Подсадной кролик
Шрифт:
Отец обиделся и ушел к телевизору. Динозавры уж точно живут парами и рожают своим родителям внучат в необходимых количествах.
Мои любимые мамка и папка прожили трудную, но счастливую жизнь. Глядя на них, понимаешь, что любовь все-таки на свете существует. Папка до сих пор обожает свою Ларочку и не замечает других женщин. Мне однажды на глаза попались письма отца к матери. Нет, он никуда не уезжал, просто, наверное, не мог сказать все, что хотел, словами, поэтому и писал. Но что это были за письма! Современные любовные романы по сравнению с ними просто сказка про репку, настолько они банальны и сухи в плане эмоций. Признаюсь, я даже всплакнула пару раз. Так хотелось, чтобы и меня любили вот такой красивой и вечной любовью. Примечательно, что письма были написаны, когда у родителей уже была я, и обоим было под сорок.
— Мам, скажи, что нужно человеку для счастья?
— Всем по-разному, зависит от самого человека, — вздохнула мама, — кому-то деньги, кому-то слава, положение в обществе, кому-то семья.
Мама незаметно покосилась на меня. Я стойко проигнорировала этот взгляд. Кто-кто, а я-то точно знала, что в ближайшие пару-тройку лет любимого зятя и долгожданных внуков родителям не увидать, и мамины пирожки буду поедать только я, правда, с огромным аппетитом.
— Женечка, расскажи, как вчера погуляли, — перевела мама разговор на другую тему.
— Неплохо, — не говорить же, в самом деле, маме, как Лизавета выхаживала ее бесчувственную дочь, — народу было не очень много. Это и понятно — люди все взрослые, занятые.
— Слава был?
— Был, — коротко ответила я.
— Ну и что? — осторожно спросила мама.
— Ну и ничего. А ты чего-то ждала? Так вот, мамуля, чтоб ты знала и впредь не задавала мне вопросов относительно Славы: у него замечательная жена, ребенок, солидное положение в нашем городе, ни в чем он не нуждается, в том числе и в моих чувствах, которых, как ты знаешь, не было и нет.
Мне почему-то было неприятно напоминание о Ковалеве.
— Женечка, а ты знаешь, что он бандит? — срубила меня мама наповал.
— Ну, так сразу и бандит. Охотно верю, — поспешила добавить я, увидев, что мамуля собирается с мыслями для очередного заявления, — работать в администрации города и не быть бандитом нельзя, — по-моему, процитировала я кого-то.
— Вечно ты со своими шуточками, неужели нельзя хоть немного посерьезнее в твоем-то возрасте?
— Ты говоришь о моем возрасте так, словно мне завтра на пенсию уходить.
В ответ мама лишь глубоко вздохнула, не желая, видимо, продолжать разговор.
— Мам, я фотоаппарат возвращаю в целости и сохранности, только пленку вытащу.
Молчание было мне ответом, из чего я сделала вывод, что мама смирилась с отсутствием зятя и в ближайшие полгода внуков не потребует.
«Козел», — прорезался голос, но тут же замолчал, понял, видимо, что я не настроена на дискуссию.
Папа лежал на диване. Ящеры давно кончились, и на голубом экране кривлялась какая-то очередная звездочка из числа еще не открытых. К слову, родитель, погруженный в свои мысли, ее не замечал.
«Папка, папочка, не переживай, еще неизвестно, как бы ты поладил с моим мужем, да и поладил ли вообще. А я-то тебя люблю за всех внуков и зятьев сразу. Как тебе объяснить, что не хочу я провести остаток жизни с кем попало, не хочу сама мучаться и вас изводить своим несчастным видом. Когда-нибудь мне повезет, и вы с мамой получите себе в сыновья самого замечательного человека на свете. Подождите еще немножко, все будет у нас хорошо».
Я еще посидела в родительском гнезде, прослушала очередную лекцию на тему, что такое плохо и как с этим бороться, и отправилась восвояси. У меня было еще небольшое дельце в салоне «Кодак». На улице по-прежнему выпадали какие-то неопознанные осадки. Я немедленно нарушила родительские наставления, закурив сигарету. Мама, конечно, знала, что я курю, тем не менее это не мешало ей хвататься за сердце и за голову одновременно при виде пачки сигарет в моей сумочке или в кармане.
В фотосалоне совсем не было народу. Вечно улыбающаяся девушка встретила меня так, словно я была последним посетителем на Земле. Она любезно обслужила меня, выразила надежду, что я стану постоянным клиентом в их салоне, и с заговорщицким видом пообещала значительные скидки. При этом левый глаз у нее как-то странно подмигивал и смотрел несколько мимо меня.
Это почему-то взволновало мою нежную душу, и я поспешила удалиться с неприступным видом, заверив любезную девушку, что завтра вечером после пяти часов обязательно зайду за историческими снимками. Фея фотографии была несказанно обрадована моим обещанием, и это тоже придало мне значительное ускорение.
