Подставная мишень

Капков Александр

Общее изумление сменилось растерянностью, так с ними никто давно не поступал. Я, как ни в чём не, бывало, сел на место и сказал очень спокойно: – И что вы все замерли? Разве что-то случилось? Ему там будет лучше, верно, Олег? Давайте петь.

У Олега хватило ума притихнуть, и по окончании мероприятия я спустил его на землю, обозвав космонавтом.

После отбоя Тамара отчитала меня, негодуя лишь для вида.

– А если бы он полез вниз и упал, или стал бы ругаться и оскорблять тебя, с него станется. Что бы ты делал тогда?

– Вот тогда бы и придумал что-нибудь. Не бери в голову. Я угадал его характер, больше всего он боится показаться смешным, и решил этим воспользоваться.

– Да, – протянула Тома. – Намучаюсь я с тобой, Валя.

Но отряд всё же стал управляемым, она не могла этого не признать.

Отвлекаясь от своих мыслей, смотрю на часы. Пора на завтрак. Объявляю об этом мельтешащим рядом воспитанникам. Начинаем строиться. Дело

простое, казалось бы. Вот именно, казалось. Поход в столовую оценивается в баллах с чьей-то легкой руки. Учитывается внешний вид, строй и речёвка. Набравший большее количество баллов в различной деятельности отряд идёт в поход на три дня – предел мечтаний здесь каждого питомца. Безжалостной рукой пресекаю споры и отдаю команду к движению. Под несуразную, но удивительно привязчивую речёвку маршируем к столовой. Наблюдаю, как они усаживаются за столы и начинают есть. Теперь можно и самому. Воспитатели питаются за отдельным столом, что не лишено смысла, не очень-то приятно, когда тебе заглядывают в рот. С подносом иду к столу, Лида приветственно мне машет, показывая на свободный стул рядом. Мы видимся не часто, но она меня всерьёз опекает.

– Нужна твоя помощь, – говорит она мне.

– В чём дело?

– Мы готовимся к лагерному дню театра, репетируем сцену из Шекспира. Поможешь нам поставить поединок на шпагах?

– Конечно, когда будет репетиция?

– Через два часа, придёшь?

– Да, обязательно.

– Спасибо.

– Не благодари заранее, вдруг я не справлюсь.

– А вот в это я не верю.

7.

После завтрака по плану был бассейн, епархия Дмитрия. Вот на такое мероприятие моих архаровцев подгонять не надо. Вся прилегающая территория враз огласилась криками и визгом. Подставив плечи ещё не жёсткому солнцу, я сидел на бортике, и рядом со мной маялся Олег Наумов, освобождённый от водных процедур из-за простуды. Он рассказывал мне свои нескончаемые истории, постоянно отвлекаясь и перескакивая с одной темы на другую, так что я, отчаявшись найти в них смысл, давно уже его не слушал, занятый своими мыслями, и, замечу, забегая вперёд, совершенно напрасно. Будь я в то утро внимательнее, надвигающиеся бурные события могли бы иметь совсем иные последствия. Я включился только тогда, когда понял, Олег что-то настойчиво спрашивает у меня.

– Так что, разрешаете, Валентин Александрович?

– Что разрешу? Погоди, ты о чём?

– Ну, Валентин Александрович, я же вам рассказывал про клад.

– Какой клад?

И тут подкравшаяся тихонечко орава сверзилась в воду, окатив нас водяными брызгами. В возникшей кутерьме было не до разговоров.

– Олег, давай-ка мы попозже поговорим, – сказал я, подводя черту.

Но позже я, оставив отряд на Тамару, ушёл помогать Лиде.

Репетиция «Ромео и Джульетты» проходила на сцене открытого театра. Юные актёры и наиболее нахальные из числа зевак оккупировали саму сцену, а остальные любители драматического искусства расселись на передних скамьях. На вопросительный взгляд Лиды я сказал, что, сначала хорошо бы посмотреть, как и что. Она хлопнула в ладоши: – Ребята начинаем.

Я не профессионал в искусстве, и могу судить лишь поверхностно, но актёрская ирга мне понравилась. Все были на высоте: и Меркуцио, толстый, сильно потеющий мальчик с очень выразительным голосом, и Бенволио, в минуты душевного волнения яростно вращающий глазами, и, особенно, сама Джульетта, четырнадцатилетняя девица томно-цыганского вида, которая, играла совсем уж по-взрослому. А вот Ромео с Тибальтом, оба рослые, смазливые на лицо мальчуганы, явные баловни девичьих сердец, сходясь в поединке, махали бутафорскими шпагами всерьёз, не сообразуясь с полученными ролями. В результате бедняга Тибальт в одночасье загонялся более шустрым Ромео в угол сцены. Когда наступил финал, Лида, несколько смущаясь, спросила моё мнение.

– Здорово, правда, я даже не ожидал, совсем не похоже на самодеятельность. Но бой никуда не годится.

– Господа актёры, – сказала Лида громко, – внимание! Все пока отдыхают, а Ромео и Тибальт остаются на сцене, сейчас Валентин Александрович поставит нам фехтование. Под возникший шумок я поднялся и вышел на сцену.

– Друзья мои, – начал я, вызвав этим обращением смешки, ничуть меня не смутившие.

