Подснежники
Шрифт:
— Идите вы, девчата, спать, — сказала Елена Никитична. — Я сама у детей посижу. Что-то мне сегодня не спится.
…Любу разбудили чуть свет.
— Вставай скорей, гости приехали!
— Какие гости? Я спать хочу.
— Вставай, говорю! Тебя зовут, вставай! — тормошила Сима.
Оказалось, рано утром прикатила целая машина гостей: секретарь горкома, с ним еще несколько человек, приехала и новая воспитательница — специалист. В коридоре Люба неожиданно наткнулась на Павла Титыча и Генку.
— Корифеям
— Замолчи! Какой Макаренко? Здесь же младенцы! — фыркнула Люба.
— А мы к вам, Любовь Михайловна, — заулыбался Павел Титыч. — По приглашению, так сказать, горкома. Отметить решили женский праздник, поздравить вас! Заодно и проверить качество э-э… педагогической работы. Посмотрим, посмотрим, как тут у вас идут дела.
— Ой, что вы, Павел Титыч, какое там качество! Это ведь крошки совсем. Да много ли сделаешь с ними за семь месяцев.
— Ничего, ничего. Семь месяцев, это не шутка!.. — И Титыч назидательно поднял свой пухлый указательный палец.
— А вот и подарочек! Почтеннейшая, прими! От души поздравляю!
Генка низко склонился, протянул пачку нот. Люба взглянула: детские песни! Целых шесть сборников!
— Где тебе удалось раздобыть?! Это же богатство!
— Где было, там нет!
Генка широко улыбнулся, отбросил ладонью свой залихватский чуб. Подскочила Сима, шепнула:
— Скорее, Елена Никитична зовет!
И, конечно, стрельнула глазами на Генку. Побежали вместе.
Младшая группа завтракала. Дети сидели за низенькими столиками, пили какао. Как всегда, на груди у каждого была пристегнута полотняная салфетка. Елена Никитична с гостями стояла в дверях.
— Вот наш музыкальный работник, — представила она Любу.
Человек в гимнастерке, немолодой, с обветренным, почти бурым лицом, взглянул как-то искоса, будто со стороны. Потом шагнул вперед, рывком пожал руку.
— Дегтярев. Значит, это вас рекомендовал директор музшколы? Честно говоря, я-то представлял вас иначе.
Второй гость усмехнулся:
— А ты думал, Титыч выдаст кого-нибудь посолиднее? Ему самому кадры нужны…
Люба поглядела на высокого, в хорошо сшитом костюме мужчину. В волосах — респектабельная седина. И даже белоснежный уголочек платка высовывается из грудного кармана. Давно забытый, довоенный парад. Гость поймал взгляд Любы, слегка поклонился, пожал руку.
— Доктор Бачурин…
— Нет, что вы, — певуче, ясным голосом заговорила Елена Никитична. — К чему нам посолиднее? Да я Любу ни за что не отпущу! Сработались, куда уж лучше! Сами увидите! Вот закончат дети завтрак, дадут вам целый концерт.
Люба вспыхнула. Заметались, перебивая друг друга, сразу несколько мыслей. Значит, будут слушать пение ребят. Ужас! Ведь специально не готовились, да и чего там слушать? А этот высокий, оказывается, знаменитый доктор — ларинголог. Еще до войны за него голосовали в Верховный Совет. Депутат. А другой, Дегтярев, секретарь горкома партии. Что там Титыч про нее наговорил?.. Кстати, упоминали о кадрах, значит, музыкальная школа открывается. Может быть, и училище? Как же быть с учебой?.. Ой, о чем это я? Как бы сегодня-то не опозориться!
Заметила, что доктор Бачурин, прищурившись, заложив руки за спину, наблюдает за ней.
— Так я пошла, Елена Никитична, подготовиться надо.
Елена Никитична обняла ее за плечи, отвела в сторону, прошептала:
— Не робей, Люба. Давай всю новогоднюю программу: Красную Шапочку и все прочее. Весь наш утренник.
— Да ведь забыли, наверное. Не репетировали!
Елена Никитична улыбнулась:
— Плохо все-таки ты знаешь детей. У них память хорошая. Не подведет!
Она отошла.
В старшей группе шли уже приготовления: ребята переоделись в праздничные костюмы, а Таисья Григорьевна сидела и причесывала каждого по-особому, как ей казалось лучше. К ней тянулась целая очередь.
— Так, Витюшенька! Волосики пряменькие, гладкие. Теперь ты похож на зайку… В кармане у тебя платочек, не забывай нос вытирать…
— А я? Я на кого похож?
— Ты у нас герой. Вот я сделаю тебе пробор, как у летчика… А Саша — кудрявый. Не головка, а одуванчик. Подойди поближе Сашенька…
Вбежала Люба.
— Ой, Таисья Григорьевна! Где костюмы? Красную Шапочку будем петь…
— Да что вы волнуетесь, Любовь Михайловна? Артисты все дома, сейчас и нарядимся… Где наш волк? Волк, где ты?
— Я-о, — толстым голосом ответил Алеша. — Здесь стою-у!
— Вот вам, пожалуйста. Как на сцене. Волк, Красная Шапочка, зайцы! Подойдите ко мне!
Люба отправилась в зал, надо было еще самой припомнить все мелодии, кое-что проиграть заранее…
И с той самой минуты, как начался утренник, Любу не покидало чувство удивления: ребятишки выходили, говорили стихи, пели песенки, вовремя выступал хор, все шло как по маслу. Даже когда она сама, забывшись, не сыграла какое-то вступление, маленькие артисты все равно выбежали и затянули свою песенку, Люба вовремя подхватила.
Ребята с упоением разыгрывали старинную сказку о Красной Шапочке. Алеша-волк рычал, загребал своими когтистыми лапами, зайцы его очень боялись и нарочно пели тихими, дрожащими голосами. Даже когда произошел небольшой конфуз — два маленьких зайца разбежались в разные стороны, случайно зацепились друг за друга, ступня за ступню, и упали, — это было воспринято зрителями как придуманный веселый трюк… Дети хохотали, много смеялись и гости.
Наконец последняя песня, самая любимая, про тайгу, и дети под музыку, группа за группой, покинули зал. Гости хлопали им вслед.