Подводные камни
Шрифт:
Его можно было сравнить с человеком, который легко может отличить собаку от кошки, но не способен отличить живую собаку от игрушечной.
9
Не забыв подчеркнуть фломастером выцветшую самодельную родинку на щеке, Родриго вышел из своего бунгало, сел в универсал и, ориентируясь по карте, поехал в сторону городка Вила Франка ду Кампу, расположенного на южном берегу острова, примерно в десяти километрах от озера Фурнаш.
Небо почти полностью прояснилось, пушистые облака сдвинулись на восток, окутывая вершины невысоких гор и стирая границу
Впрочем, Сау Мигель никогда не страдал от наплыва туристов, предлагая путешественнику, уставшему от шума и суматохи мегаполисов, прекрасное место для отдыха и уединения, а в случае Родриго — еще и минимальное количество свидетелей.
Конспиратор въехал в городок и, пропетляв по лабиринту улиц, вклинившихся между белыми домами с пологими коричневыми крышами, оказался у причала. Оставив машину на парковке за бетонной набережной, он огляделся по сторонам, выискивая глазами нужное ему здание, и зашагал в сторону одного из серых бараков напротив узкой гавани, над витриной которого белелась вывеска «Дайвинг Центр».
Родриго решил записаться на курсы погружения с аквалангом (Мидас Калано и его любовница записались на аналогичные курсы четырьмя днями раньше, в одном из центров в Понте Делгаде, о чем имагинерский бизнесмен, конечно же, сразу написал в твиттере) еще во время подготовки к поездке на острова. В отличие от Мидаса, который делал это лишь для развлечения, молодой мужчина преследовал иные, отнюдь не безобидные цели.
Во-первых, сертификат о том, что он прошел основной курс для аквалангистов был нужен ему, чтобы свободно купить необходимое снаряжение для погружения, так как без этого документа ему могли не продать его или, например, отказаться заполнять баллон воздухом. Во-вторых, практические занятия с инструктором ему были так или иначе необходимы, чтобы научиться пользоваться аквалангом и не допустить под водой какую-нибудь элементарную ошибку, которая могла не только провалить его начинание, но и подвергнуть его же собственную жизнь опасности.
Итак, Родриго зашел в серый барак, заполненный стеллажами с всевозможными водолазными принадлежностями, и при помощи своих весьма скромных знаний английского объяснил черноволосому мужчине, сидевшему за прилавком, что хочет записаться на курсы дайвинга. Также он показал молодому инструктору распечатку, доказывающую, что он (в бумаге были записаны данные поддельного паспорта на имя Мартина Ховаца) прошел платный теоретический курс. Любовник Вероники прошел его еще у себя дома — это можно было сделать, не вставая с компьютера, скачав все необходимые документы с сайта одной из международных дайвинг организаций — для того, чтобы на острове сразу перейти к практическим занятиям и быстрее получить заветный сертификат.
Занятия состояли из пяти уроков в закрытом бассейне, которые должны были дать кандидатам в водолазы основные навыки, и четырех уроков в естественной среде, то есть в океане. Родриго планировал уложиться в минимальный срок — четыре-пять дней, к тридцать первому июля купить комплект подводного снаряжения в одном из местных магазинов и не позже четвертого августа найти самый подходящий момент для приведения своего изощренного плана в действие.
Любовник Вероники — он же двадцативосьмилетний Мартин Ховац с большой родинкой на правой щеке — купил страховку, заполнил стандартную медицинскую анкету, арендовал акваланг и отправился на инструктаж.
— О, смотрите! Это золотой слиток! Бинго! — радостно воскликнул капитан Лийс и подскочил на кресле, глядя на экран одного из компьютерных мониторов.
Облако из ила и мелких ракушек рассеялось, и объектив камеры, установленной на корпусе подводного робота, поймал кусок благородного металла, зарытого в песке.
— Сколько экспедиций до нас было, и только мы нашли корабль! — повернувшись лицом к Мидасу Калано, стоявшему вместе со своей любовницей за креслом капитана, сказал Лийс и всплеснул руками. — Вот это называется везение! Маленький фрагмент кормы — вот и все, что осталось от судна. Одна часть корпуса сгорела еще до того, как оно ушло под воду, вторая — сгнила на дне. А мы-то уже думали, что не найдем его. А ведь нашли…. Основная часть сокровища должна лежать прямо под нами. Здесь, так сказать, эпицентр. К сожалению, артефакты не лежат одной кучей, как думают обычные люди, а разносятся веером на десятки километров. Столько времени ведь прошло. Мы сначала подробно сфотографировали весь квадрат и сделали трехмерную цифровую карту, поэтому потом легко можно будет сказать, где что лежало.
— А сколько всего золота было на судне, капитан? — спросил Калано, положив руку на талию Оксаны.
— Значит, в архивах записано, что золота было примерно сорок тонн, серебра — сто сорок, плюс еще сорок тонн драгоценных камней.
— Вот это сокровище, правда, Оксана? Уму непостижимо…
— Уму нет, а капитану постижимо, — улыбнулась девушка.
— Ну, мы все-то найти не сможем, но надеюсь, что хотя бы тонн пять поднимем, может и больше.
— Глубина больше километра, да?
— Тысяча двести метров ровно.
— А сколько золота нужно поднять, чтобы проект окупился, капитан?
— Ну,… — буркнул Лийс, поглядывая на то, как стальная рука робота протягивается к посеревшему золотому слитку и осторожно захватывает его щипцами, — хотя бы пять тонн, тогда компенсируем все затраты. Если поднимем больше — запишем прибыль.
— Виктор, а это сокровище в музее выставят или оно будет продано на аукционе? — Оксана, до этого молчаливо наблюдавшая за работой Лийса и двух его помощников, сидевших слева и справа от него, обратилась к усатому капитану.
— Мы подписали контракт с португальцами, поэтому часть отойдет им, часть — нам. Свою долю они, наверное, распределят по музеям, а то, что достанется нам, мы потом продадим с молотка. Правда, это не так быстро все происходит, надо сначала каждый артефакт внести в регистр, описать. Некоторые люди считают, что наша работа в чем-то аморальна, — на слове «аморальна» один из помощников Лийса посмотрел на него украдкой, потом снова стал наблюдать за изображениями на компьютерных мониторах и давать археологам, сидевшим в соседнем помещении, отрывистые команды по радиосвязи, — но в чем? Они даже говорят, что останки кораблей лучше не трогать и оставить их гнить на дне. Какой в этом смысл? Они разве нужны океану? Он их оценит? Для океана это просто мусор. Артефакты ценны для человека, для истории, поэтому я не согласен, что мы мародерствуем или что-то в этом роде. Наше дело важно для науки, к тому же у правительств обычно не хватает ресурсов и опыта в проведении такого рода операций, поэтому они охотно прибегают к нашим услугам. У нас есть и необходимое оборудование, и обученные люди. Вот этот аппарат, например, который сейчас достает слитки, — уникальная разработка, даже у военных еще нет такой модели. А у нас есть.