Подвиг богопознания. Письма с Афона (к Д. Бальфуру)
Шрифт:
Естественно, сознавая свою ответственность пред Богом за душу Бальфура, отец Софроний никогда не прекращал усиленной молитвы за него. И вот в Женеве произошел последний и уже окончательный поворот во внутренней жизни Бальфура. Это случилось в 1962 году. Как — то ночью он разбудил свою семью и, находясь в необычно взволнованном состоянии, торжественно произнес: «Я вновь верую». Остается тайной, какое Божественное посещение он тогда пережил, но с того момента он усиленно искал воссоединения с Православной Церковью. Более всего жаждал он Причащения Святых и Животворящих Таинств — Тела и Крови Искупителя. Незамедлительно он отправился к отцу Софронию — своему старому и верному во Христе брату, к тому времени уже игумену Свято-Иоанно-Предтеченского монастыря в английском графстве Эссекс. Их трогательная встреча окончилась глубокой покаянной исповедью Бальфура за все годы своего духовного отчуждения, прожитые вдали от Церкви. После этого Бальфур обратился к митрополиту Николаю, Экзарху Западной Европы, с просьбой принять его обратно в лоно Церкви как мирянина. С того момента Бальфур со всяким тщанием хранил верность Православию до конца своих дней, неизменно причащаясь Святых Христовых Таин. Многие вспоминали, как он, молясь за литургией, проливал горячие слезы покаяния. С этого времени возобновился и его духовный контакт с отцом Софронием. Духовническое руководство на этот раз осуществлялось не через письма, а лицом к лицу во время их частых встреч. Именно поэтому в письмах того периода духовные вопросы почти не затрагиваются.
После продолжительной болезни Бальфур мирно отошел ко Господу 11 октября 1989 года. Так закончился нелегкий жизненный путь этого во многом замечательного человека. Незадолго до смерти Бальфур как-то сказал о своем пройденном духовном поприще: «Я, как неразумный ослик, думал угнаться за двумя могучими конями — старцем Силуаном и отцом Софронием». В последнем письме отец Софроний
21
Архим. Софроний. Письмо к Д. Бальфуру от 18 января 1987 г. Там же. G2.
Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его [22] — такой путь предначертал Господь всем, кто дерзнул последовать его стопам. Вся жизнь архимандрита Софрония была непрестанным усилием к стяжанию Царства по заповеди Христа. Этот подвиг богопознания нашел свое частичное отражение в письмах к Д. Бальфуру. Они написаны отцом Софронием в годы его жизни на Афоне, когда все его существо было сосредоточено на внутренней борьбе за постижение Божественного Первообраза. Публикуемые в этой книге писания являются ценным и живым свидетельством, указывающим на истоки богословия отца Софрония. Рожденное в недрах афонского предания учение, в них изложенное, во многом предвосхищает его книги «Старец Силуан» и «Видеть Бога как Он есть». По существу письма содержат все основные положения, которые определяют дальнейшее становление отца Софрония как духовного явления нашей эпохи.
22
Мф.11:12.
Несомненно, событием, во многом определившим его богословский облик, было духовное общение со старцем Силуаном. Переписка с Бальфуром отчасти проливает свет на первые годы знакомства отца Софрония со старцем Силуаном, начавшегося в 1930 году. Когда отец Софроний готовил к изданию книгу «Старец Силуан» (Париж, 1952), он воспользовался этими письмами как живым памятником, запечатлевшим духовный облик старца Силуана: «Там было многое написано под непосредственным влиянием старца, — пишет отец Софроний, — и поэтому они могли бы восстановить в моей памяти с достаточной точностью некоторые вещи о нем» [23] . Старец Силуан открыл для него новые горизонты в духовной жизни. Отец Софроний позднее писал: «Это было в те дни, когда я не находил достаточных слов, чтобы принести Богу мою благодарность за встречу мою со старцем Силуаном. В то время я был весь под «знаком» (чтобы не сказать неподходящего в данном случае слова — впечатлением) того Света Преображения, в котором Бог показал мне старца. После семи лет глубочайшего «недоумения»… в котором я находился до этой встречи, мне в старце было дано подлинно откровение и утверждение» [24] .
23
Архим. Софроний. Письмо к Д. Бальфуру от 24 декабря 1950 г. Там же. G2. В этом письме отец Софроний изложил свою просьбу к Д. Бальфуру — дать ему перечитать свои письма, но только на некоторое время, поскольку знал, что для Бальфура слишком дорого было бы расстаться с ними даже и на несколько дней: он носил их с собой, как бесценное достояние, всегда и везде.
