Подводная одиссея. "Северянка" штурмует океан
Шрифт:
И еще хочется обратить внимание на следующее. Как известно, история ничему не учит. Впрочем, никому не известно, соответствует ли действительности этот стереотипный афоризм. Как измерить влияние на умы людей неиссякающих потоков литературы о прошедших событиях? Приведенные в книге исторические свидетельства укрепляют отечественный приоритет в новом направлении, обогатившем мировую науку и технику. Таким образом обретают второе рождение ранее забытые или сознательно исключенные из общественного обихода немаловажные события и факты, а иначе — «за державу обидно!», как говаривал в фильме «Белое солнце пустыни» незабвенный Павел Луспекаев, сыгравший роль начальника таможни Верещагина.
Наиболее подробно в книге представлена вторая по счету (но не по значимости) экспедиция на «Северянке», которая, по сути, и определила дальнейшую плодотворную судьбу этой подлодки и порожденного
Подробно представлены быт и нравы подводников и сопутствующая их тяжкому труду обстановка В последующих восьми экспедициях ситуация была примерно такая же, и поэтому я ограничился их кратким описанием и результатами. О первой экспедиции (пробной и во многом организационно–демонстрационной), как о премьере, которой начиналась эстафета, также сказано довольно развернуто.
После экспедиций я обрел известность и даже испытал отрицательные симптомы звездной болезни, но, слава богу, как и все возрастное, она прошла.
Сейчас, когда жизнь подходит к известному пределу, я понимаю, что всего два предмета составили мне имя: подводные исследования и уфология. Первое — это, конечно, воплощение замысла о научно–исследовательской подводной лодке в «Северянке», явившее новацию в океанографии и начало цепной реакции в подводных исследованиях.
Второе — научно–общественная, а затем профессиональная (Уфоцентр) деятельность в уфологии, которую я оцениваю как сверхсложную и сверххрупкую науку о сосуществовании с иной суперцивилизацией, в общении с которой человечество определяет в конечном счете формы и сроки своей совокупной судьбы. Эти усилия позволили к 2000 г. на примере НЛО доказать, что человечество как носитель Разума во Вселенной не одиноко, получить на это открытие международный патент и доложить его содержание в конференц–зале штаб–квартиры ООН. Тут все мое богатство, как говорил Менделеев. Оно не отнято у кого-нибудь, а произведено мною. Это мои дети, и ими, увы, дорожу сильно, как своими детьми.
Заканчивая вступление, я ставлю не точку, а запятую, понимая, что у меня не получилось высокой литературы, писал я весьма неравномерно. Скорее всего, у меня получился своеобразный репортаж о делах, результатах и, конечно, сомнениях, которые я невольно передаю всем, кто прочитает эту книгу.
Я не ставлю точку и потому, что освоение океана не прекращается и время продолжает дописывать книгу о последователях «Северянки».
И здесь мне хочется выразить сердечную признательность и живым, и, увы, ушедшим коллегам–морякам, всем, кто помогал поднимать научную «подводную целину» и продвигать общее дело во благо отчизны, и низко им поклониться. Они были первыми.
Кроме того, за конкретную помощь в создании книги искренне благодарю Александра Борисовича Королева (ВНИРО), Александра Александровича Рогова (Союзмор НИИ проект), Лидию Михайловну Морозову (Уфоцентр), Аллу Тарасовну Белоконь (Уфоцентр) и Аллу Борисовну Ажажа (школа «Базис»).
Итак, приглашаю идти на глубину. Плавают разными стилями, тонут — одним. Шутка.
ПОДВОДНАЯ ЖИЗНЬ
(к 100–летию подводного флота России)
ЧАСТЬ 1 - ПОТАЕННОЕ СУДНО НАУКИ
ДОРОГАМИ ПОИСКОВ
Где-то за горизонтом под развевающимися лентами полярного сияния скрылись скалистые берега Кольского полуострова. Бесконечной чередой, словно стараясь догнать друг друга, катятся зеленоватые волны. Порывистый студеный ветер срывает с них пелену пара, завивает белыми призрачными языками: курится зимнее море.
Но вот как будто чуть просветлел сумрак полярного дня. Что это — блик северного сияния, отблеск луны? Нет, пятна света выступают на волнах все ярче и ярче. Что-то большое, с каждой секундой растущее над поверхностью моря, с шипением показывается из-под воды. А мгновение спустя в пляшущей пене волн рке чернеет длинное веретенообразное тело подводной лодки. Сноп света бьет из прожектора, установленного на ее носу. Зеленое зарево невидимых светильников горит по обе стороны подводного корабля. Это «Северянка» — подводная лодка, идущая в первый рейс на поиски атлантической сельди…
Но расскажем обо всем по порядку.
Хорошо посоленная сельдь, жирная и вкусная, не нуждается в комментариях — она достаточно популярна в нашей стране с давних пор. «Побольше бы ее ловить!» — скажет, должно быть, каждый и будет, конечно, прав. Но выполнить это пожелание нелегко.
Дело в том, что «выжать» из Каспия и Азовского моря, которые в свое время были основными поставщиками сельди для страны, больше, чем они дают сейчас, нельзя, а то недолго и совсем истребить рыбу в этих морях. Что же делать?
Давно уже считали, что где-то в северных морях привольно бродят несметные стада сельди. Но пока только у берегов Кольского полуострова добывалось немного мелкой, так называемой мурманской сельди. Где же живет взрослая сельдь, где она нерестится? Не зная этого, нельзя развить крупный морской промысел. И вот в 1930–х годах в Мурманске сотрудники Полярного научно–исследовательского института морского рыбного хозяйства и океанографии (ПИНРО) занялись изучением жизненного цикла — «биографии» северной сельди. После долгих поисков нерестующая сельдь была найдена. Установили, что мечет икру она у берегов Норвегии, в районе Лофотенских островов, что на нерестилища собираются сельди всех возрастов, в том числе и глубокие двадцатипятилетние «старики» [1] . Выклюнувшихся здесь из икринок беспомощных мальков бережно подхватывают теплые струи Гольфстрима и переносят к Кольским берегам, где они постепенно подрастают, превращаясь в уже известную «мурманскую сельдь».
1
Возраст сельди определяется по кольцам на чешуе, подобным годовым кольцам на поперечном срезе дерева.
Однако такие сведения не могли удовлетворить науку и промышленность: на нерестилища сельдь приходит истощенной, ее жировые запасы израсходованы, они пошли на образование икры и молок, и большой пищевой ценности она не представляет. Норвежцы ловят много такой сельди, но перерабатывают ее на кормовую муку и удобрения.
Нужно было продолжать поиски и узнать, где же сельдь нагуливается, найти районы скопления откормившейся жирной сельди.
Снова теоретические предположения и проверка их практикой — ловом. Экспедиции становились все крупнее, и в них участвовали не только научно–исследовательские, но и рыболовные корабли. Дело пошло быстрее — совместные усилия научных работников и рыбаков уже давали обнадеживающие результаты — вот–вот места откорма сельди будут найдены… Но настал 1941 год, и война, внезапно ворвавшаяся в нашу мирную жизнь, прервала эту работу.