Подсадной кролик
Шрифт:
— Вы не Рома, — проблеяла я.
— Точно. Ты сообразительная, — сказал незнакомец и шагнул в квартиру.
— А ордер у вас есть?
— Ты еще и грамотная! Натаскали вчера в ментуре, да? — продолжал наступать гость, вытесняя меня из прихожей в комнату.
— Присядь-ка, — орангутанг легко толкнул меня на диван, — базар есть. Будешь умницей, останешься здоровенькой и красивенькой, а нет...
С этими словами визитер размахнулся и грохнул кулаком по журнальному столику. Жалобно звякнув, стеклянный столик разлетелся вдребезги.
— Ух, ты! — восхищенно округлила я глаза. — А еще раз можете?
— Чего? — обалдел от такой наглости неудачный представитель приматов. Предполагалось, что демонстрация силы произведет на меня неизгладимое впечатление.
— В смысле, грохнуть еще чего-нибудь? Понимаете, у самой рука как-то не поднимается, а ремонт делать давно пора, да и мебель сменить не мешало бы.
«Туговато у дяди с мозгами», — с сожалением подумала я, глядя в лицо мужику.
— Значит, так, — пришел в себя разрушитель, — завтра с утреца, в одиннадцать ноль-ноль, я загляну к тебе на огонек. Негативы, фотографии, фотоаппарат Ковалева передашь лично мне.
— А самим взять слабо? Почему это всю черную работу вы взваливаете на хрупкие женские плечи? Тоже мне, мафия называется, — презрительно поморщилась я.
— Так мы и взяли! — ухмыльнулась мафия. — Только там твоя мордашка оказалась, симпатичная такая... Вот мы и подумали, раз ты у Славки, значит, его пленка — у тебя! Так что, красавица, будет лучше, если все, что я перечислил, окажется у тебя. Ясно?
— Конечно, ясно. Если мне доходчиво объяснить, я завсегда пойму, не извольте беспокоиться. Только где я все это возьму, не подскажете?
— Ты Ваньку-то не валяй. Найдешь, раз уж такая понятливая. Все, детка, покеда.
— До свидания, папочка, — я сделала небольшой реверанс.
— Ну-ну, веселись, — с этими словами незваный гость покинул квартиру, а я осталась стоять посреди комнаты с открытым ртом.
— Жень, а чего у тебя дверь нараспашку? — спросил Ромка, входя в комнату и распространяя запах «Фаренгейта». — Где мой омлет? Что это?
Ромкины глаза заметно округлились:
— Вот это вот и есть твой сюрприз? Ма-аленький такой сюрпризик, — сосед указал на разбитый стол.
— Ромка, ты должен мне помочь, — вышла я из оцепенения, — у меня только что была мафия.
— Что, вся? Это она тебе стол расколошматила?
— Она, родимая. Вернее, не самый лучший ее представитель. Нечто среднее между орангутангом и человеком.
— Дела-а, — протянул мой помощник, — добрались уже. А чего хотят-то?
— Ромка, слушай меня внимательно и вникай. Ковалева убили у меня. Хочешь или нет, но я завязана в этом деле по самую макушку, да и ты тоже. Теперь наша задача — узнать, кто убил Славку, и, главное, за что. Вчера менты таскали по всем инстанциям, сегодня пожаловал славный представитель мафии. Просят снимки, негативы и фотоаппарат. Нам надо что-то делать, ты же не бросишь меня в трудную минуту?
Я била наверняка: зная Ромкино трепетное отношение ко мне, даже нельзя предположить, что в помощи мне будет отказано. Впрочем, сосед мог и поломаться немного ради подъема авторитета. К чести Романа, следует сказать: он сразу же согласился, не раздумывая. Ничего не утаивая, я все рассказала своему отважному другу. Он, как настоящий мужчина, несколько минут молчал, видимо, искал решение.
