Подводные камни
Шрифт:
— Эх, Вероника, Вероника, — издевательски зацокал языком Родриго, — позор! Это ты должна помнить подобные вещи, а не я! Разве опечаленная вдова так себя должна вести? Куда такое годится! Стыдно!
— Если не заткнешься, поедешь обедать один, понял?! — прошипела молодая женщина, — ты опять чего-то задумал, да? Чего тебе от меня надо?!
— Поедем не в ресторан, а на кладбище, — не обращая внимания на негодование своей любовницы, спокойно ответил убийца и оглянулся по сторонам.
— А зачем тебе это надо, я не понимаю?!
— У тебя траур, ты скорбишь и сейчас должна находиться на кладбище,
— Я не одета для кладбища, — неуверенно пролепетала вдова, покосившись на свою алую блузку с глубоким декольте.
— Да нормально ты одета, не полошись. Пиджак и брючки у тебя черные, так что все в порядке. Поехали.
— А ты сам-то, что будешь делать?
— Я тебя в машине подожду.
— Ты будешь там просто сидеть и ждать? Разве вообще ничего не испытываешь? Хоть немножко?
— А чего же там такого страшного на кладбище-то? Призраки, зомби? Страшно на улице, где за нами машинки гоняются, — слегка ухмыльнувшись, ответил Родриго и посмотрел задумчиво на собеседницу, — эх, знала бы ты, какие у меня сложные чувства в голове бурлят. Такие сложные, что не понять тебе их.
— Тебя вообще нельзя понять,… да и, кажется, лучше, что нельзя. Давай, поехали.
— Притормози тут где-нибудь, там у могилы стоит мерседес украинки! Подождем, пока уедут. Не хочу с ними пересекаться, — разглядев впереди, метрах в пятидесяти, красный кабриолет, припаркованный у тротуара, рядом с могилой Калано, воскликнула молодая вдова.
Родриго подчинился команде и остановился на обочине, под пышной кроной старого клена.
Оксана Петренко, понурив голову, сидела на корточках у надгробия и протирала бумажным платком портрет улыбающегося Мидаса Калано, высеченный в граните, с такой же нежностью, с какой она гладила лицо своего еще живого любимого. Рядом с ней суетилась полноватая светловолосая женщина лет пятидесяти, ее мать, убирая высохшие букеты и укладывая под плиту свежие цветы.
Почистив портрет, Оксана поцеловала его и, приложившись бледным лбом к серому камню, тихо заплакала. Ее мать подошла к ней, обняла ее, пытаясь утешить, и помогла дочери подняться, затем, взяв под руку, повела ее к кабриолету. Девушка выглядела очень подавленной, лишенной лучезарной улыбки, и шла совсем медленно, протирая покрасневшие глаза, скрытые под черными очками.
— Ну что? Они отчалили, можешь ступать, — пробасил убийца, провожая хмурым взором автомобиль, заворачивавший за угол, — только цветы не забудь.
— Не забуду, не надоедай, — пробормотала Вероника и, прихватив букет полевых цветов, купленный в киоске у ворот кладбища, вышла на улицу.
Вдова подошла к могиле, положила букет поверх цветов, принесенных Оксаной, и, отшагнув от гранитного надгробия, стала задумчиво, сжав губы, глядеть на портрет своего супруга. Мелкие морщинки на ее лице начали подрагивать так, словно не знали, какую эмоцию от них требуется выразить. Вероника стояла неподвижно, пребывая в легкой, даже странной растерянности, будто впервые в жизни очутилась на кладбище и не имела представления, как следует вести себя в подобном месте.
Никак не могла вдова разобраться с противоречивыми чувствами, которые в этот момент бесились в ее сердце. Улыбающийся мужчина на портрете вдруг показался ей совсем чужим, абстрактным, как из зазеркалья. Почудилось ей, что вместе с Мидасом в могиле похоронена вся ее прежняя жизнь и что этот человек никогда на самом деле не существовал. Веронику не мучили угрызения совести из-за чего, наверное, не имея четкого ориентира, она и не могла определить, какому из нахлынувших ощущений подчиниться. Слез в ее глазах не было, явного страха — тоже, зато покоя ей не давало сбивающее с толку душевное неудобство. Если скорбь Оксаны выражалась спонтанно, как бывает с любой искренней эмоцией, то вдове нужно было, наоборот, постоянно напрягаться и ставить себя в рамки, чтобы не позволить настоящим чувствам вырваться наружу и разрушить искусственный образ, слепленный изо лжи, от чего ей становилось все сложнее различать границу между реальностью и самообманом.
«Блин, у нее в голове уже полный бардак, — подумал Родриго, наблюдая, как его любовница постоянно переминается с ноги на ногу, — даже цветов бы не купила, если бы я ей не напомнил. Хоть сообразила, куда их поставить, и то ладно. Вот настоящая человеческая слабость — может хоть до вечера у этой могилы простоять, а все равно не поймет, чего она боится. Еще удивляется, почему я не побоялся привезти ее сюда. Чего же мне стыдиться-то? Я еще в самом начале твердо решил для себя что правильно, а что нет, вот и не стыжусь ничего. Последствия не могут сломать мне хребет, а вот у нее хребет хрустит и все больше прогибается. Она не знает, что правильно, а что нет, вот и метается из угла в угол без понятия. А Оксану все-таки жалко. Кажись, действительно любила его. Что поделаешь — обстоятельства! Из каждого из нас они слепили нового человека. У кого-то отняли, кому-то прибавили…. Бизнесмены, бизнесмены! Почему вас всех так тянет к моей драгоценной Веронике? Знали бы вы, родимые, какая ведьма прячется за смазливым фасадом! Видимо, вас она привлекает, потому что принимаете ее за ангела, а меня — потому что знаю, что она чертовка! Запретный плод ведь такой сладкий!»
— Вероника, ты уже закончила? — опустив окно водительской дверцы, спросил Родриго.
— Да, закончила… — сквозь зубы проговорила Вероника и, взглянув украдкой на гранитную плиту в последний раз, как отступающий солдат, пошла мелкими быстрыми шагами к красному автомобилю.
— Следующая остановка — ресторан? — выехав за решетчатые ворота кладбища, поинтересовался убийца.
— Мне нужно выпить чего-нибудь очень крепкого, — пробормотала вдова, взирая опустошенными глазами на мелькающий за стеклом серый городской пейзаж.
— Хочешь помянуть его?
— Просто хочу выпить…!
32
— Как дела, Томи, — деловым тоном сказал водитель Михаэля Остента, садясь в машину, только что подъехавшую к его дому в Западном районе, — ты арендовал новую тачку?
— Привет, Крис. Да, на этот раз я решил покататься на чем-нибудь японском, — кивнул Родриго и улыбнулся, — а у тебя как? Выполнил задание?