Подвижники. Избранные жизнеописания и труды. Книга 1
Шрифт:
Однажды, когда он пребывал в уединении и, затворившись в своей келии, никого не принимал, пришел к нему с бесноватой дочерью военачальник Мартиниан. Он стал стучаться и умолять преподобного выйти помолиться и помочь его страждущей дочери. Антоний, не отпирая дверей, выглянул сверху и сказал: «Зачем ты обращаешься ко мне? Я такой же человек, как и ты, одинаково мы оба немощны по природе. Если веруешь во Христа, которому я служу, то ступай, помолись по своей вере Богу, и дочь твоя выздоровеет». Мартиниан уверовал, призвал имя Христово и удалился с тотчас же исцелившейся дочерью.
Господь совершал и много других чудес через Антония. В Евангелии Он обещал: «Просите, и дано будет вам» (Лк. 11. 9). Много бесноватых лежало перед входом в его келью, так как двери ее были заперты, и все они получали исцеление по его богоугодным молитвам.
Антоний
Когда же дожидался корабля, был к нему свыше голос: «Куда и зачем идешь, Антоний?» Он не смутился, потому что привык слышать такие воззвания, и сказал в ответ: «Поскольку народ не дает пребывать мне в покое, то хочу идти в верхнюю Фиваиду и особенно потому, что требуют у меня того, что свыше сил моих». Голос сказал ему: «Если уйдешь в Фиваиду и даже, как намереваешься, к пастухам, то получишь еще больше беспокойства. Если же действительно хочешь пребывать на покое, то иди во внутреннюю пустыню». «Это место мне незнакомо, кто же укажет дорогу?» – спросил Антоний. В ответ на это голос указал ему на сарацин, которые обыкновенно ходили этой дорогой в Египет для торговли. Теперь они возвращались, и Антоний, подойдя, попросил, чтобы взяли его с собой и довели до пустыни. Они охотно согласились, видя в Антонии посланного Самим Богом спутника.
Трое суток был он вместе с сарацинами, пока не дошли до высокой горы, из-под которой истекал источник хорошей воды. Гору окружала небольшая равнина, на которой росли несколько диких финиковых пальм. Антонию понравилось это место, – как будто оно было указано ему Самим Богом, – и Тот, Кто невидимо беседовал с ним на берегу реки, действительно внушил ему избрать эту гору. Взяв от спутников хлеба, стал он жить на горе один. Сарацины стали приносить ему хлеб, иногда же он питался финиками диких пальм. Впоследствии же, когда братия узнали о его местопребывании, то стали постоянно доставлять ему пищу.
Но Антоний, видя, что доставляет братиям заботы, упросил одного из пришедших, чтобы он принес ему заступ, мотыгу и небольшое количество семян. Когда тот исполнил это, Антоний выбрал небольшое местечко, пригодное для посева. Взрыхлив землю, он посеял зерна, и с того времени уже каждый год имел свой хлеб, не отягощая никого, и радовался, что кормится в пустыне трудами своих рук. Но после того, как начали приходить к нему люди, для них он посеял еще несколько овощей: бобов, гороха и прочего. Но приходившие на водопой звери топтали и пожирали овощи. Однажды, когда они по обыкновению собрались сюда, преподобный взял одного из них и, ударив слегка прутом, сказал всем им: «Зачем вы причиняете мне вред, сами не видя от меня никакого притеснения? Именем Господним приказываю вам: ступайте от меня прочь и не подходите сюда». И с того времени звери, послушные запрещению, уже не приходили больше.
Так уединенно жил Антоний, пребывая в молитве и непрестанных подвигах. Впрочем, движимые любовью к старцу братья приходили и старались чем-нибудь послужить ему. Они приносили маслины, елей, овощи, умоляя подкрепить свое слабое от старости тело.
Много битв с демонами пришлось ему там выдержать. Воистину сбылись слова апостола: «Наша борьба не против крови и пота, но против духов злобы поднебесных» (Еф. 6. 12). Сколько там слышалось ужасных воплей, криков толпы и звона оружия – вся гора, казалось, была полна демонов. Но преподобный Антоний был подобен крепости и один всех победил, отражая их полчища коленопреклоненной молитвой. Достойно удивления, как один человек мог жить в необитаемой пустыне, не боясь ни постоянных нападений демонов, ни множества хищных и ядовитых животных. Справедливо воспевал Давид: «Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется вовек» (Пс. 124. 1).
