Подруга моей дочери
Шрифт:
— О, — он снова улыбается, — а я тут всем заведую.
Протягивает мне руку, я жму ее с приятным удивлением. Надо же, директор, значит, обеспеченный, а без пафоса и вот этих понтов, как у Антона Дмитриевича.
— Соня, — говорю ему.
— Олег. Надеюсь, вам у нас понравится.
На этой ноте я ухожу, настроенная на лучшее. Кажется, не все в Москве такие уж злые и неприветливые. Мир не без добрых людей, как говорится.
Дома обнаруживаю только Женьку и сообщаю, что устроилась на работу.
— Поздравляю, —
— Туда еще и женщины ходят, — замечаю ей.
— Ну им я улыбаться не буду. Обойдутся. Ох, вдруг повезет там кого-нибудь подцепить!
— А как же Вадим? — хмурюсь я.
— Ну Сонь, с ним вообще пока ничего не ясно. Надо иметь варианты про запас.
Я хлопаю глазами.
— Знаешь, Жень, я тебя не узнаю. Откуда такая меркантильность? Не лучше ли встретить человека, которого будешь любить по-настоящему?
— Глупости не говори, — раздраженно кидает подруга, — может, вам с Костиком и мил рай в шалаше, а я хочу нормальной жизни.
Ответить я не успеваю, потому что мы слышим шум в прихожей. Женя сразу выпрямляется и создает на лице выражение тупого умиления.
— Папа, привет, — слышу я ее голос, стоя у двери комнаты. Мне не хочется выходить, и я слабовольно решаю, что никто в моем приветствии не нуждается. А может, меня вообще дома нет.
Они уходят в кухню, а я сажусь на кровать. Однозначно, происходящее с Женькой меня очень тревожит. Боюсь, Москва ее и впрямь испортит. Только как ее в этом убедить? Да и кто на нее повлияет? Мнение отца подругу не очень-то интересует, мое, кажется, теперь тоже.
Звоню Косте, мы болтали еще днем, а теперь делюсь новостями о работе и своими тревогами.
— Брось, Сонь, — подбадривает Костя, — это у Женьки просто эйфория. Сейчас она немного вкусит жизни, и все придет в норму. Не все же у нас такие умницы, как ты.
Я поддакиваю, сжимая телефонную трубку. Мне снова стыдно. За то, как возбудилась сидя на столе, за вчерашние взгляды и желания. Я неправильная Соня, я тоже испортилась. Но я по крайней мере осознаю, что происходит. Так что возьму себя в руки и больше не позволю ничего такого!
Прощаюсь с Костей, и в этот момент забегает Женька, глаза у нее подозрительно горят. Я смотрю вопросительно.
— Отец сказал, мы завтра идем на какой-то крутой благотворительный вечер! Там будет куча богатых и известных людей! Сонька, это же мечта!
— Поздравляю, — улыбаюсь ей, — расскажешь потом.
— Так ты идешь с нами! — восклицает она, и я вмиг стираю улыбку.
— Что? С чего это?
— Я уговорила папу. Он, впрочем, не очень-то и сопротивлялся. Так что завтра днем мы едем покупать нам вечерние платья! Боже, Сонька, вот это начинается настоящая жизнь.
Я только качаю головой. Что-то я в этом сильно сомневаюсь.
— Сонька, ты ничего не понимаешь!
Женька
— Просто представь! Мы в вечерних платьях, вокруг важные персоны, а мы ходим такие с тобой, глазки закатываем, будто нам это все привычно! Что вы сказали? Ах нет, это платье вы не могли видеть у той певицы, оно в единственном экземпляре и из новой коллекции!
Подруга коверкает интонацию и наигранно хлопает ресницами.
— Это благотворительный вечер, — остужаю ее пыл, — а не конкурс на самый дорогой наряд.
Женя отмахивается:
— Ой, я тебя умоляю, ты хоть представляешь, какие люди там будут? И все при бабках! Боже, я уже люблю этот город! Ну чего ты скисла, Сонька?
Да уж, яблочко от яблони. Теперь понятно, почему Женька воротила нос от парней в Тюмени. Нет, были у нее увлечения, но она всегда находилась в каком-то ожидании. И видимо, дождалась.
— Просто непонятно, обязательно мне туда идти?
— Ты же обещала меня поддерживать! Ну правда, Сонь, я же вижу, что ты грустишь, хочу, чтобы ты развеялась и посмотрела на мир.
— В прошлый раз я еле сбежала из ресторана, разглядев этот мир.
— Да брось ты, это мелкие птахи, а на вечере будут уважаемые люди, отмазки не принимаются! Отец обещал отвезти нас в торговый центр, говорит, покажет хорошие магазины.
— А тебе не кажется, что он пытается откупиться? Вместо того, чтобы проводить вечера с дочерью, он опять где-то шатается.
— Он много работает, да и вообще, мне без разницы, — фыркает подруга. Ну да, работает. Я тут на днях застала один рабочий проект, который потом стонал так, что уши закладывало, до сих пор краснею.
Женьке, конечно, об этом не говорю.
— Я, Сонь, вообще не ожидала, что папе захочется меня познакомить со своим кругом общения. Что он будет печься о нарядах! И отказываться не собираюсь. Не порть всё, Сонь.
Женька перестает улыбаться и смотрит серьезно. А мне вдруг становится ее жаль. Подозреваю, что за всей этой легкомысленностью подруга скрывает свои настоящие чувства. Какой бы ни был, но Антон Дмитриевич ее отец, и ей наверняка хочется провести с ним время, узнать его, и она хочет, чтобы я была рядом.
— Хорошо, я поеду в магазин, только если мне что приглянется, сама куплю…
Не успеваю договорить, как чувствую крепкие объятия и слышу визг Женьки. Мы заваливаемся на кровать.
— Ещё чуть-чуть, и тебе не с кем будет выбирать платье, — хриплю в ответ.
— Прости, — ослабляет она хватку. — Спасибо тебе, Сонь. Будет весело, помнишь, как мы раньше устраивали показ мод, надевая мамины шмотки?
Женька смеётся, я тоже улыбаюсь. Ладно, ничего плохого не произойдет, так ведь? Тем более, мне нужно кое-что купить.