Подвиг
Шрифт:
Потом в соседней комнате чокнулись шампанским. Налили и фотографу. Пока он отошел и поднял камеру, Игорь выпил второй бокал.
— Только не напивайся, я тебя умоляю, — тихо сказала Соня.
Игорь поднял руки: все в порядке!
(Такой и получился кадр.)
После загса положили цветы к памятнику Гагарина, раскинувшему в высоте неестественно вывернутые руки, и поехали на Ленинские горы.
(Игорь на парапете смотровой площадки застыл, вывернув руки и устремившись ввысь, как Гагарин…)
…спрыгнул,
— Игорек! — заорал вдруг жених из другой компании.
— Сашка, привет!
Они обнялись, Игорь запанибратски поцеловал невесту:
— Окольцевала она тебя все-таки! А ведь я предупреждал!
— ТЫ, кажется, тоже не просто так! — ехидно ответила невеста.
— Слушай! — загорелся Сашка. — Сегодня с предками отметимся, давай завтра объединимся? Идет?
— Мы утром в Сочи летим.
— Ну потом, когда вернетесь!
— Отлично! Созвонимся! — помахал Игорь…
«Чайка» остановилась у дома. С балкона махали родители и гости, по всему двору из окон и с балконов смотрели соседи.
Мишка отвязал пупса и вручил Соне:
— На, привыкай.
(Так и сфотографировались последний раз у машины, обнявшись — Соня с пупсом на руках.)
Игорь, задыхаясь, нес Соню на руках по лестнице.
— Какой этаж?
— Восьмой, — ответил Мишка. — Давай-давай, немного осталось!
— Может, на лифте?
— На лифте каждый сможет! — капризно ответила Соня.
— Подхвати ее, — взмолился Игорь. — Ну, подсади!
— Хочу тебе заметить, что из нас троих жених — ты! — весело ответил Блоха.
Игорь коленом подтолкнул Соню, перехватил поудобнее и бросился на последний штурм.
Он переступил через порог и поставил наконец Соню на ноги. Инна Михайловна с размаху бросила об пол тарелку. Со звоном разлетелись осколки — Соня невольно вздрогнула.
— На счастье!
Все кинулись поздравлять молодых, в коридоре началась толчея. Отец, уже в парадном костюме с Золотой Звездой и лауреатскими медалями, обнял Игоря.
Инна Михайловна обнимала Соню и плакала.
— Ну что ты, мам…
— Я уже думала, не доживу. Даже когда уехали, не верила, пальцы крестом держала все время — боялась, вдруг ты опять взбрыкнешь в последний момент. Вся в отца…
Блоха опешил, увидав отца:
— А ты откуда здесь?
— Богуславский позвонил.
— Сам?
— Сам. Представляешь? Меняются люди… Ну, здравствуй, раз уж встретились, — он протянул руку.
Блоха поколебался — и пожал.
Таня, как девочка, смотрела на Соню снизу вверх восторженными глазами:
— Ты такая красивая! Такая красивая! Я так тебя поздравляю! Можно я тебя поцелую?
— Внимание! Молодые ко мне! — командовала мать Игоря. Она держала в руках черный каравай. — А теперь узнаем, кто будет хозяином в семье! Ну, кто больше откусит?
Соня символически надкусила край. Игорь разинул рот и отхватил чуть не половину под смех и аплодисменты. Грозно глянул на Соню и по-хозяйски обнял ее.
— За стол! Прошу за стол!
Когда расселись, представительный мужчина с такими же, как у отца, золотыми бляхами постучал ножом по бокалу:
— С вашего позволения, возьму на себя функции тамады. Контрпредложения есть? Принято. Итак, по регламенту первый тост отцу жениха.
Борис Аркадьевич поднялся с бокалом в руке.
— Я мог бы просто сказать: здоровье молодых! Я думаю, Соня сделает из этого оболтуса, стиляги, фантазера настоящего мужика…
— Спасибо, папа, — откликнулся Игорь. — Ты всегда был добр ко мне.
— Вам слова не давали, молодой человек, — строго сказал тамада.
— Но я думаю о другом, — продолжал Борис Аркадьевич. — Ведь на самом деле это не их праздник. Они еще не способны оценить это. Для них это… забыл, слово-то дикое… тусовка! А праздник это — наш. Помню, только привез Игоря из роддома, зашли в магазин, там какой-то набор столовый, а мы как раз премии тогда получили за Гагарина — тогда всем дали до последнего лаборанта. И Вера вдруг говорит: давай купим. Зачем? А она говорит: Игорьку на свадьбу. Вы представляете: он лежит, пузыри пускает, а она о свадьбе его думает!.. Ведь не поверите — все, что я делал в жизни… Ну, вы знаете, как дети: кто твой отец, кто мой отец… Так вот, что я ни делал — всегда в голове держал: когда его спросят, кто твой отец, — чтобы ему не стыдно было ответить!
Игорь смотрел в стол. Соня чертила по скатерти ручкой ножа.
— Разве мы за это работали? — качнул он пальцем медали. — Для них! А то, что заработали, — разве для себя? Ведь мы не умеем для себя жить, не научились — все для них! И вот дождались мы этого праздника, пришли наши друзья — кого каждый день видим, кого десять лет не видели. И пусть молодые тусуются, а мы будем праздновать наш праздник… — он досадливо потер глаз. — Извините. Старею — сентиментальный стал… Радость стариков и здоровье молодых!
За столом одобрительно загудели, многие захлопали, все стали чокаться.
— Соня! — предостерегающе сказала Инна Михайловна.
— Что?
Игорь забрал у нее бокал и поставил на место.
— Ты же беременная, — чуть слышно сказал он.
— Забыла, — так же тихо виновато ответила она.
— А что же это горькое все? — спросил кто-то. — А, хозяйка?
— Горько! Горько! — тотчас подхватили все. Особенно радостно и звонко слышались детские голоса с дальнего края стола.