Подсчет черепков
Шрифт:
Евнух потер свой гладкий подбородок:
— А как управляется Пирей? Может, это поможет мне понять обычаи Афин до прихода Завоевателя?
— Позволь мне в этом усомниться, о великолепный сарис. Этот город ничем не отличается от других городов империи. Царь Царей, да одарят его Зевс и другие боги улыбками своими, назначает городского наместника, который подчиняется сатрапу. А в менее значимых городках наместника назначает сатрап.
— Ты прав. Это не помогает. — Митридат снова прочел надпись, уже успевшую ему надоесть. Вновь
— Я полагаю, можно представить, что делами занимается совет, — медленно сказал Полидор, — хотя я и сомневаюсь, что он примет решение так же хорошо или так же быстро, как это сделал бы один человек. Но как кто бы то ни было может знать, что думает по данному вопросу весь народ в городе? И даже если почему-либо у народа спросят мнение по какому-то одному вопросу, то ведь все равно никак нельзя представить, что у него будут спрашивать мнение по всем многочисленным вопросам, которые встают перед городом каждый день.
— Я надеялся, что ты скажешь мне что-нибудь иное. К сожалению, я думаю точно так же, как и ты. — Митридат вздохнул и поднялся со своего импровизированного сиденья. — Я полагаю, все, что мы можем сделать — это продолжить поиски в надежде на то, что мы найдем новые надписи, которые помогут нам разобраться в этой тайне.
В течение следующих двух дней евнух, эллин и двое слуг прочесывали крепость. Тиштрия чуть было не наступил на гадюку, но успел вовремя убить ее палкой. Митридат наткнулся на несколько статуй, и они ему понравились. Они были куда более сдержанными, чем те живые, эмоциональные статуи, к которым он привык, но своеобразная прелесть в них была.
Они нашли немало надписей, но ни одна из них не помогла разрешить возникшую головоломку. Большинство надписей были разломаны или так потерты, что ничего нельзя было разобрать. Дважды Полидор нашел фразу "это показалось благом совету и народу". И оба раза Митридат бессильно выругался, ибо остаток камня был в одном случае погребен под завалом, для растаскивания которого потребовалось бы человек двадцать, а в другом случае просто отсутствовал.
— Хватит с нас этого места, — сказал Митридат вечером второго дня. — Мне уже все равно, даже если ответ находится прямо у меня под ногами. Я думаю, что если б я стал его выкапывать, то он бы от меня убежал, как кролик от лисы. Завтра будем искать внизу, на рыночной площади. Может, там нам повезет больше.
Никто ему не возразил, хотя все знали, что крепость еще не была как следует прочесана — для этого потребовались бы не дни, а месяцы или годы. Завернувшись в одеяла — несмотря на дневную жару, ночи по-прежнему были холодными — они уснули.
На рыночной площади развалин было меньше, чем в крепости.
— Так это уже площадь или еще нет? — подчеркнуто спросил Митридат, продираясь вместе с Полидором и слугами через траву, кусты и прочие заросли. Не успел Полидор ответить, как евнух добавил: — Ай! — Он только что ударил ногой по большому камню, что привело к плачевным последствиям.
Он отодвинул скрывавшие камень заросли. Камень был очень большим — Митридат, не увидевший его сразу, показался себе идиотом. Обуреваемый гневом, он нагнулся, чтобы отпихнуть камень в сторону.
— Подожди! — сказал Полидор. — На нем есть буквы. — Он прочел их и засмеялся.
— И что же, смею поинтересоваться, тебя так насмешило? — Лучше уж держаться с ледяным достоинством, подумал Митридат, чем прыгать на одной ноге.
— Тут сказано: "Я — пограничный камень агоры", — сказал ему Полидор.
— Ага, — сказал евнух, снова чувствуя себя глупцом.
Самое высокое из разрушенных зданий стояло севернее, в паре минут ходьбы. Его разбитый фасад насчитывал восемь колонн, две из которых по-прежнему стояли во весь рост и поддерживали обломки карниза.
— Начнем с него? — спросил Полидор, указывая на здание.
Из-за ушибленных пальцев в Митридате взыграл дух противоречия:
— Нет, давай оставим его на потом, а пока просто походим вокруг. В конце концов, оно никуда не убежит.
— Как тебе будет угодно, — вежливо сказал Полидор. Идущие за Митридатом слуги вздохнули. Евнух сделал вид, что не услышал.
— А это что такое? — спросил Митридат через минуту-другую, увидев еще одно каменное сооружение, выступающее из травы. К счастью, на этот раз он увидел камень еще до того, как с ним столкнулся.
— Судя по форме, когда-то это было основанием, на котором стояла статуя, — сказал Полидор. Он подошел поближе. — Две статуи, — поправился он. — Я вижу углубления, вырезанные для четырех ног. Ага, вот и надпись. — Отодвинув траву в сторону, он прочел: — "Гармодий и Аристогитон, которые убили тирана Гиппарха".
— А что такое "тиран"? — услышав незнакомое слово, Митридат нахмурился. — Какое-нибудь чудовище из легенды?
— Нет, просто человек, который правил городом, но не происходил ни из какого царского рода. Они попадались у эллинов во многих городах.
— Ага. Благодарю тебя. — Митридат задумался, и спустя мгновение удивленно сказал: — Значит, на рынке в Афинах стояла статуя, прославлявшая людей, убивших городского правителя?
— Похоже на то, о великолепныйсарис, — сказал Полидор. — Если выразить это такими словами, то и впрямь получается удивительно, не так ли?
— Это просто безумие, — сказал евнух, вздрагивая от одной только мысли об увиденном. — Хорошо еще, что вас, яунийцев, покорила Персия. А то мало ли каким безумием вы бы заразили весь мир!
— Хмм, — вот и все, что на это ответил Полидор. Эллин качнул своим подбородком в сторону разрушенного здания, до которого оставалось совсем немного: — А сейчас пойдем туда?
Но Митридат ответил на эллинскую блажь, заключавшуюся в надписи на основании разбитой статуи, своей собственной блажью: