Подруга по контракту
Шрифт:
— А мы тут бутерброды делаем. Будешь бутерброд?
— Наверное.
Я и Павел встревожено переглянулись. Слышала ли Виола нашу перепалку? Кажется, все-таки нет.
Утерев выступившую на лбу испарину, я быстро порезала колбасу. Павел начикал сыр. Мы изо всех сил старались выглядеть расслабленными и беспечными, но получалось не очень. Я и Павел то и дело что-то роняли и сталкивались друг с другом. К счастью, Виола не обращала на нас внимания. Она положила руки на стол, пристроила сверху
Когда бутеры отправились в микроволновку, из холла вдруг донеслось треньканье домофона.
— Ого! — удивился Павел. — Кого это принесло в такую рань?
Он быстро вышел из кухни, а я стала заваривать чай. Меня все еще слегка трясло, но я точно не могла определить причину своего смятения. Сердце подсказывало, что дело совсем не в том, что мы чуть не спалились. Дело в признании Павла. Стоит еще раз воспроизвести его в голове — и под ложечкой тут же разливается странный, приятный холодок.
37
— Лида, это тебя, — вернувшийся на кухню Павел выглядел раздраженным.
— В смысле?
Он не стал ничего объяснять, схватил меня за руку и потащил в холл. У входной двери обнаружился щуплый паренек в обнимку с букетом из бледно-желтых роз и темной планшеткой. При виде меня гость заметно оживился:
— Лидия Васина? Вам цветы. Распишитесь о получении.
— Что? — я даже зависла. Глядела на протянутую мне планшетку и почти не дышала.
Паренек с тоской посмотрел на Павла.
— Спокойно! — поспешил утешить тот. — Девочка просто из деревни. Никогда курьеров не видела.
Он вложил предложенную парнем ручку в мою руку, а потом поднес ее к формуляру:
— Давай, сестренка! Вспоминай буковки.
Под парой раздосадованных взглядов мне таки удалось собраться. Я нацарапала в свободной графе какую-то закорючку, и букет перекочевал в мои руки.
— А это от кого? — наконец додумалась уточнить я.
— Там записка. Посмотрите, — пояснил курьер и тут же вышел.
Я внимательно оглядела полученные розы и таки обнаружила в гуще листвы красивую золоченую картонку.
«Лучшей девушке — лучшие цветы», — гласила записка. А внизу стояла лаконичная подпись — «от Георгия, с нежностью».
— Как это трогательно! — саркастично заметил Павел, который, как оказалось, изучал записку с не меньшим вниманием. — Цветочки и слащавые записочки. И когда ты успела вскружить голову моему шурину?
— Никому я ничего не кружила. Это он сам решил за мной поухаживать. А я, между прочим, настоятельно просила этого не делать.
— Прямо на коленях умоляла? — в тоне Павла послышались пошлые
Я с трудом удержалась от того, чтобы не треснуть его букетом по голове:
— Если хочешь знать, мне эти дурацкие цветы вообще не нужны!
— Предпочитаешь айфоны и бриллианты? Умерь аппетиты, детка. Мужику надо сначала к тебе привыкнуть, а уж потом и до дорогих подарков дойдет.
— Да за кого ты меня принимаешь? — от охватившей меня ярости даже в ушах зашумело. — Я вообще никогда не пыталась раскручивать парней на презенты. Все, что мне нужно, могу купить сама.
В его глазах колыхнулся неприкрытый цинизм.
— Мы опять в роли оскорбленной в лучших чувствах девственницы?
У меня чуть пар из ноздрей не повалил. Какой же этот Павел отвратительный, мерзкий идиот! Даже не верится, что всего несколько минут назад внутри все замирало при мысли о том, что его ко мне влечет.
— Знаешь, что? А забирай-ка эти цветы себе, — я почти силой втиснула в его руки дурацкий букет. — И передай своему шурину, что я больше не стану говорить ни с одним курьером.
Я развернулась, чтобы вернуться в кухню, но Павел решительно преградил мне путь:
— Постой! Мне этот веник тоже не нужен.
Он попытался всучить цветы обратно, но я всячески сопротивлялась. Мы боролись секунд тридцать, и оба даже вспотели. В итоге Павел прижал меня к стене.
— Ты заберешь эти гребаные цветы, — процедил он мне в ухо. — Заберешь, раз уж заслужила.
— Что ты вообще вытворяешь? — прошипела я. — Если твоя дочь сейчас нас увидит, тебе придется долго с ней объясняться.
— Плевать.
Я вдруг поняла, что он прижимается ко мне всем телом, и в голове даже слегка помутилось. В океане ненависти поднялась волна совершенно другого чувства, под кожей разлился приятный жар. Надо было немедленно это прекратить.
— Хорошо, давай этот чертов букет сюда, — пробормотала я, опустив глаза: мне не хотелось, чтобы Павел догадался о том, как странно на меня действует его близость. — И вызови к обеду Аркадия Матвеевича.
— Зачем?
— Я хочу покататься с Виолой по городу.
Он, словно нехотя, выпустил меня из своих стальных объятий:
— Вот сразу бы так!
Я тихо фыркнула и тут же потащила букет в свою комнату. Надо было поставить его в воду. В голове у меня сложился один весьма интересный план, и для его осуществления было крайне важно сохранить розы в свежем состоянии.
Вернувшись на кухню, я обнаружила, что Павла и след простыл. Этот товарищ, похоже, плевал на правила приличия. Уехал на работу и даже не попрощался — ну как так можно? У меня даже настроение испортилось. К тому же бутербродов пришлось съесть в два раза больше, чем я рассчитывала.