Подземелья Альгоры
Шрифт:
— Ур!
— Ура, товарищи, — согласился я. — Ну, вперед! К светлому будущему! А вернее, к крышке ближайшего канализационного люка! Ползун, подпевай! Я — Кипелов, а ты на подпевке! Только потихоньку! И-и-и-и… Эй, жители неба, кто на дне еще не был?!
— Ур-ур-хур!
— Не пройдя преисподни, вам не выстроить рай.
— Ур-хур-хур!
— Эй, жители дна, гром смеется над вами! Чтоб быть с ним на равных!
— У-у-у-ур!
— Есть один путь — наверх!
— Хур-хур-ху-у-ур!
— Есть один путь — наверх!
— Ур! Ур-р!
— Святой кокон неописуемый!
— Ур!.. Ур?
— Черт, — уже осмысленней высказался я, глядя на распростертые у моих ног очередные два трупа. — Помолчи-ка, Ползун, тут уже не до песен.
Давно сгнившие останки представляли собой два человеческих скелета, лежавших крест-накрест друг на друге. Рваные куски посеревшей ткани, обрывки кожи и вкрапления чего-то еще «красиво» оформляли желтые кости. Нижний покойник лежал поперек колонного зала, с вытянутыми по швам руками и уткнувшись «лицом» во влажный камень пола. Ног в наличии не имелось. А вот лежащий поверх него скелет на первый взгляд был в целости и сохранности — во всяком случае, все четыре конечности наличествовали. И расположены эти самые конечности были несколько странно — ноги выпрямлены, руки вытянуты над головой и соединены ладонями. Этакая… стрелка… «ногами» расположенная в ту сторону, откуда я пришел, а руками указывающая в темную и пока еще не изведанную мною колоннадную глубину зала. Хотя какой к чертям зал… это широченный коридор с двумя рядами одинаковых колонн! И практически нескончаемый!
— Живописненько, — процедил я, внимательно озираясь по сторонам. — Ползун, чуешь, чем пахнет?
— Ур-гур?
— Не, не падалью, — не согласился я, делая вид, что понимаю ворчание питомца. — Тут пахнет чем-то загадочным. Ползун, ты книги любишь?
— Ур!
— Нет, не лопать вкусные страницы, а читать их!
— Уф… — пренебрежительно отозвался слим.
— Ясно, — кивнул я, опускаясь на колено и ставя супницу на пол. — Ты не из клана читателей. Ты из клана пожирателей. А вот я читать люблю. Особенно про профессиональных воров-ловкачей и про пиратов… А что? Романтика! Правда, со скелетами вперемешку, но все же романтика! Ползун, хочешь стать вороватым морским волком со мной на пару?
— Гур!
— Вот и хорошо, — фыркнул я. — Тогда пока дожевывай червей и готовься распускать паруса, а папочка осмотрит останки павших.
— Хр-р…
— Почему я спрашивал про пиратов? — переспросил я. — Да потому, что в книгах про пиратов, что не скелет, так обязательно указывает костистым пальцем на скрытые сокровища! Вот почему! Или на выход! В светлую вышину… Ну-ка, глянем, что нам послала судьба-злодейка… Ну, иногда скелет указывает пальцем на большие проблемы, но мы с тобой оптимисты, Ползун, и верим в свою удачу… да?
— Хр-р-р…
— Не слышу бодрости в голосе!
— Ур!
— Вот, так-то лучше, рядовой! Итак…
«Итак» оказалось так себе. То есть вообще никаким.
Два черепа, оскаленных в застывших на века ухмылках, груда пыльных костей и немного разнообразных лохмотьев. Еще горсть не опознаваемой трухи, в прошлом могущей быть чем угодно, начиная с деревянного оружия и кончая остатками ядерной бомбы. Больше тщательный обыск ничего не выявил.
— Куда же вы шли, ребят, а? — обратился я к одному из глядящих на меня черепов. — И что с вами случилось? Чего вы мрете как мухи в этом проклятом коридоре?
Череп не ответил, зато факел часто замигал, сигнализируя, что вот-вот уже, еще совсем чуть-чуть и…
Чертыхнувшись, я достал из мешка еще один факел и поджег его от испускающего последние искры собрата. Обугленная деревяшка отправилась в желоб, еще в полете превратившись в труху, с шипением упавшую в жидкий ручеек. Законы уничтожения Вальдиры. Которые, судя по всему, не действовали на эти вот скелеты… почему?
Сидящий в супнице слим заворчал, и, заглянув внутрь посудины, я со скорбью убедился, что питомец подожрал последнего червя и остался единственным обитателем глиняного убежища.
— Пока терпи, — велел я Ползуну и, достав его из супницы, опустил на пол. — Погуляй пока, разомни косточки… э-э-э… то есть разомни свои студенистые бока.
Питомец послушно уркнул и медленно-медленно, со скоростью беременной улитки, начал движение. А я почесал в затылке и с разочарованием принялся собирать в мешок все могущее оказаться полезным. И оказалось, что полезного имеется всего три штуки — два лоскута непонятно как сохранившейся побуревшей ткани, едва-едва не расползшейся у меня в руках, и жемчужина. Да-да, крохотная жемчужина с ноготь мизинца, обнаружившаяся меж ребер «верхнего» скелета. Махонький перламутровый шарик, внешне ничуть не пострадавший от безжалостного времени.
— Видишь, — нравоучительно изрек я, зажимая жемчужинку меж пальцев. — Вот и первые сокровища! А ты не верил, Ползун! Оп-па… Ползун? Ползун, ты где?
— Гур! — приглушенно донеслось до меня.
Я уставился в ту сторону, и меня едва не хватил удар — один из черепов ожил!
В том смысле, что внутри черепа ворочалось нечто мутно-красное, выпирая сквозь пустые глазницы и меж оскаленных челюстей. Мне потребовалась с полминуты, чтоб убедить свое запаниковавшее подсознание, что это не внезапно появившийся у черепа мозг пытается вытечь наружу, а просто мой питомец забрался внутрь и сейчас колыхается внутри, вовсю выражая свое безудержное веселье.
— Ползун! — возмущенно взвыл я. — Я чуть не помер от страха! Че творишь!
— Ур-ур?
— Да не весело нифига! Страх какой! Черт, надеюсь, с моего кокона сейчас не капает приятно желтая жидкость! Тьфу на тебя!
— Ур-р-р…
— Ладно, ладно, только не обижайся, — спохватился я и скомандовал: — Выбирайся оттуда! Это тебе не погремушка. Ко мне, Ползун.
— Хур!
Уловивший прямую команду слим мягко вытек из черепа, с влажным шлепком плюхнувшись на каменный пол.
Тоже зрелище из разряда «18+». Видеть, как из оскаленного черепа вытекает нечто аморфное и живое…
— А это что? — насторожился я, увидев внутри слима квадратный ярко-желтый кусочек непонятно чего. — Чего надыбал?
— Гу-у-ур!
— Отдай, Ползун, — поспешно велел я, подставляя ладонь. — Плюй!
Слишком уж правильной формы был этот желтый кусочек, чтобы я мог его проигнорировать.
Колыхающийся питомец вытолкнул мне на ладонь инородный предмет и вновь начал медленный вояж вокруг моих ног, нацелившись на второй череп.