Подумаешь, попал
Шрифт:
Батальонный комиссар продолжил снова. – В воскресенье, в местном доме трудящихся, будет концерт для военнослужащих, будут выступление артистов, номера трудовых коллективов.
– И будет неплохо, если выступите вы, расскажете о своем дедушке, о том как воевали с белофиннами. Комиссар кивнул на медаль.
Да опять я попал, нет концерта я не боялся, он будет, но совсем другой, страшный и кровавый.
– Я бы с радостью, – ответил я. – Но товарищ батальонный комиссар, увы в воскресенье
взвода, а положение сами знаете какое.
– Сейчас у нашей роты, очень ответственное задание, охрана важного объекта.
– Давайте так, как только лейтенант Воронцов поправится, я буду в полном вашем распоряжении, к сожалению о своем двоюродном дедушке, я знаю не больше чем вы, но надеюсь вы поможете мне, правильно составить доклад о нем.
– Война с белофиннами, я готов рассказать о мужестве и героизме наших бойцов, о том как коммунисты первые поднимались в атаку, увлекая всех за собой.
– Ведь я сам был, участником этих событий.
– Могу рассказать, как молодой политрук, прикрыл собой юную медсестру, когда она под огнем выносила раненого. (Действительный случай, сам когда то прочитал в газете.)
Комиссар не довольный сперва моим отказом, похоже проглотил наживку.
– Ну а конкретно, за что ты получил медаль, – спросил он?
– Как и многие другие, за прорыв линии Маннергейма, – закончил я.
– А как звали того политрука.
– К сожалению я только видел это, мы шли в атаку и больше я ничего не знаю, как все там было, меня самого контузило в том бою, наш танк горел. – Ребята вытащили меня из
танка, мы целые сутки отбивали атаки в захваченном нами доте, пока не подошла помощь.
– А вот и подвиг, – воскликнул комиссар. – Именно об этом вы должны, рассказать, ну скажем недели через две.
– Ну вот и договорились, вмешался зам командира полка, он снова крутанул ручку телефона.
– Строевая часть, Криницкий? – Документы на Кропоткина готовы?
– Что, нужны только фотографии. – Хорошо, он сейчас к вам зайдет.
– А пополнение, я за ним прибыл, – забеспокоился я.
– Все завтра, а сейчас бегом в строевую часть, пока фотограф не ушел.
В строевой я проторчал два часа, правда успел пока сохли фотографии,
смотаться в финн часть получить подъемные.
Потом к кладовщику, тут же в подвале выдали командирскую форму и все что к ней прилагается, в том числе так желаемый ротным планшет. Опять в строевую, фотографии готовы, китель взятый для съёмки у одного из штабистов сидел как влитой. И вот, у меня на руках удостоверение – командира красной армии.
Первая ступенька – младший лейтенант. Переоделся в подсобке, сапоги оставил свои, лишние вещи сунул в новый вещмешок, купленный у начхоза.
Начало темнеть. Федорчук уже выспался в кабине, увидев меня пожаловался, уже и обед и ужин пропустили. Тут, он разглядел меня.
– От те раз, уходил сержантом, вернулся лейтенантом.
– Пока младшим. – Но обещали в следующий раз, если я станцую и спою, дадут лейтенанта.
– А что касается еды, у нас есть сух пай, но надо решить вопрос с ночевкой.
Машина хоть и на территории части, должна быть под охраной.
– Ну это понятно согласился Федорчук, я могу и в кабине ночь провести. – А вы?
– Сейчас лето, можно и в кузове. – Видел мне и шинель новую выдали, не хочу проситься в казарму на ночлег. – Здесь, в уголке двора тихо. КПП с удобством неподалёку. – В общем Леша, я сейчас выйду с части, тут я видел магазин через дорогу, надо кое что купить.
Я так и сделал прошел к КПП, предъявил свое удостоверение, сказал что из этого же полка, но откомандированный вместе с ротой в другой город.
– Я скоро вернусь, мы тут с водителем в машине ночь пересидим, чтоб вы знали в казарме душно, да и надоело.
Дежурный сержант кивнул, ему было все ровно, не выпускать командный состав в город, приказа не было. Я перешел дорогу и вовремя. До закрытия, оставалось десять минут.
У меня с собой был пустой сидор, взятый у водителя. Взял четыре бутылки водки, три пачки соли, несколько пачек рафинада, чай развесной, печенье, копченой колбасы – три круга. Поскольку магазин был смешанный, купил два перочинных ножа, крючки, леску, еще всякой мелочевки, вспомнил про спички. Все это, упаковал в сидор.
– Милок, ты прям как на войну собираешься, – сказала продавщица.
Как она была права.
– В командировку посылают, а там глухомань, больше месяца торчать придётся.
– Да и вообще мать, дай мне ещё бутылочку водки, батон, парочку банок паштета, пять бутылок пива, столько же сладкой воды, и все это в авоську.
Деньги ещё оставались, взял два кило карамелек, подумав, десять пачек папирос.
Выбрав самую большую шоколадку , презентовал её продавщице .Та расплылась
в улыбке.
Нагруженный подошел к КПП, отозвав дежурного сержанта, вручил ему три бутылки пива, так на всякий случай, не сколько не сомневаясь, что дорожка к магазину давно проторена. Армия, есть армия, всё по прежнему. Сержант удовлетворено кивнул, и скрылся в дежурке.
Лешка Федорчук, уже колдовал над банкой тушенки, примериваясь вскрыть её, рядом лежала буханка серого хлеба.
– Погоди, ещё пригодится, – остановил его я, и подал авоську.
Разглядев её содержимое, Леша охнул.