24
Он же. Письмо к Д. Бальфуру от 31 октября 1961 г. // Archive of the Gennadeios Library, Athens. G2.
В жизни самого отца Софрония это были годы глубокого плача за самого себя. Позднее он вспоминал, как в Свято-Пантелеимоновском монастыре ему иногда выпадало послушание — читать вслух Псалтирь для братии, занимавшейся рукоделием. «Бывало, начну псалом, и чувствую, что не могу продолжать — благодать «душит»: рыдание подкатывалось к горлу и рвалось наружу».
Всем своим существом он был погружен в тот болезненный ад покаяния, чрез который нисходит на человека благодать Святого Духа и возводит его в сферу Божественной Жизни. В состоянии такой благодати человек, перерожденный в горниле покаяния, всем существом своим живет реальность Божественного мира и созерцает ее как очевидность. Этой благодатью исполняется всякое его слово, всякое движение его души и сердца. Все проявления в повседневной жизни, до самых последних мелочей, носят печать чистого созерцания Истины.
Письма являют собой замечательный пример, как такое «состояние» претворяется в «богословие». «Богословие как состояние» не есть философская наука, ни даже содержание молитвы, но оно есть живое вхождение в Божественную вечность. И такое «богословие», как отражение состояния чистого бесстрастия, само становится чистым и подлинным в самом глубоком смысле этого слова.
Возведенный до созерцания Истины человек легко способен различить все, что есть «не — истина». В этом смысле отец Софроний стал незаменимым духовным руководителем для томимого сомнениями Бальфура, у которого осталось много неразрешенных вопросов догматического порядка относительно православной веры. Из ответов явствует, насколько глубоко отец Софроний был знаком с традицией святых отцов Церкви — их писания были глубоко созвучны его собственному опыту. Так, он не раз упоминает творения преподобных Иоанна Лествичника, аввы Дорофея, Исаака Сирина и многих других. Благодаря тончайшей духовной интуиции отец Софроний как никто иной сумел найти слово, убедительное даже для такого высокообразованного богослова, каким был Бальфур. Однако сокровенная сила этих писем заключалась не в логической стройности или эрудиции. Нет, Бальфур интуитивно чувствовал, что, несмотря на совершенное знание отцом Софронием святоотеческих творений, его слова исходят не от отвлеченного умствования, а из данного ему свыше опыта и сообщают об истинах, как о фактах познанных и несомненных. Письма, будучи глубоко личной исповедью, запечатлевают действительный опыт и реальное познание, благодаря чему они носят характер положительного свидетельства о фактах духовного бытия.
Казалось бы, обычные и в то же время чрезвычайно мудрые советы, изложенные в письмах, наставляют читателя на путь, ведущий к истинному созерцанию. В них проявилась особая духовная трезвость, столь свойственная отцам «Добротолюбия». В простых и немногих словах, обращенных к Д. Бальфуру, выражена с поразительной глубиной вся сущность учения отцов Церкви относительно аскетического делания. Эта таинственная наука неприступна, непостижима даже для величайших умов, и в то же время она так проста и ясна, что доступна даже самым необразованным людям: «Путь ко спасению начинается со страха Божия и совершается в страхе, который может доходить до того, что человек воистину чувствует себя пригвожденным. Надо любить чувство страха Божия и хранить его. Любовь же должна проявляться, по слову Господа, в соблюдении заповедей. И в этом «Бога бойся и заповеди Его храни» [25] — вся премудрость, вся мистика — тайна. Жизнь христианская — простая, и мы все в жизни должны быть просты так, что даже как бы и ничего нет. Да и действительно — так все понятно и ясно» [26] . Для Бальфура, человека с высшим богословским образованием, эти слова были как бы новым дыханием в его духовном развитии. Он, подобно многим, кто читал западных аскетов, приступил к умному деланию в надежде сразу погрузиться в мир мистики и «сверхъестественного» и прийти в состояния, описываемые у этих авторов. Бальфура особенно привлекал мистический опыт Иоанна Креста — одного из самых популярных католических святых — кармелитов XVI века [27] . Противопоставляя католическому Западу Истину Православия, отец Софроний пишет: «Воистину единственное правильное начало и основание духовной жизни — покаяние» [28] . Узрев в Бальфуре склонность к разного рода «видениям», отец Софроний по-братски предостерегает: «St Jean учит в своей книге об «умном безмолвии» — высочайшем делании духовном, о созерцании и любви Божественной, а Вы, прочитав его книгу и как человек интеллектуально развитой, усвоили часть из его идей и потянулись на «брак Агнчий» [29] , не умыв предварительно лица своего. Умываются христиане не иным чем, как плачем. Поверьте, дорогой батюшка отец Давид, хотя я и невежда, что путь к созерцаниюнепрелестному] и любви Божественной есть только один: покаяние…» [30] Останавливая своего сподвижника от увлечения «мистическими переживаниями», свойственными западному подвижничеству, отец Софроний полагает в нем надежное основание для духовного делания: «Начало духовной жизни — начало борьбы со страстями. Победить страсти — наитруднейшее дело. Это победа величайшая из всех. Бесстрастие выше дара чудотворения. Побеждаются страсти долгой, упорной, тяжелой, непрерывной днем и ночью борьбою, при содействии благодати. Правильной борьбе со страстями нас научают святые отцы» [31] .