– Прежде всего, хотел бы отметить, что фехтование имеет несколько видов, отличающихся друг от друга. Есть спортивное фехтование, где идёт борьба за результат, то есть за укол. Движения фехтующих противников быстрые, экономные и мало зрелищные. Есть боевое фехтование, цель которого нанести удар, вызывающий ранение или даже смерть. В наши дни боевого фехтования на шпагах или саблях уже нет. И, слава богу! И есть театральное фехтование, которое имитирует боевое. Оно должно быть зрелищным, ярким. Его главным отличием является синхронность движений. Это похоже на танец. Ваша беда в том, что вы бьётесь по-настоящему, а должны играть, заранее распланировав каждый свой удар.

Но, как говаривал мой тренер лучше раз показать, чем сто объяснять. Сперва мы попробуем сразиться на выигрыш. Позволите? – я взял шпагу у Тибальта и предложил Ромео – Нападайте, ваша милость.

Тот ринулся вперёд, стараясь нанести рубящий удар. Без труда отбив его бестолковую атаку, я перешёл в наступление и обезоружил.

– Ещё.

Новая атака, результат тот же. Выбитая шпага застучала по доскам пола.

– Здорово! – возрадовался Тибальт. Ромео же заметно сник.

– А теперь, попробуем провести бой синхронно, я нападаю первым, Ромео обороняется. Все должно быть как в замедленной сьемке, ясно? Итак, я делаю выпад – противник парирует. Хорошо. Я отступаю, и противник наносит ответный удар. Мой черёд парировать. Видите, наши движения красивы и отточены. Потому что мы заранее знаем, каким будет следующее.

– Так ведь это же обман! – воскликнул кто-то.

– Верно, обман зрителя, как и любой фокус.

Я отдаю шпагу Тибальту. В течение последующих тридцати минут мы чертим на ватмане партитуру боя и оба актёра демонстрируют мне приобретённые навыки.

– Пара-тройка репетиций и их можно выпускать на большую сцену, – говорю я Лиде.

– Ты – молодец! – отвечает она и целует в щёку.

– Не буду спорить. И раз ты это признаёшь, рассчитываю на ответную благодарность.

– Сегодня вечером будет дискотека. Встретимся там.

– Совместим полезное с приятным? Согласен.

В этот момент наше уединение нарушает Джульетта, подошедшая с вопросом и пытающаяся привлечь внимание к себе с недетским пылом. Однозначно негативная реакция Лиды на столь невинное кокетство не могла меня не порадовать.

8.

Дискотека в лагере проходила в небольшом по размерам, но весьма уютном помещении с хорошей звукоизоляцией. Так, что пока старший возраст лихо отплясывал под оглушающую музыку, младший мог спокойно укладываться спать. Поэтому в соответствии с решением совета три старших отряда могли танцевать три раза в неделю с девяти до одиннадцати вечера, а младшие отряды развлекались только до девяти. По плану очередная дискотека должна была состояться сегодня вечером. И, в связи с этим, после ужина в лагере наступила тишина: все усиленно готовились к намеченному действу. Наконец, в назначенное время воспитуемые потянулись к танцзалу, затянутые в дорогие прикиды, а девочки, практически независимо от возраста, ещё и в боевой раскраске. Дело в том, что как во всяком солидном и уважающем себя детском лагере здесь была форма. Из довольно дорогой ткани и пошитой не без претензии на молодёжную моду. Повседневная – состояла из рубашек, шортов, юбок или брюк песочного цвета, плюс тёмно-синий галстук типа пионерского, олицетворяющий море. Парадная – белый верх, синий низ. Своя форма была и у воспитателей, очень похожая на скаутскую: светло-зелёная рубашка с множеством карманов, шевронов и погончиков, и такого же цвета брюки типа слаксов, последние шились на заказ. Мне, ввиду позднего прибытия, позволялось ходить в обычной футболке и джинсах, но с таким же синим галстуком, как у детей. И только вечером, на дискотеке можно было одеваться в своё. Инкубатор исчезал, превращаясь в свою противоположность – торжество индивидуальности.

На музыкальную программу взрослые не покушались, предоставив юным диск-жокеям полную свободу. И посему в зале сразу загремел рок вперемешку с попсой. Детишки прыгали и вопили, избавляясь при этом от неиспользованной энергии, а воспитатели могли спокойно постоять в сторонке, не крутя ежеминутно головами во все стороны в поисках отбившихся от общества индивидуалистов. Тамара и я привели свой отряд в полном составе одним из первых. Будучи отнюдь не любителем громкой музыки, я, тем не менее, уступил просьбе своих воспитанников и немного потанцевал, а вернее попрыгал вместе с ними. И лишь затем, вышел на улицу и присоединился к тем из нас, кто, как и я предпочитал более тихое времяпрепровождение. Лиды нигде не было видно, хотя её отряд также веселился на дискотеке. Проще всего было бы спросить о ней у её же напарницы, чьи рыжие косы то появлялись, то пропадали среди танцующих. Однако меня заела гордыня, коей всегда было в избытке. Тщательно маскируя собственное уныние, я какое-то время постоял с коллегами, лениво беседуя. Потом предпринял новую вылазку в зал, где атмосфера становилась всё более раскованной, и угодил как раз под белый танец. Чем тут же воспользовалась одна девчушка, пригласив меня на «медляк». Во время танца моя партнёрша, в которой я с трудом опознал под сантиметровым слоем косметики актрису, исполнявшую роль Джульетты, поведала мне без всякого понуждения среди прочего и информацию, о том, куда пропала Лидия Васильевна. Оказалось, что она находится в медпункте, вместе с заболевшей девочкой из их отряда. Пока я раздумывал, не сходить ли и мне на медпункт, меня окружили и взяли в плен осмелевшие представительницы старших отрядов и отпустили только после трёх или четырёх танцев в общем кругу. В дверях прямо передо мной вдруг материализовался Дмитрий.