— Ты должна отдать все, что у тебя просил орангутанг, — выдал решение наш мозговой центр, — иначе я не ручаюсь за твою дальнейшую судьбу. Большие ребята не будут брать с тебя подписку о невыезде. Лезвием по горлу — и в колодец.
— Врешь, — усомнилась я.
— Поверь моему милицейскому опыту, — побожился Ромка.
— Иди лопай свой омлет, а меня оставь одну — мне нужно подумать.
— Думай, думай, Спиноза, — вновь огорошил меня эрудицией сосед и важно прошествовал мимо меня на кухню.
Поводов для размышлений было хоть отбавляй.
Зачем, как справедливо хотел узнать следователь, Славке нужен был именно его фотоаппарат? У нас они совершенно одинаковые. Значит, на пленке у Ковалева уже было что-то отснято. Что именно, я узнаю уже сегодня вечером. Но... Завтра утром ко мне придет орангутанг, и мне придется отдать ему все-все-все. И я опять останусь у разбитого корыта. Так не пойдет. Как я буду проводить расследование, не имея на руках ничего: никаких улик, доказательств и всего прочего, что необходимо в таких случаях? Еще немного поразмышляв, я вошла к Ромке на кухню.
— Рома, я ничего отдавать не буду.
— Ты о чем? — шамкая набитым ртом, поинтересовался он.
— Я о пленке и фотографиях, — терпеливо пояснила я бестолковому соседу. Удивительное дело, когда Роман предавался процессу поглощения еды, он забывал все на свете. Никакие чрезвычайные ситуации не могли испортить человеку аппетит. Уверена, что и сон у него был ровный и глубокий, что бы ни случилось.
После моих слов у Ромки омлет застрял на полпути к желудку: он вытаращил глаза и, кажется, перестал дышать. Признаюсь, я ожидала примерно такой реакции, поэтому молча наблюдала, как помощничек справляется с критической ситуацией. Терпению моему не было предела. Через несколько минут, утерев проступившие во время шока слезы, Роман вопросительно уставился на меня, взглядом умоляя, чтобы ему прояснили ситуацию.
— Завтра, когда приедет... м-м... товарищ из мафии, я отдам ему все, что он просил: и негативы, и позитивы, и фотоаппарат. Только копии снимков я оставлю у себя, — я была на удивление немногословна. Скорее всего, серьезность положения мобилизовала все внутренние силы моего хрупкого организма.
— И что уважаемый Пинкертон собирается с ними делать? — ехидно поинтересовался сосед.
Моя железная воля помогла мне молча вынести и это оскорбление.
— Употребить для раскрытия преступления. Я вас выведу на чистую воду! — непроизвольно мой кулак взметнулся в воздух и погрозил неизвестно кому.
Любитель омлета глубоко вздохнул:
— Господи, и этот человек собрался расследовать серьезнейшее преступление. У тебя нет ни опыта, ни связей, ничего у тебя нет, кроме благородного порыва и оскорбленного самолюбия.
— Зато у меня есть ты, — нагло подлизалась я. — А у тебя есть и опыт, и связи, и все другое.
Я прекрасно понимала, что крепость готова сдаться, осталось преодолеть последние редуты, и победа будет за мной. Пора приступать к решительному штурму.
— Вот что я скажу тебе, Алексеев. С тобой или без тебя — я буду заниматься этим делом. Убили моего друга, и произошло убийство в моей квартире. Хотя менты и отпустили меня под подписку о невыезде, но окончательно подозрения не сняли, товарищ Владимир Ильич ясно дал это понять. Это раз. Теперь два, гораздо хуже, чем подозрения следователя, — плохие ребята. Знаю я что-нибудь или нет — их мало волнует. Ковалев умер у меня, можно сказать, на руках, и доказать полную непричастность ко всем его махинациям, или как там это называется, я не смогу по той простой причине, что они не захотят меня слушать. Способы и средства работы этих господ тебе известны не хуже моего, и существует большая вероятность, что уже завтра после одиннадцати ноль-ноль ты обнаружишь здесь мой остывающий труп.