Подружка невесты

Ренделл Рут

У Филиппа появилось необычное, странное чувство, будто он окончательно, полностью оправдан. Человека убил не он, и это известно. Об этом знают чиновники и власти. Словно и не было его глупого необдуманного признания. Казалось, с него абсолютно сняли вину — сделали то, что ему самому, пусть и знающему о своей невиновности, было не под силу. А если он раскроет газету и прочтет, что настоящего убийцу Гарольда Майерсона тоже нашли? Поймет, что и причастность Сенты мнимая, а все, что она рассказывала, лишь цепь совпадений и параллельных событий?

Рой сидел в своем кабинете, выключив кондиционер и открыв окна. Ему передали от

управляющего письмо. Оно было от миссис Райпл, перечислявшей семь различных дефектов, которые она обнаружила в своей новой ванной.

— У меня до трех не будет машины, — сказал Филипп.

— Тогда возьми мою.

Рой объяснил, что ключи в кармане его пиджака, а пиджак в комнате Люси. Когда Филипп зашел туда, зазвонил телефон. Люси не было на месте, и он взял трубку. Голос на другом конце провода спросил, придет ли сегодня мистер Уордман.

— Филипп Уордман слушает.

— А, доброе утро, мистер Уордман. Я — офицер полиции, сержант Гейтс. Отдел уголовного розыска.

Они предложили приехать к нему домой или на работу, но Филипп ответил, вполне искренне, что в любом случае ему нужно ехать в Чигвелл. Гейтс дал ему понять, в чем дело. Филипп думал об этом, пробираясь на машине Роя через еле двигающиеся заторы на восточной окраине Лондона.

— Мы наводим справки о пропавшей статуе, мистер Уордман. По большому счету, об украденной статуе.

Какие-то секунды он был в ужасе, не в силах произнести ни слова. Но Гейтс не угрожал, ни в чем не обвинял. Он говорил с Филиппом как с потенциально полезным свидетелем, как с одним из тех, кто искренне помогает полиции в расследованиях. Филипп несколько раз был в том районе — разве это не факт? В районе Чигвелл-роу (вот в чем дело) — именно там пропала статуя. Они могут приехать поговорить с ним, или, может, он нашел бы время заехать к ним и ответить на несколько вопросов…

Светило солнце. Сидя за рулем машины Роя и опустив стекло, Филипп убеждал себя, что им действительно нужно только одно — чтобы он сообщил, не заметил ли он в окрестностях подозрительных лиц. Неожиданно ему пришло на ум, что Флора, возможно, ценная, очень ценная статуя. От этой мысли его бросило в дрожь. Он вспомнил, как украл ее. Но они не знают, не могут знать.

Гейтс был не один, а с человеком, который представился инспектором уголовной полиции. Филипп подумал, что это слишком высокий чин для расследования кражи садовой скульптуры. Инспектора звали Моррис. Он заговорил:

— Мы пригласили вас вследствие довольно интересного совпадения. Насколько я понимаю, ваша младшая сестра попала в неприятную историю, так?

Филипп кивнул. Он был сбит с толку. Почему они не спрашивают о Чигвелле, о районе миссис Райпл?

— Я говорю с вами очень откровенно, мистер Уордман, возможно, откровеннее, чем, как вы привыкли думать, бывают полицейские. Я лично не люблю секретов. В вашем доме производила обыск офицер, которая видела в саду одна статую. Офицер, предварительно ознакомившись в компьютерной сети городской полиции с описанием исчезнувшей статуи, очень тонко обнаружила связь между той, что пропала из сада миссис Майерсон, и той, что у вас в саду.

— Значит, она дорого стоит? — выдавил из себя Филипп.

— Она?

— Извините, я имел в виду статую. Это ценная вещь?

Гейтс ответил:

— Покойный муж миссис Майерсон заплатил за нее на аукционе

восемнадцать фунтов. Не знаю, считаете ли вы это ценным. Думаю, это вопрос личных критериев.

Филипп собирался сказать, что ничего не понимает, но внезапно понял все. Дело не в стоимости Флоры. Они знали, что он украл статую. Офицер полиции увидела ее, когда привезла Черил домой, узнала по отколотой мочке уха и зеленому пятну. Оба полицейских смотрели на него, и он отвечал им немигающим взглядом. Все бессмысленно. Если он будет отрицать, они могут обвинить несчастную Черил. Он не мог понять, почему они не обвинили сестру, если уж на то пошло, в нынешних обстоятельствах естественно было бы подумать на нее.

— Хорошо, я взял статую. Если хотите, украл. Но я же полагал — как оказалось, ошибочно, — что у меня есть на нее некое право. Вы… — силы покидали его, он попытался прокашляться, — вы собираетесь обвинить меня в краже?

— Это ваша главная забота, мистер Уордман? — спросил Гейтс.

Вопрос был неясный. Филипп перефразировал его:

— Меня будут преследовать в уголовном порядке?

Не получив ответа, он спросил, хотят ли они, чтобы он дал показания.

Было странно, что они сами, видимо, только что это уловили, словно никогда об этом сами не думали, словно Филипп подбросил им великолепную свежую идею. Его показания вбивала на пишущей машинке девушка, офицер полиции, а может, и нет. Филипп говорил правду, и эта правда, произносимая вслух, звучала неправдоподобно. Закончив, он сел и посмотрел на них, двоих полицейских и девушку, которая, возможно, тоже офицер полиции, и стал ждать слов, которые знал по детективам: «Вы вправе хранить молчание…»

Моррис встал.

— Хорошо, мистер Уордман, — сказал он, — спасибо. Мы вас больше не задерживаем.

— Значит, это все? — Филипп заставил себя произнести это твердо и спокойно.

— Да, пока все.

— Мне будут предъявлены обвинения в краже статуи?

Последовала заминка. Моррис убирал со стола бумаги. Он взглянул на Филиппа и произнес медленно и очень осторожно:

— Нет, не думаю. По-моему, это ни к чему. Это будет лишь трата времени и денег налогоплательщиков. Как вы считаете?

Филипп не ответил. Вопрос явно не предполагал ответа. Ему вдруг стало неловко, он почувствовал себя глупо. Как только он оказался на улице, ему стало легко, смущение исчезло. Я верну Флору миссис Майерсон, думал Филипп, это минимум того, что можно сделать. Если полиция не приедет забрать статую, я сам отвезу ее в Чигвелл.

Он добрался до миссис Райпл, его отвели в ванную комнату, где показали все дефекты из списка под аккомпанемент множественных оскорблений и повторений того, сколько хозяйке стоил ремонт. Перл не было, она, наверное, уехала.

На обратном пути он проезжал мимо дома миссис Майерсон. В саду перед домом стояла дощечка с объявлением агента по недвижимости «Продается». На дорожке, в тени, спал скотч-терьер, которого Сента назвала Угольком. Филипп перекусил в каком-то чигвеллском пабе и поехал в Лондон, когда дороги были максимально свободными. Он припарковал машину Роя и пошел в автосервис забрать свою.

Когда он зашел в офис, Люси передала ему:

— Тебе звонил какой-то мистер Моррис.

Сначала Филипп не понял, кто это. Потом вспомнил. Полицейский оказался достаточно тактичен и не назвал своей должности, позвонив Филиппу на работу. Но зачем он вообще звонил? Они передумали?