Подсадной кролик
Шрифт:
— Кто? — опешила я.
— Дружок мой.
— Где, — я обалдело огляделась по сторонам.
— Розалия, — Алексеев проявлял чудеса бестолковости.
— Слушай, сообразительный ты мой, — зашипела я, как кобра, готовая к броску, — объясни по-человечески, кто есть кто. Иначе я за себя не ручаюсь.
— Розалия — мой дружок и есть.
Таких ударов я не испытывала давно! Розалия оказалась банальным трансвеститом. Но это еще полбеды. Алексеев! Вот в чем вопрос! Откуда, спрашивается, у него такой дружок? Чем же Ромка занимается в свободное от службы время? Мой мозговой центр явно не справлялся с непосильной задачей, я почти физически ощущала, как голова начала плавиться. Чтобы процесс этот не зашел слишком далеко, я решила выяснить все у Ромашки, как ласково называла (или называл) его Розалия. Черт! Я от досады сплюнула на ковер. Как привести в соответствие грамматику русского языка и сексменьшинства?
Вошел Розалия, толкая впереди себя сервировочный столик на колесиках. Я покраснела, словно узнала некую постыдную тайну хозяина или хозяйки.
— Я вижу, Ромочка посвятил тебя в мою маленькую тайну. Не смущайся. С Романом нас связывают чисто дружеские отношения, хотя, признаюсь, мне хотелось бы большего. Увы! Этот мир так жесток, дорогая. Безответные чувства не редкость в наше безумное время.
Розалия заметно взгрустнул, нежно поглядывая на Ромку.
— А в миру... В смысле, в жизни... ну... — я не находила нужных слов.
— Я поняла. Непосвященные зовут меня Игорь. Игорь Иванов. Если тебе удобнее звать меня так, воля твоя. Роман рассказал мне кое-что о твоей проблеме. Влипла ты серьезно. Я знаю нравы нашей милиции не понаслышке. Собственно, Ромочка и познакомил меня с ними...
Алексеев беспокойно заерзал на диванчике, а я бросила злорадный взгляд в его сторону.
— Разреши мне взглянуть на фотографии, — попросил Игорь.
Выпустив наконец из рук подозрительно притихшего кота, я поднялась и протопала в прихожую за сумочкой. Вернувшись, застала душераздирающую картинку: Монморанси уютно устроился на столике и с аппетитом поедал сырокопченую колбасу. Никто его не прогонял, наоборот, приятели с умилением наблюдали за котом.
— Милый котик, — улыбнулся Иванов.
Милый котик благодарно мяукнул и перебрался на колени к Розалии, довольно урча.
«Чудные дела твои, господи», — подумала я и протянула конверт с фотографиями.
Несколько минут, показавшихся мне бесконечно длинными, Игорь рассматривал снимки.
— Думаю, я смогу кое-чем вам помочь.
Мы с Ромкой вопросительно уставились на Игоря.
— Есть у меня некоторые... м-м... знакомства в нашей администрации. Попытаюсь их использовать.
Вот это да! Оказывается, наши градоначальники любят не только с девочками в баньке париться. Впрочем, пристрастия власть имущих сейчас как нельзя кстати.
— Что ж, — подвел итог Игорь, — сегодня вечером и начнем, а сейчас, дорогая, я покажу тебе твои апартаменты.
Столь пышно Розалия-Игорь назвал небольшую комнатку, весьма простенько обставленную, — в ней была лишь кровать, правда, столь грандиозная, что приходилось только удивляться, как ее туда втиснули. Комната заметно отличалась от предыдущей и походила скорее на келью монаха-одиночки. По правде сказать, мне было абсолютно все равно, куда поместить для отдыха мое бренное тело и гудящую от впечатлений дня голову. Предложи Розалия-Игорь коврик у порога, я с радостью умостилась бы и там. Другое терзало: мы ни на шаг не продвинулись в раскрытии тайны смерти моего одноклассника. Конечно, я дико устала и с невыразимым удовольствием вытянулась на кроватке, но...
— Тебе, наверное, хочется отдохнуть. Не стесняйся, поспи, — догадался Розалия.
Я отрицательно покачала головой. Странно, в присутствии этого... леди на меня нападал страшный молчун, что совершенно не характерно для моего темперамента. При иных обстоятельствах слова вылетают из меня со скоростью ленты пулемета системы «Максим», а здесь словно язык деревенел. Удручающее, однако, впечатление производят на меня сексуальные меньшинства. Еще кое-что заставляло насторожиться. Голос. Мой верный спутник и бесстрастный судия молчал уже довольно давно, что для него несвойственно. Может, его тоже... ну, того, убили? С этим следовало разобраться как можно скорее.
