Подводный патруль
Шрифт:
– Это его успокоит, – без малейшей дрожи в голосе произнесла девушка, и все таким же спокойным голосом добавила: – Мы куда-то падаем. Владимир Феоктистович, надо что-то делать.
– Да-да, – согласился академик, проворно вскакивая, – сейчас мы что-нибудь придумаем…
Думать ему, правда, было особо не о чем. В бортовой аппаратуре Коноваленко был не очень силен. Это не его епархия. А техник-пилот валялся на палубе, и, судя по всему, еще долго будет неспособен что-то делать, не то чтобы помогать. Батискаф с каждой секундой все глубже и глубже проваливался в котловину Амундсена, до дна которой
Шланги и тросы, прикрепленные к понтону, уже давно оборвало, но, слава богу, автоматика вовремя перекрыла клапана. Видимо, не все испортил бесчувственный техник. В такой ситуации, когда никто из оставшихся членов экипажа не знал, как запустить двигатели, как подключить остальную аппаратуру, в конце концов, как управлять батискафом, выход оставался только один – аварийное всплытие.
Каждый из команды спускаемого глубоководного аппарата проходил перед погружением инструктаж и отрабатывал действия при чрезвычайных обстоятельствах. Поэтому академик колебался недолго. Это было единственное, что ему было хорошо известно в управлении батискафом.
Проделать нехитрые, заученные манипуляции не составляло особого труда, и Коноваленко быстро справился с этой задачей. Оставался последний этап – нажать на зеленую кнопку под слюдяным колпаком. Если техника в порядке – они сейчас начнут выбираться, а если Портнов что-то успел нахимичить, то…
Размышлять было некогда. Владимир Феоктистович сорвал пломбу, откинул прозрачную крышку и плавно вдавил кнопку в панель.
По экрану компьютерного монитора быстро-быстро забегали какие-то цифры и символы, осветилась лампочками вся доска панели управления, затем что-то тихо хлопнуло, и капсула батискафа наполнилась жизнерадостным тарахтением двигателей. На панели хаотично зажигались и гасли лампочки, бестолково дергались стрелки приборов, но это только на первый взгляд могло показаться, что все это происходит бездумно и бестолково. Это работала компьютерная программа, и спустя несколько десятков секунд падение прекратилось.
– Слава богу, – облегченно выдохнул академик, откинулся на жесткую спинку портновского стульчика и вытер ладонью со лба пот, – слава богу, – еще раз повторил он и глянул на девушку, которая так и стояла с зажатым в кулаке шприцем, – а вы молодец, Людочка, – он благодарно улыбнулся врачу, – не растерялись…
– Я растерялась, – честно призналась Плужникова. – Это я все от растерянности, – она показала академику использованный шприц. – Испугалась очень.
– Да ну? – ободрил девушку Коноваленко. – Вот если бы все от испуга так соображали и действовали… А то вон, – он с долей презрения и сожаления кивнул на бесчувственное тело техника, – и без испуга таких дров чуть не наломал…
Батискаф остановился, и академик встревоженно глянул на приборы, боясь даже до чего-то дотронуться. Но переполошиться ни он, ни девушка не успели. Вскоре аппарат начал медленно подниматься, и Владимир Феоктистович понял, что такое осторожное всплытие с остановками заложено в компьютерной программе. Слишком быстрое всплытие грозило экипажу серьезными проблемами со здоровьем, среди которых кессонная болезнь – не самое страшное. Поэтому батискаф не спешил выбраться на поверхность, а время от времени зависал над бездной, чтобы уровнять давление.
– Людочка, подайте мне, пожалуйста, маску, – попросил академик, все еще тяжело дыша. После ожесточенной рукопашной в разреженном воздухе глубоководного аппарата дыхание восстанавливалось с трудом, – и сами подышите, – порекомендовал Коноваленко. – Подниматься на поверхность нам еще не меньше часа, так что кислорода у нас с вами вполне хватит. Эх, Георгий, Георгий, – с сожалением произнес академик, глядя на нерадивого техника. И этими словами был поставлен крест на всей дальнейшей карьере Портнова. С таким на ответственное задание второй раз больше никто не пойдет.
– Людочка, – снова обратился к девушке Коноваленко, – пока есть время, проверьте свое радиохозяйство, – попросил он. – Там над «Академиком Королевым» было ледяное поле… Нас, конечно, течением отнесло в сторону нешуточно, но кто знает, каков там размер этого поля. После всех наших злоключений не хватало только на какую-нибудь льдину напороться, – резонно заметил он и добавил: – И вообще, в нашем положении связь стала делом первостепеннейшей важности.
Глава 11
– Господин Говард, а вам когда-нибудь раньше доводилось спускаться по веревочной лестнице? – не без некоторого ехидства спросил своего компаньона представитель ЦРУ Николас Швайнштайнгер. – На этом китобойном судне вертолетная площадка не предусмотрена, – уточнил он, – так что придется спускаться своим ходом.
– Ничего, – спокойно отреагировал на колкость подельника член совета директоров компании «Шелл», – я в ранней юности частенько обитал в скаутских лагерях. Так что штормтрапом меня не удивишь. Благо, на море волнения почти нет.
Море действительно было на редкость спокойным. Царил полный штиль, и идиллическую картинку северных красот портил разве что все еще висящий над водой туман. Вертолет, на борту которого кроме экипажа находились еще церэушник и представитель нефтедобывающей компании, нагонял небольшое китобойное судно. А еще спустя пятнадцать минут оба компаньона ступили на скользкую от въевшегося китового жира металлическую палубу китобоя.
– Добрый день, господа, – улыбчиво поздоровался капитан корабля. – Как прошел полет? – поинтересовался он и, не дождавшись ответа, предложил: – Разрешите показать вам вашу каюту? К сожалению, на этом судне не так много свободного пространства, – пояснил он. – Так что я могу предложить вам на двоих только одну каюту, – виновато улыбнулся капитан. – Зато там есть все блага цивилизации, – воодушевленно поспешил добавить он.
– Спасибо за гостеприимство, кэп, – вяло ответил Швайнштайнгер. – Но, думаю, в ближайшие несколько часов оно нам не понадобится. Давайте сразу к делу, – задал деловой тон встрече церэушник и первым направился на капитанский мостик. Следом за ним двинулись моряк и мистер Говард.
Вся троица расположилась вокруг небольшого откидного столика, на котором капитан китобоя разложил крупномасштабную карту региона.
– Ну, давайте, рассказывайте, – потребовал Швайнштайнгер, когда все приготовления были завершены.