Подвиг 1988 № 06 (Приложение к журналу «Сельская молодежь»)
Шрифт:
— Нам известно, что в тюрьме оба вели себя безукоризненно.
— А что ж!.. Берци хороший парень. И на работе всегда были им довольны. Раньше он никогда не нарушал закон…
— Вот именно, раньше…
— Ну да, — согласилась она, мрачнея.
— Вы уверены, что их дружба после выхода из тюрьмы прекратилась?
— Знаете что, — раздраженно начала она, но тут же взяла себя в руки и уже спокойнее продолжала: — Насколько мне это известно, да. Больше я ничего не могу вам сказать. Когда Берци вышел из тюрьмы, мы были уже в разводе. Он сразу снял комнату. В свои дела он меня не посвящает, а я и не спрашиваю, потому что меня это нисколько не интересует. Он сказал, что больше не виделся с Гезой, я и поверила. Для меня это вообще не имеет значения…
В дверь позвонили.
— Минутку, — она поднялась и пошла открывать. — Моя соседка, Берта Микич, — представила она вошедшую женщину. — Хорошо, что ты пришла! Этот товарищ из милиции. Интересуется Гезой Халасом. Ты тоже слышала, когда Берци сказал, что они больше не встречались?
— Да, слышала, — с готовностью подтвердила женщина.
— Садись, Берта, — сказала Лилла, освобождая ей стул. — Вас еще что-нибудь интересует? — спросила она Кепеша.
— Когда Берталан Керекеш был здесь в последний раз?
— В последний раз?.. — Лилла пожала плечами. — Ты не помнишь, Берта?
— Когда же?.. — растерялась соседка.
— Ну конечно! Вчера вечером.
— Ну да, — поддакнула Берта. — И впрямь вчера. Забежал на несколько минут.
— Совсем забыла, — равнодушно сказала Лилла.
— А зачем он заходил? — спросил Кепеш.
— Да просто так. Когда у него есть время, он всегда забегает проведать детей. Правда, Берта?
— Правда, Берци очень любит детей.
— Он каждую неделю забирает их на один день. А иногда просто заходит. Не буду же я ему запрещать! — И с раздражением добавила: — Ведь он же отец!
— Вчера утром вы позвонили ему на работу, — чуть строже сказал Кепеш, — а когда узнали, что его нет, просили передать, чтобы он срочно к вам зашел. А зачем?
Лилла впервые смутилась, но голос ее остался спокойным.
— Ну да! Я звонила ему насчет кредита. Двадцатое число — последний день, когда нужно платить за телевизор. Мы договорились, что половину оплачивает он. Ведь дети тоже смотрят. В этом месяце он мне еще не давал на это денег. Вот я и позвонила.
— Он принес деньги?
— Принес.
Берта Микич, готовая в любую минуту прийти Лилле на помощь, молча слушала и кивала после каждого ее слова.
Когда Кепеш вошел в кухню, он сразу же заметил на шкафу черный портфель. Большой, неказистый, с крупными застежками, он мало подходил женщине.
— Скажите, это случайно не его портфель?
— Ой!.. — воскликнула Лилла, сделав удивленное лицо. — Берци забыл! А я и не заметила.
— Почему он лежит на шкафу?
Немного помедлив, она сказала непринужденным тоном:
— Дети обожают в нем рыться, а Берци им не разрешает. И чтобы они не ревели, он сразу кладет его наверх. Вот и забыл.
— Меня интересует, что в нем, — сказал Кепеш.
— Что вы говорите! — рассмеялась Лилла. — Когда Берци придет, я у него обязательно спрошу, хочет ли он, чтобы вы проверили содержимое его портфеля. Думаю, у него не будет возражений. Но пока, к сожалению, я не могу вам этого позволить. Ведь он не мой.
— В таком случае, мне остается только гадать, — вздохнул Кепеш.
— Ничем не могу помочь.
— А когда он опять придет?
Лилла ничего не ответила, и Берта решила, что самое время вмешаться в разговор.
— Скоро! Берци очень любит свою семью! Ну что вы хотите от этой бедной женщины? Неужели не видите, как ей неприятны ваши бестактные вопросы? Берци хороший парень, можете мне поверить! Конь о четырех ногах, и то спотыкается. Берци сделал это только ради семьи!.. Он хотел, чтобы у них все было!
— Берта! — пыталась остановить ее Лилла.
— Вы думаете, ей легко с двумя детьми! — не унималась Микич. — А как он тогда жалел, бедняга, что пошел на это! Если не ошибаюсь, деньги-то нашлись! Разве это не смягчающее обстоятельство? Знаете, почему он это сделал? Приближалось рождество, а у них ни гроша. По-моему, он не собирался присваивать эти деньги, просто взял их на время… в долг, а потом бы вернул. Так решили и на работе, ведь его же приняли обратно… и на ту же должность. — Она глубоко вздохнула и продолжала: — Он хороший парень! Я бы с ним не развелась! Я и Лиллу за это ругала. По-моему, она поторопилась! Ведь они любят друг друга!
— Ну что ты мелешь, Берта! — закричала Лилла.
— Я знаю, что говорю! Ты его все еще любишь!
— Люблю — не люблю! Я с ним развелась, и точка!
— Неужели мне действительно нельзя заглянуть в портфель? — спросил Кепеш.
— Нет, — твердо сказала Лилла. — Может, все-таки скажете, зачем вы пришли? Если вас интересует Геза Халас, при чем тут портфель моего бывшего мужа? Думаете, он прячет там своего дружка? К сожалению, мне некогда. Пора будить детей.
— Еще одну минуту, — Кепеш достал из внутреннего кармана пиджака фотографию и положил на стол так, чтобы ее видели обе женщины. — Вы знаете ее? — Это была цветная фотография Жофии Бакони.
— А кто это? — спросила Микич.
— Она была невестой Гезы Халаса.
Лилла не отрываясь смотрела на фотографию.
— Очень красивая женщина, — с завистью произнесла она. — Рыжая? На цветных фотографиях обманчивые цвета. А глаза у нее… зеленые? Мне всегда хотелось, чтобы у меня были зеленые глаза… Нет, я ее никогда не видела. А почему вы сказали, что она была его невестой? Они расстались?
— Нет. Я сказал так потому, что вчера утром эту женщину нашли мертвой у нее дома. Она повесилась, покончила жизнь самоубийством.