Подводный патруль
Шрифт:
– Не могу знать, товарищ командир, – отозвался старший лейтенант, наполняя пробирки кусочками окрашенного реагентом льда. – Эта гадость не просто вонючая, а еще, судя по дохлой рыбе, очень ядовитая. На лед могли бы воздействовать и какой-нибудь сильно действующей кислотой, но вода рано или поздно разбавила бы кислоту, и реакция бы остановилась. Да и ядовитости в кислоте нет, – пояснил старший лейтенант. – Это, судя по всему, какой-то особый состав, который входит в реакцию с водой и выделяет при этом тепло. Вон лед до сих пор кое-где пузырится и тает. – Начальник химической службы задрал голову, указывая на желтые потеки.
Поднял голову и командир.
Сразу было даже и непонятно, что происходит. Просто верхушка ледника стала осторожно, словно при сильно замедленной съемке, наклоняться, потрескивая колотым льдом. С каждой секундой ледяная глыба все больше нависала над субмариной, а командир и начальник химической службы все смотрели, словно зачарованные, на падающую глыбу льда.
– Назад! Быстро! – Командир опомнился первым. Он дернул за прорезиненный рукав химзащиты старшего лейтенанта и потащил его внутрь корабля. Они даже не успели захлопнуть за собой люк, как по корпусу лодки страшно грохнул лед, субмарину резко бросило в сторону, и Морской Волк хоть и успел поставить руку между своей головой и переборкой, но удар был настолько сильным, что капитан второго ранга потерял сознание.
Глава 10
– Ладно, Людочка, – академик Коноваленко стал собирать свои походные шахматы, тщательно укладывая небольшие фигурки в черный футляр, – списываю ваши последние поражения на недостаток кислорода и, как следствие, усталость. Объявляю исход встречи ничейным, – ученый подвел итог многочасовых матчей.
– Нет, Владимир Феоктистович, – возразила Людмила, – двенадцать – семь есть двенадцать – семь. Я на корабле у вас отыграюсь.
– Да-а, – невесело вздохнул академик, – вот только где он, этот корабль… Пора бы ему уже и быть, – с этими словами он передал девушке кислородную маску.
Со времени погружения батискафа прошли уже почти сутки, и экипаж с каждым часом все острее и острее ощущал нехватку воздуха. Правда, на борту спускаемого аппарата было три дыхательных комплекта, но два из них уже были использованы, и вот сейчас члены небольшой команды время от времени прикладывались к последнему, чтобы охладить разгоряченные легкие.
– Черт бы побрал эту технику, – сидящий поодаль Георгий зло треснул кулаком по металлическому корпусу встроенного бортового компьютера, – ни черта не хочет функционировать. – Он еще раз приложился кулаком к металлу.
– Георгий, – на правах руководителя экспедиции строго обратился к подчиненному Коноваленко, – перестаньте издеваться над техникой. Она нам еще пригодится. И возьмите дыхательный аппарат, – добавил он, обратив на подаваемые Людмилой знаки, но Портнов в ответ только нетерпеливо махнул рукой, снова неистово застрочив пальцами по клавиатуре.
– Владимир Феоктистович, – Плужникова понизила голос до шепота и наклонилась к академику поближе, – его надо заставить подышать кислородом. Это я вам как врач говорю. Он уже второй час не подходит к маске.
– Да как же я заставлю, если он отказывается? – пожал плечами академик. – Драться с ним, что ли?
– Прикажите, – настойчиво порекомендовала Людмила. – Я кроме врачевания еще занимаюсь альпинизмом и знаю, к чему может привести кислородное голодание.
– И к чему? – поинтересовался Владимир Феоктистович, скорее, от нечего делать, нежели от любопытства.
– В начале 80-х в Андах потерпел аварию военно-транспортный самолет ВВС Боливии, – страшным голосом начала рассказывать Людмила, – по счастливой случайности экипаж выжил. Не пострадал никто. Даже аппаратура. Они послали сигнал бедствия, получили ответ и стали дожидаться спасателей. Казалось бы – полный порядок. Все живы, все работает, еда есть. Холодновато только, но два часа можно потерпеть…
– Ну и что же случилось? – нетерпеливо перебил девушку академик.
– А то, – многозначительно произнесла Людмила. – Когда прибыли спасатели, спасать уже было некого.
– Это как это? – заинтригованно спросил Коноваленко. – Почему?
– Потому что в условиях нехватки кислорода мозг разных людей реагирует по-разному, – пояснила врач. – Один из членов экипажа сошел с ума и перестрелял своих же товарищей по экипажу, – закончила Плужникова.
– Серьезно? – с недоверием переспросил Владимир Феоктистович и пристально посмотрел через плечо девушки на хлопочущего у компьютера техника.
Тот злобно ворчал что-то неразборчивое, ругался на технику и непрерывно поочередно то включал, то выключал какие-то тумблеры и кнопки. После одной из таких операций батискаф ожил. Двигатели, правда, не включились, но где-то за бортом, извне стало что-то происходить. Глубоководный аппарат задергался, завибрировал и стал медленно ползти по дну.
– Георгий, что там случилось? – Академик попытался грозным окриком остановить действия техника, но тот не обратил на Коноваленко ровно никакого внимания. Зато Владимир Феоктистович, выдвинувшись из-за девушки, увидел на мониторе камеры внешнего наблюдения нечто такое, от чего у геофизика внутри все похолодело.
Рука механического манипулятора, вооруженная острым металлическим наконечником, словно припадочный, испортившийся робот, со всего маху молотила по скалистому грунту. И от каждого такого удара батискаф подавался вверх и назад, скатываясь к чернеющему внизу пролому – устрашающей, многокилометровой котловине Амундсена…
Еще десяток таких ударов…
– Жора! – рявкнул Коноваленко, силясь оттеснить техника от компьютера, но Портнов глянул на академика совершенно обезумевшими глазами и продолжил колдовать над клавиатурой. Геофизик попытался остановить спятившего подчиненного, схватив того за кисти рук, но Портнову было тридцать пять, а академику до пенсионного возраста оставалось чуть больше двух лет, и схватку он никак не смог бы выиграть. Краем глаза Владимир Феоктистович заметил на экране все тот же огромный, непонятный силуэт подводного монстра, о котором они говорили накануне, потом батискаф дернулся в последний раз и, заваливаясь на бок, стал неотвратимо погружаться в бездну…
– Ти-ра-та-та-а-а-а! – страшным криком безжалостного победителя заорал Георгий. Он высвободился из рук академика, сам схватил ученого за кисти, с силой отшвырнул от пульта и уставился в экран. Правда, разглядывать там было особенно нечего. В свете прожектора еще раз проплыл и исчез загадочный продолговатый объект, да виден был все еще дергающийся, в кромешной темноте манипулятор. – Ти-ра-та… – снова заверещал Портнов и мешком шлепнулся на палубу, закатив глаза. Рядом с видом хладнокровного убийцы стояла Людмила, держа в руке вместо окровавленного тесака медицинский одноразовый шприц.