Шрифт:
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Немало друзей и знакомых советовали мне писать историю моих приключений, и я решился, наконец, приняться за этот труд, несмотря на недостаток способностей и подготовки. Моряку по профессии, получившему образование в простой школе родного городишки, мне, капитану Джэсперу Бэггу, нелегко объяснить публике необычные происшествия, свидетелем которых довелось мне быть, и сделать правдоподобными для недоверчивых читателей вещи, выходящие из ряда обыкновенных явлений будничной жизни современного человека. Постараюсь справиться с этой трудной задачей по возможности, предоставляя господам журналистам,
3-го мая 1899 года, в 3 часа пополудни, наш старший боцман Гарри Доэс первый заметил землю на горизонте. Наше путешествие приближалось к концу. 53 дня тому назад выехали мы из Сусемптона, и за все это время никто из экипажа не мог догадаться, для чего предпринято наше путешествие в Тихий океан.
Большинство предполагало нечто вроде морской прогулки, вызванной страстью к дальним плаваниям... Они припоминали, что их капитан еще мальчиком бежал из школы на яхту лорда Кэнтона, которой командовал в то время старый товарищ моего отца... Другие удивлялись тому, что наш «Южный Крест» прошел через Суэцкий канал, чего обыкновенно не делают суда путешественников ради собственного удовольствия, и не понимали, откуда у бедного морского офицера, каким меня все знали, нашлись не только 500 фунтов стерлингов для уплаты комиссионной конторе «Филиппс Вестбюри», но и еще большая сумма, необходимая для содержания команды, которой я платил лучше многих знатных любителей мореплавания, собственников роскошных паровых яхт. я предполагал разрешить недоумение моего экипажа своевременно, намекая лишь изредка на то, что материальные интересы моих подчиненных гарантированы одной богатой леди, по желанию которой предпринято путешествие, но что именно поэтому я и не могу немедленно удовлетворить общее любопытство. Мистер Джэкоб, мой старший офицер, и Питер Блэй, старый приятель, поехавший со мной специально потому, что я умел удерживать его от несчастной страсти к вину, догадывались кое о чем, хотя и не знали ничего положительного. Оба служили уже под моим начальством на яхте мисс Руфь Белленден и помнили, что муж молодой леди увез ее в свадебное путешествие куда-то на дальний восток. Они не раз намекали на то, что наша прежняя молодая хозяйка не осталась без влияния на направление пути «Южного Креста» и, в сущности, я не сердился за такое предположение, хотя и должен был держать язык за зубами и не объяснять цели моего путешествия в интересах самой молодой леди...
Итак, 3-го мая, в четвертом часу пополудни, старший боцман Гарри Доэс, первым разглядевший землю на горизонте, сошел вниз в сопровождении кое-кого из экипажа, чтобы узнать мои приказания. Мистер Джэкоб только что окончил свою вахту, и Питер Блэй, сменивший его, уже собирался посылать за мной, когда я сам поднялся на командирский мостик и навел подзорную трубу на едва виднеющиеся очертания берега... Так как мы находились в это время на 150-ом градусе восточной долготы, то я и предположил вначале, что вижу один из островов, давно известных всем судам, крейсирующим между Сан-Франциско и Японией. Но, приглядевшись внимательнее к быстро приближающимся берегам и специально к скалистой возвышенности на северо-западе, я понял, что мы находимся в виду того самого Кеннского острова, который был целью нашего путешествия.
— Поздравляю, ребята, — обратился я к собравшейся команде, — вот мы и у места назначения. Погода прекрасная, у нас на судне все, слава Богу, благополучно, денька через три-четыре, пожалуй, и в обратный путь можно будет пуститься! — Слова мои были приняты громкими криками радости, а Питер Блэй, ходивший последние две недели нахмурившись, вздохнул, как человек, сбросивший с плеч давящую его тяжесть.
— Спасибо за добрую весть, капитан, — проговорил он, улыбаясь всем своим круглым, потемневшим от морского ветра лицом. — Хотя, надеюсь, вы и не сомневаетесь в том, что я готов в точности исполнять свои обязанности во всякую погоду, но, правду сказать, проклятое солнце печет здесь так невыносимо, что способно изжарить самого терпеливого человека, а потому перспектива близкого возвращения на родину особенно приятна моему сердцу... Прикажете уменьшить пары или приготовить якорь?
— Не отдавайте якоря, пока не подойдем поближе! — ответил я довольно нерешительно. — Мы находимся еще очень далеко от берегов, и. судя по карте, на должной глубине... Этим надо пользоваться... остановиться всегда успеем... Надеюсь, вы со мной согласны, Питер?
— Конечно, капитан. — Хотя в данном случае он, очевидно, желал продолжить разговор.