25
Еккл.12:13.
26
Архим. Софроний. Письмо № 11 к Д. Бальфуру от 3 (16) декабря 1932 г. (G1: А–10). См. с. 161–162 наст. изд.
27
Необходимо отметить, что, сознавая приверженность Бальфура духовности кармелитов в прошлом, отец Софроний поначалу вынуждался быть крайне осторожным в своей критике католичества. Из сохранившихся набросков писем (MSB) очевидно, что в окончательной версии каждого письма отец Софроний скрашивал в более мягкие тона свои изначальные мысли, где он подвергал критике некоторые моменты в аскетической традиции католичества. Позднее, в книге «Старец Силуан» (Париж, 1952), отец Софроний более подробно разбирает духовные отклонения, свойственные западной мистике. Этим вопросам посвящены главы «О видах воображения» (см.: Архим. Софроний. Преподобный Силуан Афонский. Эссекс, 1991. С. 64–70) и) Необходимо отметить, что, сознавая приверженность Бальфура духовности кармелитов в прошлом, отец Софроний поначалу вынуждался быть крайне осторожным в своей критике католичества. Из сохранившихся набросков писем (MSB) очевидно, что в окончательной версии каждого письма отец Софроний скрашивал в более мягкие тона свои изначальные мысли, где он подвергал критике некоторые моменты в аскетической традиции католичества. Позднее, в книге «Старец Силуан» (Париж, 1952), отец Софроний более подробно разбирает духовные отклонения, свойственные западной мистике. Этим вопросам посвящены главы «О видах воображения» (см.: Архим. Софроний. Преподобный Силуан Афонский. Эссекс, 1991. С. 64–70) и) Необходимо отметить, что, сознавая приверженность Бальфура духовности кармелитов в прошлом, отец Софроний поначалу вынуждался быть крайне осторожным в своей критике католичества. Из сохранившихся набросков писем (MSB) очевидно, что в окончательной версии каждого письма отец Софроний скрашивал в более мягкие тона свои изначальные мысли, где он подвергал критике некоторые моменты в аскетической традиции католичества. Позднее, в книге «Старец Силуан» (Париж, 1952), отец Софроний более подробно разбирает духовные отклонения, свойственные западной мистике. Этим вопросам посвящены главы «О видах воображения» (см.: Архим. Софроний. Преподобный Силуан Афонский. Эссекс, 1991. С. 64–70) и) Необходимо отметить, что, сознавая приверженность Бальфура духовности кармелитов в прошлом, отец Софроний поначалу вынуждался быть крайне осторожным в своей критике католичества. Из сохранившихся набросков писем (MSB) очевидно, что в окончательной версии каждого письма отец Софроний скрашивал в более мягкие тона свои изначальные мысли, где он подвергал критике некоторые моменты в аскетической традиции католичества. Позднее, в книге «Старец Силуан» (Париж, 1952), отец Софроний более подробно разбирает духовные отклонения, свойственные западной мистике. Этим вопросам посвящены главы «О видах воображения» (см.: Архим. Софроний. Преподобный Силуан Афонский. Эссекс, 1991. С. 64–70) и» О мраке совлечения» (Там же. С. 78–80). О мраке совлечения» (Там же. С. 78–80). О мраке совлечения» (Там же. С. 78–80). О мраке совлечения» (Там же. С. 78–80).
28
Архим. Софроний. Письмо № 2 к Д. Бальфуру от 31 июля 1932 г. (G1: А–2).
29
Откр.19:7.
