Подвойский
Шрифт:
Николай Ильич написал письма И. В. Сталину и К. Е. Ворошилову, в которых убедительно доказывал необходимость восстановления Всевобуча и предлагал свои услуги по его организации. Председатель Государственного Комитета Обороны поручил первому секретарю ЦК ВЛКСМ Н. А. Михайлову совместно с Н. И. Подвойским провести предварительную работу по организации всеобщего военного обучения населения. После трехчасового совещания с секретарями ЦК ВЛКСМ Николай Ильич получил задание разработать план развертывания Всевобуча.
Двое суток Н. И. Подвойский почти не вставал из-за стола. Такого подъема, такой работоспособности он не ощущал давно. Используя
Вскоре ГКО принял постановление «О всеобщем обязательном обучении военному делу граждан СССР». К военному обучению привлекались граждане от 16 до 50 лет. В составе Народного комиссариата обороны было создано Управление Всевобуча. Комиссаром управления стал секретарь ЦК ВЛКСМ Ф. Наседкин, а позже — секретарь МК и МГК ВЛКСМ А. Пегов. ЦК ВКП(б) потребовал от партийных организаций и местных советских и военных органов в кратчайший срок организовать Всевобуч, создать материальную базу для него, выделить
369
24 Н Степанов
модифицированные кадры. ЦК ВЛКСМ выдвинул лозунг: «Комсомол должен стать душой Всевобуча!» Призыв нашел горячий отклик у молодежи.
Окрыленный Н. И. Подвойский день за днем объезжал военкоматы, заводы, фабрики и помогал создавать учебные пункты, налаживать их работу. Во второй половине сентября только в Москве и Московской области было организовано почти 600 военно-учебных пунктов Всевобуча, подобрано для них около 12 тысяч командиров и политработников. Если за годы гражданской войны через Всевобуч прошло около 5 миллионов человек, то в Великую Отечественную войну органами Всевобуча было проведено семь очередей вневойсковой военной подготовки, в результате которой военные знания получили 9 миллионов 862 тысячи человек. Это была большая помощь Действующей армии.
Николай Ильич ежедневно выступал в красноармейских частях, военкоматах, на сборных пунктах, перед отправляющимися на фронт ашелонами, на заводах. В своих выступлениях он старался установить живую, осязаемую связь между историческими событиями 1917 года, недавнего революционного прошлого и нынешней грозовой годиной. Очень дорого было слушателям его мудрое, задушевное слово, он призывал к самоотверженности и подвигу.
С началом строительства оборонительных сооружений на подступах к Москве Н. И. Подвойский так же на общественных началах стал организатором оборонных работ, порученных трудящимся Краснопреспепского района, комбината «Трехгорная мануфактура».
Чтобы справиться со всеми неотложными делами, Николай Ильич ввел для себя жесткий «военный» распорядок. Вставал в 4—5 часов утра. Непременно писал Нине Августовне или кому-то из детей письмо (за годы войны он написал им более 400 писем!). Потом надевал свою потертую, видавшую виды длинную «старомодную» шинель и добирался до «Трехгорки». Оттуда с выделенными фабрикой ткачихами ехал за пределы Москвы копать окопы, противотанковые рвы, устанавливать надолбы и заграждения. После выполнения задания он вез ткачих к станкам, а сам отправлялся в организации Всевобуча, потом — на заводы, в красноармейские части, на сборные пункты. Добравшись поздно вечером домой, са-дчлся за письменный стол работать. Он обязательно слушал последнюю сводку Информбюро, передвигал флажки на карте и гасил свет, чтобы через четыре часа по партийному долгу, без расчета на вознаграждение начать новый трудовой
Особенно трудно ему было на оборонных работах. С подорванным здоровьем, исхудавший (свой скудный военный паек делил, отсылая часть его Нине Августовне и Олесе для внуков), он вместе со всеми в дождь и слякоть, на промозглом осеннем ветру работал ломом и лопатой, подбадривал ослабевших. Председатель Моссовета В. П. Пронин вспоминал, что однажды, 20 октября 1941 года, он выехал на участок строительства оборонительных сооружений между Москвой-рекой и Кунцевом, там работали ткачихи с «Трехгорки». На месте к нему подошел немолодой, с осунувшимся лицом, но подтянутый человек в шинели и доложил о ходе работ. Это был Н. И. Подвойский. Он же давал пояснения на объектах. На вопрос, укладываются ли в график, Николай Ильич ответил:
— Торопить работниц нет необходимости: работают, не отрываясь.
В. П. Пронин спросил, нужна ли какая-нибудь помощь. Николай Ильич подумал и сказал:
— Хорошо бы увеличить работницам норму каши. Работа-то тяжелая...
Однажды во время работы к нему подбежала ткачиха.
— Николай Ильич! Там командир Красной Армии проверяет сооружения и спрашивает, что за человек руководит работами.
Н. И. Подвойский вынул из кармана блокнот и написал на листочке:
«30 октября 1941 года.
СПРАВКА
Я работаю по Всевобучу и организации обороны Москвы в общественном порядке в качестве члена партии.
Я персональный пенсионер.
Н. Подвойский».
«...Мы рыли противотанковые рвы под Москвой, — вспоминала ткачиха Н. И. Дубяга о Н. И. Подвойском. — В самые тяжелые дни для Москвы его можно было очень часто видеть в окопах. Смотришь, идет Подвойский в своей шинели, в которой мы привыкли видеть его, улыбающийся, подбадривающий, вспоминающий годы гражданской войны. Вспоминая годы своей жизни, он создавал нам нужное настроение. В то время каждый человек в окопах был дорог, и его пожелания для пас много значили... Он был с нами и тогда, когда мы получали медаль «За оборону Москвы»... Нам было очень радостно, что вместе с нами эту медаль — «За оборону Москвы» — получил и Николай Ильич...»
7 ноября 1941 года, когда войска с парада на Красной площади пошли прямо на фронт, Николай Ильич вместе с тысячами москвичей был на оборонном воскреснике, а 16 ноября — на оборонном субботнике. В те дни он писал Нине Августовне и Олесе: «Последние дни налегаем на скорейшее завершение укреплений под Москвой. Выезжаю на эти работы каждый день в 5 часов утра...» И в другом письме: «Противотанковые рвы, заводы — в настоящее время мой дом». Николай Ильич извинялся за неразборчивый почерк: «Это значит, что
пишу в машине, на холоде и во время хода».
...Столица выстояла. В декабре советские войска перешли под Москвой в наступление, в результате которого фашисты были отброшены местами на 400 километров.
...В начале февраля 1942 года к Николаю Ильичу зашел прибывший с Южного фронта командир танковой части А. П. Шапильский — его соратник по военным действиям на Украине в 1919 году. Николай Ильич в своих расспросах был очень дотошен, и А. П. Шапильский подробно, обстоятельно рассказывал о том, как им там воюется, на фронте, поделился он и своими тревогами по поводу того, что пехотинцы пока еще «болеют танковой болезнью», а фашисты в каждой операции используют танки в больших количествах, из-за этого много неудач.