Подводные камни
Шрифт:
Марина снова дико захихикала. Бармен замер в ожидании того, что она вот-вот снова рухнет на пол вместе со стулом. Но вместо этого Марина подняла над головой пустой бокал и, подмигнув, показала бармену два пальца — знак того, что девушки требуют продолжения банкета.
— Что еще за «Смерть мужьям»? — у Марины от смеха начали слезиться глаза.
— Не слышала что ли никогда?
— Неа.
— Да ателье такое было в Ленинграде, там моя бабушка за огромные деньги себе костюмы покупала, когда директором школы сделалась. Где-то то ли на Желябова, то ли на Салтыкова-Щедрина, не помню, могу наврать. Конечно,
— Ого, — Марина зааплодировала. — Ты делаешь успехи! Здесь по наблюдательности ты и меня переплюнула. Так что должность секретарши займешь вполне заслуженно. И костюм себе этот купишь, вместе выберем. Нам нужны такие кадры! Давай выпьем за это!
Они чокнулись. Марина выпила коктейль залпом и поморщилась, но Вика этого не увидела: в кафе погас свет.
— Ну вот, утро в деревне! — со злобой сказала Марина.
Кафе было на цокольном этаже и единственным источником света было маленькое окно вверху потолка, выходившее в переулок. На стенах кафе заиграли тени от ног прохожих.
— Дико извиняюсь, — засуетился бармен. — Сейчас все наладим, видимо, автомат выбило, такое часто бывает.
— Давайте, давайте, — загадочно сказала Марина. — А то у вас две девушки сидят, они пьяные и очень давно не видели мужчин. Мало ли что случиться в темноте может.
Теперь уже Вика засмеялась так, что чуть не поперхнулась. Воздух свободы, веселья наполнял ее легкие. Верилось, что все непременно сложится, получится, что Марина обязательно разбогатеет, каким-то образом даже сможет занять место Волкова и распоряжаться его деньгами и бизнесом. И это получится при ее, Викиной, помощи. Марина умела вселять в людей уверенность, ту, что в ней было хоть отбавляй.
IV
В сумке у Марины было все самое необходимое. Впрочем, это необходимое составляло львиную долю ее имущества, если не считать двух шуб и целой коробки золотых колечек, сережек и цепочек, спрятанной в шкафу за старыми подушками. Все эти вещи на практике оказывались совершенно бесполезными — шубы тяжелые и неудобные, годные разве что на то, чтобы надеть их пару раз за зиму в сильный мороз. А украшения, даже те, что были с бриллиантами, Марина воспринимала как бижутерию. Видимо, к этому располагало их огромное количество.
«Нужно во что бы то ни стало остаться у них уже сегодня, не откладывая переезд на потом, — решила Марина. — В конце концов, Волков тоже в этом заинтересован. Так я смогу быстрее приступить к работе, а этот довод для него весомый. Сыграю дурочку, скажу, будто мы с ним вчера в офисе договорились о том, что я приду с вещами. А он, видите ли, за всей этой суетой с документами и упавшей картиной напрочь об этом забыл. Точно, буду все списывать на его плохую память. Скажу, что, господин Волков, мозг вам отшибло? Нет, как-нибудь потактичней. Хотя, готова поспорить, что он как увидит меня с вещами, так и выводы сам сделает о моей решимости работать у них. И не выгонит он меня, оставит в коттедже. Только с кем спорить-то? Я и так знаю, что все получится».
В офисе у Волкова Марина оказалась в половине пятого вечера. Шаркающей походкой, делая вид, что сумка просто неподъемная, она вошла в приемную и села на стул, где сидела накануне. Секретарша сухо поздоровалась и сообщила, что Михаил Петрович освободится ровно через полчаса, что у него рабочее совещание.
— Может, вы пока сделаете мне чашку чая? Что-то я утомилась по дороге, — томно произнесла Марина и стала следить за реакцией секретарши.
Та невозмутимо взглянула на Марину, отвлеклась от бумаг:
— Знаете, чайник и все необходимое рядом с вами. У нас так принято, каждый делает чай или кофе самостоятельно, даже Михаил Петрович.
— Конечно, — бросила Марина. — Где уж вам, вы прекрасно создаете иллюзию крайней занятости! Конечно, пусть начальник сам носится с чашкой туда-сюда. А порядки эти ваши пора менять, такого каменного века уже нигде нет.
— Тогда в чем проблема, женщина? Вас никто здесь не держит. Я вообще не понимаю, что у вас за дела с Михаилом Петровичем, в листе регистрации клиентов вас нет, встречи с вами в рабочее время Михаил Петрович не планировал. Так что не понимаю вашего возмущения. Извините, у меня действительно много дел. А совещание закончится через двадцать пять минут, наберитесь терпения.
— Терпения? — задумчиво переспросила Марина. — Интересно. Целых двадцать пять минут мне нужно терпеть вас. А если совещание затянется, то еще дольше.
— Вы плохо знаете Михаила Петровича, у него совещания заканчиваются минута в минуту, — секретарша надела очки и взглянула на Марину безо всякого намека на злобу, обиду или раздражение. — Я же вам, женщина, сказала, посидите, пожалуйста, и подождите. Не нервничайте, все закончится вовремя.
Она снова углубилась в чтение каких-то бумаг.
«Ну, недолго тебе тут командовать осталось, старая змея. Я наведу порядок и очень скоро. Ха, интересно, как ты будешь оправдываться потом передо мной? Уже только ради этого стоит прибрать этого Михаила Петровича к своим рукам вместе с денежками и остальным. Боже, как мне нужны сейчас деньги, как я устала без них! Только бы не наделать глупостей!».
Марина демонстративно, медленно, без спешки, сделала себе чашку чая. В офисе было очень тихо — в аналогичных местах, где была в своей жизни Марина, царил настоящий хаос. Кто-то куда-то носился, звонили телефоны, хлопали двери кабинетов, сотрудники кричали через перегородки, клиенты в нетерпении ожидали в приемной.
На часах было шестнадцать пятьдесят девять — именно столько показывало электронное табло на столе секретарши.
«Знаю ли я Михаила? Да знаю лучше тебя! Сейчас задержит всех. Если бы хотел, то давно всех отпустил», — улыбнулась Марина.
Ровно через минуту, когда часы показали семнадцать ноль-ноль, дверь кабинета Волкова открылась, оттуда вышли несколько сотрудников, пять или шесть, и разбрелись по кабинетам. Среди них был и знакомый Марине Сергей, он шел задумчивый, пощелкивал пальцами, зашел в свой кабинет, располагавшийся у приемной, и закрыл дверь. Несмотря на то, что совещание было закончено, и сдерживать себя уже не было необходимости, никто из сотрудников не кричал, не было слышно ни разговоров, ни телефонных звонков.