30
Архим. Софроний. Письмо № 12 к Д. Бальфуру от 12 (25) декабря 1932 г. (G1: В–11).
31
Архим. Софроний. Письмо № 6 к Д. Бальфуру от 6 (19) октября 1932 г. (G1: А–6).
Начиная с, казалось бы, малых советов, отец Софроний постепенно и незаметно тайноведет Бальфура к более высоким понятиям православной аскезы. На языке, доступном новоначальному, он разъясняет, что такое благодать смертной памяти, что значит молиться чистым умом, как стоять умом в сердце (и в частности, что есть «сердце духовное»), подробно объясняет науку послушания старцу. Сопутствуя своему собеседнику в его духовном преуспеянии, отец Софроний наконец возводит его к тому, что, по существу, можно назвать вершиной умно — сердечного делания: «Держи ум твой во аде, и не отчаивайся». В этих немногих словах, которые Господь сказал преподобному Силуану, заключена сущность всех устремлений православного аскета. Они отражают путь Самого Христа, Который есть Бог смирения. Он уничижил Себя Самого, приняв образ раба… смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной [32] . Он «снисшел в преисподние места земли», прежде чем «восшел превыше всех небес» [33] . Так и для всех, кто последовал Христу, — путь на небо лежит через ад. «Истинный подвижник Христов, — пишет отец Софроний, — чтобы избежать ада, эту жизнь делает адом и сознанием своим постоянно низводит себя во ад, сколько есть сил на то» [34] . Таким путем, достигая последних доступных глубин смирения, человек «переходит от смерти в жизнь» [35] . Живой опыт этой «жизни» невечернего Дня, описываемый в письмах [36] , является, по православному преданию, последней высотой богосозерцания — когда человек весь погружается в Бога и нетварный Свет исполняет все его существо: дух, душу и даже тело. Любовь, уже неземная, всецело захватывает душу и подвигает человека на молитву за весь мир, за всех людей, за всего Адама.
32
Флп.2:7–8.
33
Ср.: Еф.4:9–10.
34
Архим. Софроний. Письмо № 7 к Д. Бальфуру от 15 (28) октября 1932 г. (G1: А–7).
35
Ин.5:24.
36
См.: Архим. Софроний. Письмо № 22 к Д. Бальфуру от 5 (18) апреля 1935 г. (G1: С–6).
Человек, преображенный благодатию Духа Святого, по — иному воспринимает все постигающие его на жизненном пути события. Во всяком явлении он начинает распознавать благой промысл Бога, ведущий его к единой и последней цели — спасению. Всякое проявление Божией воли, с какими бы скорбями оно ни было сопряжено, он воспринимает с сознанием того, что Бог печется о Своем создании, как Отец, и все делает по любви, во благо и во спасение человеку.
Бальфур, став православным, пребывал в недоумении о постигших его многочисленных скорбях и разного рода испытаниях. Только благодаря духовной мудрости своего сподвижника, отца Софрония, он смог уразуметь в них глубокий смысл:
«Все святые отцы наши учат нас, — пишет отец Софроний, — что скорби есть печать избрания Божия. Скорби Господь посылает сынам Своим, которых приемлет и о которых печется так, как ни одна мать не печется о чаде своем…» [37]
Отец Софроний обладал достаточным даром рассуждения, чтобы понять, что для Бальфура стяжание благодати еще не стало «единым на потребу», то есть целью, ради которой христианин с готовностью идет на тяжелый подвиг самоотвержения, связанный со многими скорбями. Бальфуру предлежал еще долгий и нелегкий путь к бытийному познанию христианской истины — чем ближе человек к Богу, чем сильнее его любовь ко Христу, тем жестче и глубже его скорби, тем больше его испытания. На этот путь и вдохновлял его отец Софроний в своих письмах: «Дело мужей духовных благодарить Бога за предоставленную нам возможность идти на вольные скорби за имя Его, за исполнение заповедей Его; славословить бесконечную Премудрость Божию, создавшую нам условия, благоприятные для этих вольных страданий. (Кто-то сказал, что ангелы завидуют нам, будучи лишены этой возможности.) Только этим образом мы можем проявить свою разумную любовь к Богу; только этим путем человек может стать другом Божиим, братом Христовым, достигнуть совершенного спасения — обожения во Христе» [38] .
37
Он же. Письмо № 5 к Д. Бальфуру от 16 (29) сентября 1932 г. (G1: А–5).
38
Архим. Софроний. Письмо № 15 к Д. Бальфуру от 21 января 1933 г. (G1: В–14).