В келью протиснулась голова соседа, следом за ней появилось и все остальное. Присутствие такой махины сделало еще меньше эту жалкую копию каморки Герасима.
— Ну, че, Жень? Нормально устроилась? — наконец-то я услышала Ромкин голос. Кажется, на него тоже напал молчун. Моя голова непроизвольно кивнула. Если так и дальше пойдет — совсем говорить разучусь. Вот мужу-то счастье привалит: умная, красивая да еще и немая.
— Что ж, голуби, вы тут поворкуйте, а я пойду почищу перышки и отправлюсь на светский раут — пора и делом заняться, — подвела итог Розалия-Игорь и исчезла за дверью.
Вот новости! Где, спрашивается, ворковать? В этой камере смертников, что ли? И, главное, с кем? Уж не с Ромашкой ли случаем?! Сначала нужно выяснить его принадлежность к сильной половине человечества, узнать подробности отношений с хозяйкой... Я непроизвольно прошлась оценивающим взглядом по Ромкиной фигуре. Да-а, тот еще экземплярчик! За широкими плечами данной мужской особи запросто можно уместить мавзолей Мао Цзэдуна, рост легко скроет Эйфелеву башню, а ноги больше походят на опоры моста. Остальные части тела, как я успела заметить, приковывают внимание многих женщин. Фигура — что надо, а вот красавцем его назвать сложно: во-первых, Ромка блондин, а я их терпеть не могу со времени недолгого супружества, во-вторых, не мешало бы взять и отсечь ему чуть-чуть челюсть — она широковата, с моей точки зрения, в-третьих, улыбка у Алексеева чересчур располагающая. Если на улице к вам подойдет такой тип и пару-тройку раз улыбнется, вы отдадите ему всю свою наличность, да еще будете умолять подождать, пока вы сбегаете за заначкой, мирно лежащей в старом чулке в чемодане под бабушкиной кроватью. Даже странно, как можно регулировать поток транспорта на улицах нашего славного города с такой улыбкой. Ромашкина фигура может вызвать кратковременную потерю сознания, легкое онемение и тяжелое отупение всего организма, причем, как выяснилось, не только у женщин, а улыбка должна создавать пробки и аварийные ситуации на дорогах. Хотя, кто знает, может, он на посту хмурится, как белый медведь в жару. Установив при беглом осмотре принадлежность моего славного помощника к классу мужчин, отряду физически развитых, ничего не оставалось, как оценить его интеллект. Смутно припомнив цитаты и умные слова, которые довелось услышать из уст этого индивидуума, я поняла, что и здесь Ромкины показатели если и не на уровне олимпийских рекордов, то, во всяком случае, выше, чем у некоторых моих знакомых представителей того же класса. А уж храбрости и отваги Алексееву не занимать. Для примера: все тараканы, которых мне удалось поймать с риском для жизни, были им полностью уничтожены, причем совершенно безвозмездно. А как смело и почти добровольно он бросился мне на помощь в трудную минуту! Ко всему прочему, Ромка умеет готовить омлет и чистить картошку. А это дорогого стоит!
После таких рассуждений стала ясна причина трепетного отношения Игоря-Розалии к моему дорогому другу.
«Батюшки мои! — мысленно всплеснула я руками. — Я тут рассматриваю Ромку со всех возможных сторон, а преступление уже обрастает паутиной. Если так пойдет и дальше, мне его не раскрыть до пенсии!!! Надо что-то срочно делать».
Я закружилась по комнатушке, словно раненый лебедь.
— Чего ты перед глазами мельтешишь? — не оценил моей хореографии исследуемый.
— Ромка, Ромочка, меня же надо спасать, — напомнил умирающий лебедь в моем лице со стоном.
— А я что делаю, по-твоему? — изумленно вскинул брови Роман.
— А ты бессовестно флиртуешь с этим... кикиморой... этой... кикимором, ну, все равно, как это там называется, вместо того, чтобы охранять доверенное тебе лицо! Ты, между прочим, не просто так... Ты, между прочим, облечен... И, кстати, наделен... — от волнения за сохранность собственной персоны, а также от возмущения бездействием моего соратника, я растеряла все слова, которые придумала для этого бездельника.
— Ты заговорила, как наше правительство, — засмеялся Ромка, — но, в общем и целом, доверенное мне лицо готов охранять днем и ночью до конца дней своих. Или твоих. Тут уж не угадаешь.