Подводные волки
Шрифт:
Разглядывая илистое дно с обломками крупных каменных глыб, я продвигался к западной скале – главному объекту наших исследований, изредка по привычке поглядывая на экран навигационной панели…
Что ни говори, как ни не геройствуй, а мы здорово замерзли. «Еще минута, и уходим наверх, – решил про себя. – После нас поработают две смены, и на сегодня хватит. А завтра вплотную подойдем к скале…»
Внезапно мое внимание привлек крупный объект, появившийся на самом краю голубоватого экрана.
Я остановился, повернул панель и стал ждать повторного прохождения
Показав Игорю подводный объект на экране, я поинтересовался его самочувствием.
– Нормально, – ответил он. – Предлагаю прошвырнуться и посмотреть.
Мы тут же поменяли направление движения, и вскоре желтоватые фонарные лучи выхватили из мутной тьмы корпус затонувшей подводной лодки. Высоко вздернутый и похожий на корабельный нос, он постепенно вырастал, заслоняя и без того скудный дневной свет. Субмарина стояла с небольшим левым креном, корпус был изрядно покрыт илом.
Уж не тот ли это призрак, за которым Горчаков организовал охоту?
– «Ротонда», я – «Скат», – позвал я Георгия. – Мы нашли старую «хозяйку».
«Хозяйками» мы величаем подводные лодки всех типов и назначений.
– Понял вас, «Скат». Очень старую?
– Времен Второй мировой.
– Принадлежность определили?
– В процессе…
Решили пройтись вокруг находки и внимательно ее осмотреть.
Медленно проплыли вдоль заметно выраженных боковых утолщений в районе центральной части корпуса…
Пока мое воображение более склонялось к тому, что перед нами одна из знаменитых советских «Щук». Но… палубное орудие отсутствовало, зато в задней части бочкообразной рубки размещались аж две площадки для зенитных автоматов. Это характерные черты немецких подлодок самой распространенной и надежной «седьмой» серии – знаменитой «рабочей лошадки» Кригсмарине.
Завершая осмотр, мы заметили в носовой части легкого корпуса большую рваную пробоину. Не иначе, ткнулась в свою же немецкую мину…
– На выход, Игорь, – скомандовал я напарнику, намереваясь по дороге взглянуть на бортовой номер субмарины.
Подошли к боковой поверхности «бочки» высотой в два человеческих роста. Расчистив перчаткой металл, я увидел полосы светлой краски, насквозь изъеденные пятнами ржавчины. Одна буква, вторая, третья…
Странно. Обычный буквенно-цифровой индекс на рубке отсутствовал, а вместо него красовалось женское имя «Верена», выведенное готическим шрифтом.
Находка перечеркнула наши планы. Оказавшись в шлюпке, я отменил дальнейшие погружения и приказал боцману править к судну – следовало посоветоваться с Горчаковым.
– «Верена», говоришь? – пускал тот клубы дыма, пока мы скидывали снаряжение и снимали комбинезоны. – На глубине сорок пять метров?
– «Верена». – Мои зубы отбивали мелкую дробь. – Кажется, женское имя.
– Считаешь, она напоролась на мину?
– Для артиллерийского снаряда пробоина великовата, для торпеды – мала. А для мины – в самый раз.
– Значит, как и в случае с норвежским траулером. Что-то многовато получается мин…
– Их в северных морях тысячи, в основном немецкие, – накидывая на себя теплую куртку, заметил я. – Просто здешняя сработала много лет назад, а возле острова Медвежий – недавно.
– Кстати, что скажешь о времени гибели этой подлодки?
– Судя по слою ила, лежит не менее тридцати лет. Или дольше. Предлагаю завтра в первой половине дня детально обследовать ее тремя сменными парами, а после обеда заняться поиском входа в базу.
– Ага! Теперь поверил в наличие базы? – стрельнул в меня хитрым взглядом прищуренных глаз Горчаков.
– Скорее да, чем нет, – кивнул я.
– Позволь полюбопытствовать: и что же тебя убедило?
– Субмарина лежит носом к западным скалам. Если она не выскользнула из подводного грота, то очень сложно представить маневр, который выполнял ее командир перед гибелью. Я ведь прилично походил на подлодках и знаю, с какой предосторожностью подводники ходят в узкостях и проливах. А тут…
– Ладно, зови своих ребят – пойдем греться чайком, – обнял меня довольный генерал.
Мы оставили на палубе возле «снаряги» дежурного и ввалились в теплую надстройку…
Вечером Горчаков связывался с коллегами, имеющими доступ к военным архивам. Описав с моих слов найденную субмарину, он попросил выяснить ее происхождение, боевой путь и обстоятельства гибели.
Утром пришел ответ: «В архивных материалах, касающихся подводных сил Кригсмарине, подводная лодка VII серии с названием «Верена» не значится. Возможно, данный корабль ранее имел стандартный буквенно-цифровой индекс или сошел со стапелей несколько позже, чем составлены имеющиеся в нашем распоряжении документы…»
– Вот так, Женя, – стоял над душой босс, пока товарищи обряжали меня и Фурцева в комбинезоны. – Придется тебе самому потрудиться над установлением истины.
– Придется, – проворчал я, – но только в том случае, если удастся попасть внутрь.
– Знаешь, ты особо там не рискуй. В конце концов, мы пришли сюда не из-за этой подлодки.
– Понимаю…
Шлюпка подбиралась к тому месту, где мы отыскали лодку. Наконец, в последний раз проверив «снарягу», мы с Игорем ушли под воду.
Для начала проверили люк на рубочной площадке. Люк задраен и «зарос» илом, поэтому пошли вниз – к пробоине…
Вот она, дорогая. Дыра в относительно тонком металле легкого корпуса была огромной – в человеческий рост. Рваные края загнуты внутрь, что говорило о внешнем взрыве, а не о внутреннем. Прочный корпус, конечно же, был поврежден меньше – в нем всего лишь большая вмятина с метровой вертикальной трещиной. Осторожно просунув руку, я ощупал разлом…
Толщина металла около двадцати миллиметров, а максимальная ширина трещины – сантиметров тридцать. Надо же! Взрыв мины оказался не таким уж и разрушительным для корпуса, однако для гибели корабля его хватило с избытком.