Однажды ночью как всегда Антоний молился и бодрствовал на служении Господу. Вдруг он увидел, что вся его обитель и окружающая пустыня полны зверей, которые страшно разевали пасти и скрежетали зубами. Но сразу же разобравшись в этом коварстве врага – дьявола – сказал: «Если от Господа дана вам власть надо мной, то я готов быть пожранным вами, если же вы явились по сатанинскому наваждению, то бегите прочь, потому что
Через несколько дней произошла новая борьба с тем же врагом. Святой имел обыкновение давать на память какой-нибудь подарок каждому приходившему к нему и для этой цели плел корзины. Потянув за полоску, он вдруг почувствовал, что кто-то держит ее. Преподобный поднялся и увидел зверя, который до пояса был человеком, другая же половина туловища имела вид ослиный. Антоний, перекрестившись, сказал: «Я – Христов раб, если ты послан на меня, то вот я, перед тобой». Зверь с бывшими в нем демонами побежал так быстро, что от скорости упал и издох. Смерть его означала падение демонов, которые прилагали все старания, чтобы удалить Антония из пустыни, но не смогли.
Спустя некоторое время братия упросили преподобного навестить их. Движимый отеческой любовью, Антоний, положив вместе с ними на верблюда хлеба и воды, так как предстояло идти по безводной местности, отправился в путь. По дороге вода кончилась, и из-за сильной жары путникам угрожала смерть от жажды. Напрасно они обходили окрестности, ища где-либо в углублениях остатки дождевой воды. От жары и солнечного зноя издыхал уже и верблюд. В таком бедственном положении старец по обыкновению обратился к помощи молитвы. Видя, что все бодрствуют, он, отошел от спутников, преклонил колени, поднял к небу руки и начал молиться. Вскоре на этом месте показался источник воды. Утолив жажду и взяв запас воды, путешественники благополучно прибыли к ожидавшим их братиям. Те, собравшись все вместе, вышли навстречу старцу и, с почтением целуя его, принимали от него благословение, а он, как бы принеся с горы закон или некоторый дорогой для них дар, предлагал им духовную пищу – одобрял подвиги старших и давал наставления младшим.
Через несколько дней он опять ушел на свою гору. И тогда стали уже приходить к нему многие. Осмеливались даже приходить некоторые страдающие. Всякому приходящему к нему иноку давал он постоянно заповедь: «Веруй в Господа и люби Его, храни себя от нечистых помыслов и плотских удовольствий и, как написано в Притчах, не прельщайся насыщением чрева (Пр. 23. 3), берегись тщеславия, молись непрестанно, пой псалмы перед сном и после сна, тверди заповеди, данные тебе в Писании, содержи в памяти деяния святых, чтобы помнящая заповеди душа твоя имела ревность святых образом для себя». Особо же советовал Антоний постоянно размышлять об апостольском изречении: «Солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф. 4. 26) и думать, что сказано это относительно всякой заповеди, чтобы не заходило солнце не только в гневе, но и в другом грехе. Ибо хорошо и необходимо, чтобы не осуждали нас ни солнце за дневной проступок, ни луна за ночной грех и даже за худое помышление. А чтобы соблюсти себя от этого, хорошо выслушать и сохранять апостольское слово. Ибо сказано: себя истязуйте, «себя испытывайте» (2 Кор. 13. 5). «Поэтому пусть каждый ежедневно дает себе отчет в дневных и ночных своих поступках. И если кто согрешил, да перестанет грешить; если же не согрешил, да не хвалится тем, но да пребывает в добре и не предается нерадению, и ближнего не осуждает, и себя не почитает праведным прежде времени, пока не придет Господь (1 Кор. 4. 5), испытующий тайное. Нередко и от нас самих бывает сокрыто, что делаем мы. Но хотя не ведаем этого мы, однако же Господь видит все. Поэтому, суд предоставив Господу, будем сострадательны друг к другу, станем «носить тяготы друг друга» (Гал. 6. 2), и истязать самих себя, и, в чем мы недостаточны, постараемся то восполнять. А к ограждению себя от греха будем соблюдать еще следующее: пусть каждый из нас замечает и записывает свои поступки и душевные движения, как бы с намерением сообщать это друг другу; и будьте уверены, что, стыдясь известности, непременно перестанем грешить и даже содержать в мыслях что-либо худое. Ибо кто, когда грешит, желает, чтобы это видели? Или кто, согрешив, не пожелает лучше солгать, только бы утаить грех? Как, наблюдая друг за другом, не станем творить блуда, так, если будем записывать свои помыслы с намерением сообщать их друг другу, то легче соблюдем себя от нечистых помыслов, стыдясь известности. Итак, записывание заменит нам глаза наших сподвижников, чтобы при записывании чувствовался такой же стыд, как перед смотрящими на нас, и в мысли даже не держали мы чего-либо худого. Если так будем образовывать себя, то сможем управлять телом своим, угождать Господу и попирать козни врага».
Конец ознакомительного фрагмента.