул Вик.
Насчет черта в ночном контексте… Я обиделась.
— Поля, — осознал свою бестактность Измайлов, — не злись, я имел в виду, что Бориса надо питать сведениями, чтобы поскорее включился.
Ломаться не стоило, Борис чуть не погиб из-за меня. Я рассказала все.
— Недурно было бы прокатиться по дорогим сердцу местам, во-первых. И позвонить от имени подруги Лизы Валентину Петровичу, во-вторых, — зашевелил мозгами заморенный эскулапами Борис.
— Громилы из иномарки дали Полине сбежать, — вломился в процесс Вик.
Если Измайлову что-нибудь втемяшилось, выбить невозможно. Но я попыталась.
— Смысл? Утащить из города, припугнуть, ладно, но отпустить! Грязную, в синяках…
— Может, они Валентина Петровича ждали?
— Симпатичное предположение, — одобрила я.
Хотя согласиться с тем, что мои скачки по полю были запланированы бандюгами, оказалось непросто.
— Я вам опишу происшедшее, как представляю, — посулил Юрьев.
Измайлов возликовал. Есть старинное слово — любимче. Вот Борис для Вика — это самое. Балков слишком приземлен, скучен, сер. А по мне, ребята
— Кто-то заказывает музыку и платит, — увлеченно приступил к повествованию Борис. — Либо Валентин Петрович, либо муж Поли, либо оба вместе.
Да, мальчик, рановато ты из палаты вырвался.
— Вы, Виктор Николаевич, исходили из того, что Валентин Петрович мог получить у Лизы любые данные. А вдруг нет? Вдруг они с Полиной выяснили нечто, сулящее им выгоду? Прибыль?
— И кто их снабдил такими данными, Борис?
— Шевелев.
— С какой стати?
— Проболтался.
— Те, кто имел привычку пробалтываться, давно дрыхнут на кладбище. Шевелев не ребенок.
— Тем не менее, на кладбище он угодил.
— Стоп, но Полина-то перед нами.
Эта мелочь сильно раздосадовала Юрьева.
— Шевелев ничего особенного не говорил, — испортила я ему пролог. — Мы обеспечивали рекламу. Десятки других то же от нас получают. И все целы и невредимы.
— Виктор Николаевич, а не левый ли спирт они в бутыли закачивают? — воскликнул Юрьев. — Прошерстить бы их заводец, а?
Измайлову версия понравилась. А мне нет.
— Боря, так Шевелев через меня Лизе про спирт трепанулся? Она — намеками Валентину Петровичу, я — мужу. Затем мы принялись душить и стрелять. Кстати, я окурок нашла. В кармане плаща лежит. Курить в своем кабинете Лиза могла позволить только близкому-преблизкому человеку. Либо она была мертва, когда там смолили. Если чинарик не позже на стеллаже очутился.
— Детектив, — уничижительно хмыкнул Борис.
— Прекратите ссориться, — велел Вик, протягивая мне фотографию.
На ней было лето, море, люди. Вот Лиза, ее супруг, главный редактор и высокая темноволосая женщина. Ого.
— Собираясь на свидание к Валентину Петровичу, я старалась походить на нее.
— Это жена главного редактора, Поля.
— Но почему же по описанию вахтерши никто ее не опознал?
— Возможно, потому, что в день убийства Лизы она ходила в парикмахерскую. Постриглась и покрасилась в этакий одуванчиковый цвет.
— Не слишком ли банально?
— Все на земле банально, Поля. Мы ищем оригинальности и сложности, а Иванушка-дурачок обставляет и обставляет нас напропалую.
— Короче, она задушила Лизу, подозревая неутихшую страсть в муже? Как выражался полунинский Асисяй: «Детектива — это любов»? Тогда почему она не уничтожила снимок?
— Мы взяли его дома у Лизы. Дама утверждает, что в редакции не была. Но в парикмахерской не в состоянии вспомнить время ее прихода — ухода. Никто.
— Не сердись, Измайлов. Старая жена может укокошить молодую. А наоборот…
— Поспорим?
— Не отважусь. У тебя ворох случаев из практики. Итак, тайна второй посетительницы раскрыта. Правда, Валентин Петрович чудит. Но это же несущественно. И пусть жена главного была у Лизы. Ты попробуй докажи, что она ее убила.