Подводные камни
Шрифт:
— Не боишься, что они могут что-нибудь найти в компьютере?
— Кроме музыки, фильмов и пару гигабайт порно, там ничего интересного нет. За скачивание с пиратских сайтов пока еще не сажают. Так что полицейских хакеров мне нечем обрадовать.
— А интернет?
— И там все чисто, как слеза.
— Как ты так спокойно ко всему относишься, не пойму… Тьфу ты! Обожгусь из-за тебя! — раздраженно хмыкнула Вероника и смахнула пепел, попавший на сорочку.
— А с какой стати бояться-то? Потому что кто-то решил, что в моей ситуации я должен обязательно бояться непонятно чего, испытывать какое-то
— Да пошел ты! — разгневалась вдова и, открыв шире окно, бросила окурок в темный проем, — следователю эту херню впаривай, умник! Не стриптизером тебе надо было стать, а философом. Сидел бы в каком-нибудь лесу, на пеньке, и философствовал бы целый день.
— У меня для этого следака другая философия припасена, — осклабился убийца и почесал голый живот, — философия суровой жизни.
— Надоело мне все, — с досадой вздохнула Вероника, опустила голову и закрыла лицо ладонями, — следователь от меня больше не отстанет, да и не только он один мне жизнь отравляет. А ведь мне уже и кличку придумали, сволочи. Насмехаются, радуются за глаза, что у меня проблемы.
— Кличка? — удивился Родриго, — и как тебя прозвали эти кровопийцы?
— Черная вдова. Оригинально, да?
— Оригинальней некуда. Да не обращай ты на них внимания, от людей доброго слова все равно не дождешься. Я тебе давно говорил, что вокруг тебя одно дерьмо… за исключением меня.
— Уже и желтые газеты пишут, что я подстроила несчастный случай с Мидасом. Я еще немного потерплю и в суд подам. Если буду бесконечно молчать, могут подумать, что это правда.
— Не беспокойся, лапонька, газеты могут только обвинять — посадить не могут.
— Ой, как ты меня, прямо, успокоил! — пренебрежительно воскликнула Вероника и покачала головой.
— А ты завтра свободна или с Остентом куда-то поедете?
— Я с ним встречусь не раньше середины следующей недели. А тебе что?
— Середина следующей недели… — задумчиво пробурчал убийца, — у него дела, да? Заграницу поедет?
— Не знаю я. Меня это не очень волнует. Тебя тоже не должно, кстати, волновать.
— А ты читала в интернете, что он часто любовниц меняет? — молодой мужчина пристально посмотрел на собеседницу, следя за ее реакцией.
— Мидас этим тоже грешил, так что меня разными прелюбодеяниями сложно удивить. А тебе что? Я ведь с ним имею дело, а не ты.
— Тебя это разве не напрягает?
— Что меня напрягает, а что нет — это мое личное дело, золотой ты мой. Я ведь не запрещаю тебе встречаться с твоими клиентками, тогда чего лезешь с этими глупыми вопросами? Чем ты там занимаешься, меня ведь не коробит.
— Я-то встречаюсь с ними по совсем конкретной причине, из чисто финансовой необходимости, а вот зачем ты встречаешься с Остентом, мне пока не очень понятно.
— Я пойду что-нибудь выпью, — Вероника развернулась и зашагала к двери, не глядя на Родриго.
— Так ты скажи, для чего ты с ним встречаешься, лапонька.
— Пока пью, попробую придумать ответ, — проворчала вдова и вышла в темный коридор.
— Какао мне не сделаешь?
— Нет.
— Чего?
— Встань и сделай себе сам!
— Сучка ты…
— Чего ты сказал?!
— Я говорю, какая ты заботливая!
— Пойди, поищи себе более заботливую любовницу! — донеслось из кухни.
— А вы все одного поля ягода, Вероника!
— Поезжай тогда к бабушке в деревню, раз тебе не нравится. Она и молочка парного тебе нальет и блинов напечет!
— Ты сама за бабушку сойдешь, с твоими-то двадцатью семью годами…
— Чего ты там опять сказал?!
— Ничего, лапонька!
— Почему ты сюда свернул? — удивилась Вероника, сидевшая справа от водителя, заметив, что красный ауди понесся совсем не по той улице, по которой он должен был ехать, — надо было у музея завернуть, а тебя куда понесло? Дорогу забыл что ли?
— Нет, лапонька, дорогу помню отлично, — спокойно ответил Родриго, поглядывая в зеркала заднего вида, — просто мне на хвост подсела какая-то подозрительная тачка. Я ее приметил, когда к твоему дому подъезжал. Не знаю только, кому вздумалось меня пасти — операм или журналистам.
Молодой мужчина был почти полностью уверен, что за ним следуют сотрудники полиции, связывая это обстоятельство с вчерашним вызовом в управление для снятия отпечатков пальцев. Подозреваемого этот ход следователя не испугал, так как он был уверен, что нигде в бунгало у озера Фурнаш не осталось его следов или же, по крайней мере, они должны были смешаться с отпечатками других постояльцев и горничных. Тем не менее, Родриго предпочел не осведомлять об этом Веронику, которая и так была не в слишком радужном настроении.
— Где она? — молодая женщина повернулась назад и стала крутить головой.
— Темно-синий седан, вон, прямо за тем такси.
— И что будешь делать с ним?
— Сейчас я от него отделаюсь, держись.
Красный автомобиль достиг конца тенистого переулка, вдруг резко ускорился, просвистев шинами и судорожно качнувшись, вписался в правый поворот и, превышая скорость, понесся между старыми кирпичными домами. Перед следующим поворотом Родриго сбавил скорость, вывернул руль и, проехав через проходную арку, спрятался в небольшом безлюдном дворе, в нише между мусорными баками и бесхозным желтым экскаватором.
— Вот как делается в кино, — ухмыльнулся убийца, оглядываясь по сторонам.
— Сколько будем здесь сидеть?
— Минут пять и поедем.
— Только погони мне не хватало, — пробормотала Вероника и покачала головой.
— А ты не забыла, какой сегодня день?
— Какой день? Вторник, восемнадцатое, — удивилась молодая женщина, — а что?
— Эх, ты, — укорительно покачал головой конспиратор, — должна же ты помнить, когда похоронили твоего мужа. Сегодня сороковой день!
— Ой, да! Остент же говорил, что перед отлетом заедет на кладбище, — вспомнила вдова, и тут же ее лицо перекосило ошеломленной гримасой, — ты что?! Дни считал что ли?! Зачем тебе это надо?