Но мне было не до того. Я принялся изучать далекую землю с помощью сильного морского бинокля, спеша воспользоваться лучами заходящего солнца. Перед нами расстилалась береговая линия со смутной неопределенностью полустушевавшейся тени. Однако, я мог различать пространство низменностей на юге, тогда как к северу явственно поднималась скалистая возвышенность, уже раньше замеченная мною. Заходящее солнце окрашивало пурпурно-золотистым Цветом легкие волнистые облака, утопающие в темной синеве неба, и переливалось огненными полосами на безбрежных волнах изумрудного моря, тогда как прибрежные скалы как бы расплывались мягкими, бархатистыми тенями всех оттенков лилового цвета. Тихо плескались волны о корму судна, огненными змейками разбегаясь от ударов винта и сверкая, как брильянтовые искры, в отдалении.
Не раз приходилось мне первому разглядывать пустынные берега, сгорая от любопытства, смешанного естественным беспокойством, но никогда еще мое сердце не билось так мучительно сильно, как при виде этого неизвестного берега, на котором находилось супружеское жилище мисс Руфь Белленден. Что-то найду я в ее доме? Как встретит меня молодая хозяйка? Счастлива ли она? Сожалеет ли о своем так быстро устроившемся браке? Ответ на все эти вопросы получу я там, где темная линия берега начинает сливаться с темнеющими волнами океана, получу через несколько коротких часов, как только заходящее солнце вновь озарит своими золотистыми лучами вечно голубое небо юга... Но как невыносимо долго тянутся даже короткие часы человека, приехавшего из далекой Англии ради разрешения мучительных вопросов.
Старший офицер вышел на палубу, желая лично присмотреть за приготовлением якорей. Осторожный по природе, мистер Джэкоб советовал мне отложить исполнение моего намерения, каково бы оно ни было, до завтра.
— Полная темнота наступит через какие-нибудь полчаса, капитан! — убеждал он меня. — Не лучше ли нам будет дождаться утра в открытом море? Встречаться с подводными камнями, особенно ночью, право же, не стоит в угоду прекраснейшей из всех женщин!
— Мистер Джэкоб, — ответил я, улыбаясь, маленькому человеку, одаренному большим остроумием (обратно пропорциональным его росту, как говорил про него Питер Блэй). — Мистер Джэкоб, я совершенно согласен с вами в принципе и вполне уверен, что всякая молодая леди предпочтет и вовсе не встречаться с подводными камнями ни днем, ни ночью... Но вот Питер Блэй мечтает о береге, как школьник о вакациях. Остановись мы немедленно, он от нетерпения не заснет всю ночь. Подите сюда, Питер! Вы слышали, что говорит мистер Джэкоб? Ну-с, а ваше мнение каково?
Питер Блэй досадливым жестом сдвинул свой бинокль.
— Черт меня побери, капитан, если я не разделяю мнения мистера Джэкоба. Добрый лот, свежая голова и свежий утренний ветер — прекрасные веши. Ради них хороший моряк откажется от созерцания всякой леди, будь она белая, черная или желтая... особенно, когда к ней надо пробираться мимо треклятых бурунов, которые начинают напевать свою песню. Слышите, капитан, как ревет море, наверно, здесь близко целый рой подводных скал. Только темнота мешает их видеть!
Джэкоб прищурил свои маленькие глазки, не смея слишком резко противоречить желанию капитана, но все же пробурчал для собственного успокоения вариант на известную поговорку: ночью все кошки серы. Никто не успел еще вдуматься в смысл его замечания я сообразить, какую роль играло слово «буруны» в поговорке о «кошках», как широкая полоса электрического света яркой скатертью раскинулась на темной воде, внезапно осветив необозримое пространство грозно пенящихся бурунов в страшной близости от нашего судна. Мы все впились глазами в ужасающее, величественное зрелище. При ярком освещении электричества картина представлялась настолько фантастической, что я не удивился силе впечатления, произведенного ею на мою команду.
— Странная благосклонность зажигала этот фонарь! Оригинальная помощь бедным морякам, являющаяся «после ужина горчицей», предупреждая их об опасности, когда они уже сидят в ней по самые уши! — проговорил, покачивая головой, мистер Джэкоб. — Надеюсь, капитан, вы позволите обратить ваше внимание на то, что мы не более, как в полумиле от подводных скал?
— Пройди мы еще только 10 минут по этому направлению, никакое чудо не спасло бы нас от знакомства с этими милыми камушками! — проворчал Питер. — У нас в Ирландии выставляют надписи для велосипедистов: «берегись опасного спуска»; здесь же поступают как раз наоборот: предупредительную надпись помещают в глубине оврага, вероятно, для утешения переломавших кости!