Подруга подколодная
Шрифт:
— Конечно, — вставил свое слово Калугин.
Ставридов бросил на него недовольный взгляд, затем обратился к Елене:
— Сержант — профессионал своего дела.
— Да будь он хоть трижды профессионал, — возразила она. — Мой телохранитель — Охотникова. Я ее клиентка и доверять могу только ей.
Ставридов насупленно молчал.
— Я не подкачаю, Иннокентий Вениаминович, — улыбнулась я.
— Ладно, — буркнул он. — Поместите их в одну палату. Но сержант все равно будет находиться у дверей.
— Договорились, —
В здание больницы вошли Лена, я, сержант Рыбкин и сам Ставридов. Не считая доктора Волосевича, конечно. Жемчужному пришлось остаться в «рафике» с Игорем.
Все формальности уладили довольно быстро, и вскоре мы с Красильниковой очутились в отдельной двухместной палате. Доктор Волосевич, выполнив свою нехитрую задачу, отправился по своим делам. Оперативные игры и захваты преступников — это, конечно, дело полезное и стоящее, но ему необходимо еще и позаботиться о тех, кто действительно нуждается в медицинской помощи.
Ставридов осмотрел палату так, будто рассчитывал обнаружить здесь потайной ход. Исследовал полы, стены, заглянул под кровати, подошел к окну.
— Сержант будет неотлучно находиться за дверью, — проинформировал он нас. — Я с группой захвата — на улице неподалеку.
— Может, будет лучше, если ваш страж не будет маячить у дверей, а затаится где-нибудь в конце коридора, — внесла я свое предложение.
— Мне лучше знать, где находиться моим сотрудникам, — рявкнул Ставридов, и я решила, что будет благоразумнее не спорить с ним.
— Как скажете.
Он бросил на меня уничтожающий взгляд и вышел из палаты. Мы остались с Леной вдвоем. За дверью еще какое-то время грохотал раскатистый бас Иннокентия Вениаминовича, дававшего инструкции подчиненному, а затем смолк и он, сменившись удаляющимися шагами.
Я подошла к двери и выглянула наружу. Ставридов и в самом деле ушел, но зато сержант Рыбкин исправно нес службу, подпирая своей массивной спиной дверной косяк нашей палаты. Вот остолопы. Им не понять, что мы ловим женщину, и у нее совсем другое мышление, нежели у представителей сильного пола. Она не станет ломиться через коридор, увидев там здоровенного детину, вывести из строя которого ей не под силу. Мне же хотелось, напротив, упростить задачу злоумышленницы и дать ей возможность беспрепятствено проникнуть в палату. Впрочем, специалистам виднее, как поступать в таких случаях.
Я вернулась в общество Лены, которая успела уже к этому времени растянуться на больничной койке.
— Как тебе удобства? — спросила я.
— Не отель-люкс, конечно, но терпеть можно. Жаль только, я не подумала захватить с собой зубную щетку.
— Не волнуйся, — утешила ее я. — Мне очень хочется верить, что к утру мы уже будем дома.
— Думаешь? — изумилась она. — По-твоему, покушение произойдет так скоро?
— Будь я на месте убийцы, то провернула бы это дельце как можно скорее.
— Когда именно?
— С наступлением темноты. Ладно, давай-ка
Подготовительные действия не заняли у нас много времени, тем более, что тот необходимый минимум, который требовался для предстоящего маскарада, был заранее подготовлен Волосевичем. Я уложила Лену в постель, подсоединила к ее руке капельницу. Забрала назад длинные волосы, которые отличали ее от старшей сестры. В нос вставила кислородный шланг. Это тоже было как нельзя кстати, потому как носы у сестер были разные. Раздеваться ей не понадобилось, я просто накрыла ее сверху по горло простыней. Отошла назад, вгляделась.
— Ну как? — спросила она.
— Порядок, — резюмировала я. — Вас мать родная теперь не различит.
Я не преувеличивала. Действительно, трудно было угадать, кто лежит на больничной койке: Аня или Лена. Ко всему прочему, скоро в палате станет темно. Тогда и вовсе беспокоиться не о чем.
— Я не об этом спрашиваю, — улыбнулась Красильникова. — На больную я похожа?
— Не очень, — призналась я. — Лицо у тебя пышет здоровьем. Ну да, ничего. В темноте незаметно будет. Только ты глаза закрой.
— Уже сейчас? — испугалась она.
— Необязательно. Чуть позже.
После этого я занялась своей персоной. Иными словами, я проделала с собой то же самое, что и с Леной, только на соседней койке.
— Нам так и придется лежать? — донесся до меня голос клиентки.
— Да, ничего не поделаешь, — вздохнула я. — Блефовать так блефовать.
— А ты хоть знаешь, кого мы ждем?
— Знаю.
— Кого?
— Какая тебе разница? Ты с этим человеком все равно не знакома.
— Просто интересно. Скажи хотя бы, мужчина это или женщина?
— Женщина.
Далее мы переключились на отвлеченные темы и проболтали где-то примерно с час. За это время я кое-что узнала о ней, и она вызывала во мне все больше и больше симпатий. Дима был прав. Душа у Красильниковой-младшей была значительно чище, чем у покойной старшей сестры.
В шесть часов на улице основательно стемнело.
— Все, — сказала я. — Прекращаем разговоры.
— А что же будем делать?
— Постарайся уснуть, — посоветовала ей я.
— Легко сказать, — я не видела Лениного лица, но почувствовала по голосу, что она начинает нервничать.
— Ладно, не спи, — разрешила я. — Но лежи молча и закрой глаза.
Она подчинилась. В палате повисла напряженная тишина. Я даже слышала дыхание сержанта Рыбкина за дверью. В таком идиотском и томительном ожидании прошло около двух часов. Единственное, что успокаивало и подбадривало меня, так это то, что Ставридов тоже сейчас мается. Правда, не в таком неудобном положении, но все-таки. Жаль, что сейчас не лето, злорадно подумала я. А то бы Иннокентий Вениаминович там на улице мог бы основательно покормить комаров. Кровушки в нем предостаточно. Даже не заметил бы потери.