Собственное жилище встретило меня тем же ералашем, что и был, когда я его покидала. Глупо было ожидать чего-либо другого. Хитрый Монморанси прижимался к моим ногам и всеми доступными его кошачьему разуму средствами демонстрировал безграничную любовь ко мне, ожидая чуда, то есть очередной порции еды.
«Был бы у меня муж, — принялась я мечтать, — он бы и кота покормил, и порядок в доме навел, и меня встретил с распростертыми объятиями и чашкой милого моему сердцу напитка. Нет, с напитком в руках он не смог бы раскрыть мне объятия. Тогда сначала кофе, а потом объятия, или наоборот? Откуда я знаю, как положено. Может, в семейной жизни, как в ресторане: мухи отдельно, котлеты отдельно? В смысле, кофе, объятия и все остальное». Я окончательно запуталась в своих рассуждениях и прекратила изводить себя ненужными мыслями. Не стоит думать, будто я образец старой девы. Вовсе нет. У меня, естественно, были головокружительные романы, романтические вечера при свечах и все прочие атрибуты любовных историй. Я даже была замужем целых две недели. Но, увы! Мужчины нынче пошли какие-то неправильные: либо женатые, а это всегда выяснялось самым неожиданным образом, либо разведенные, а я не люблю товар, бывший в употреблении. Замужество, надеюсь, самая большая неприятность в моей жизни. Еще в институте у меня начался очередной роман с однокурсником, неожиданно я получила предложение руки и сердца, так же неожиданно согласилась, и мы сыграли веселую студенческую свадьбу. Играли свадьбу в общежитии. В маленькую комнатку набилась куча народу, причем как знакомых, так и не очень. Гуляли три дня и в конечном итоге забыли, кто женится, поздравляли всех подряд с законным браком и заставляли целоваться. Супруг мой оказался на редкость занудным и принципиальным: ни за что не соглашался жить с родителями под одной крышей, мотивируя это тем, что он, выдающаяся личность, бесконечно талантливый поэт и якобы творческая натура, поэтому ему нужен простор. В чем заключалось творчество натуры моего мужа, а также его талант, я так и не поняла до конца нашего брака и, когда разводились, напрямую спросила его об этом. Он как-то дико на меня посмотрел и умчался, высоко вскидывая костлявые колени. По-моему, при сем галопе он даже издавал звуки, весьма похожие на тихое ржание. Так бесславно закончилось мое замужество. Потом был еще один жених, сильно увлекавшийся астрономией. Он долго и нудно рассказывал мне о различных туманностях, черных дырах и белых карликах. От постоянного глазения в ночное небо у меня стала болеть шея и двоиться в глазах. Шурик, так звали астронома, неожиданно сделал мне предложение. Причем руку и сердце он предложил, не прерывая рассказа об Альфе Центавра. Мне почему-то сразу вспомнился мультик, где мужчина делает предложение женщине, обещает подарить ей звезду, а следом за любимой с отвратительным скрежетом ползет кастрюля. Разумеется, от подобной перспективы я в восторг не пришла и решительно порвала наши отношения. Родители скрепя сердце решили купить мне квартиру, весьма надеясь, что она поможет наладить мою личную жизнь. К их великому сожалению, все вышло как раз наоборот: я полной грудью вдохнула воздух свободы и не спешила его выдыхать.
Неожиданно резко зазвонил телефон.
«Не буду подходить, меня нет дома», — решила я. Но телефон продолжал настойчиво домогаться моего внимания.
— Еропкин на проводе, — резко бросила я в трубку.
— С вами будут говорить, — вежливо проворковал на другом конце провода девичий голос, — не вешайте, пожалуйста, трубку.
«Интересное кино, уж не сам ли это президент России хочет меня услышать? Ему, наверное, доложили о замечательной девушке Зайцевой Евгении, и он хочет мне предложить...»
Что именно хотел предложить мне президент, так и осталось загадкой. Вместо знакомого до боли «дорогим россиянам» голоса я услышала густой баритон Ковалева:
— Женька, ты что, фамилию сменила?
— Не обращай внимания, Вячеслав Григорьевич, со мной иногда такое бывает.
— Странная ты какая-то: то голоса, а теперь вот...
Я довольно невежливо перебила помощника депутата:
— Чего тебе надобно, Славка?
— Жень, понимаешь, тут такая история. Помнишь, мы вчера фотографировались у Лизки? А у нас с тобой еще фотоаппараты одинаковые оказались? Короче говоря, мы перепутали фотоаппараты, а мне срочно понадобилась пленка. Представляешь, я сунулся — а там ты. Это, конечно, здорово, однако у меня могут быть неприятности. Я к тебе подъеду минут через несколько, лады?