Подземелья Эйтана
Шрифт:
– Пьяные, что ли, строили? – буркнул недовольно Веспер.
Поддержать разговор желания ни у кого не возникло.
Чем ближе подходили странники к зиккурату, тем пакостнее становилось у них на душе, а в голову отчего-то лезли воспоминания о всех мало-мальски неблаговидных поступках, что каждый из них совершил. Жизнь сама по себе штука страшная. А когда начинаешь задумываться о ее смысле, так она и вовсе оборачивается подлинным кошмаром.
Приблизившись к зиккурату на расстояние десяти шагов, странники увидели, что стены его сплошь покрыты барельефами. Чудовищно отвратительные, ни на что не похожие тела с крокодильими мордами и змеиными хвостами, тошнотворно извивались, сплетались в омерзительные клубки, выставляя напоказ оскаленные пасти и выпученные глаза. Изображения были настолько реалистичными, что, казалось, чешуя мерзко раздувшихся тел влажно поблескивает, а разинутые пасти изрыгают зловонный смрад.
– Надо же, чего удумали! – Веспер яростно дернул себя за косу на бороде. – Идолища поганые! Сжечь все! – Дварф на ходу топнул ногой. – В щебенку смолоть!
Лигону тоже не нравились изображения мерзких чудищ, но его заинтересовало другое.
– Нет ни окон, ни дверей, – заметил эльф.
– Потому что уроды строили, – объяснил Веспер.
– Уроды не уроды, а как мы внутрь попадем?
– Может быть, вход с другой стороны? – не очень уверенно предположила Ариэлла.
Странники обошли зиккурат по периметру.
Основание его представляло собой ровный квадрат. Стены, покрытые отталкивающего вида барельефами, утопали в песке. Терваль начал было разгребать песок, чтобы посмотреть, как глубоко зарыт фундамент, но вскоре бросил это занятие – из-за того, что песок все время осыпался, яму невозможно было отрыть глубже, чем на ладонь.
Так и не обнаружив вход, они обошли здание еще раз, внимательно всматриваясь в переплетение чудовищных тел, в надежде отыскать потайной ход или что-то, что могло помочь его найти. Тщетно – стены выглядели сплошным монолитом. Даже на углах не было заметно стыковочных швов.
– Это все колдовство! – потряс секирой Веспер. – Колдовство, я вам говорю! Кому нужно здание без дверей?
– Тому, кто хочет что-то надежно спрятать, – сказал Ванфар.
– Или сам прячется, – добавил Лигон.
– А что, если это гробница? – предположил Терваль. – Мертвеца замуровали в ней на веки вечные.
– Это объясняет то, что вокруг никого нет, – задумчиво кивнул Лигон.
– Но не проливает свет на то, что мы тут делаем, – возразила Ариэлла. – Проклятая книга привела нас сюда, значит, Фиал Жизни здесь!
– Спрятан в намертво замурованной гробнице, – закончил Веспер. И руками недоумевающе развел. – Не в песке же он, в самом деле, зарыт!
– Глупо было бы, – согласился Лигон. – Нужно искать вход в зиккурат.
– Мы уже искали, – безнадежно вздохнул Ванфар.
– Значит, плохо искали! – едва не подпрыгнул на месте Веспер.
– Дело не в том, что плохо искали, – с сомнением покачала головой Ариэлла. – Мы должны что-то сделать для того, чтобы открыть вход.
– Попробуй поколдовать, – предложил дварф.
Ариэлла лишь бессильно развела руками.
Дварф озадаченно прикусил губу.
– Нужно попытаться залезть на первый ярус, – предположил Ванфар.
Терваль расстегнул аграфу на плече. Плащ клирика соскользнул с плеч и с тихим шелестом лег на песок. Неторопливым, уверенным движением клирик снял с шеи амулет с изображением солнца и, обеими руками растянув цепь, поднял его над головой.
– Во имя Солнца! – величественно и громко произнес солнцепоклонник. – Великого, единого и всемогущего! Да падет пелена мрака, дабы мы смогли узреть истину!
Никто не верил в чудо. Быть может, даже сам Терваль. Но чудо произошло. Медальон вспыхнул ярким солнечным светом. Всего лишь на миг. Но этого оказалось достаточно для того, чтобы, вспоров мрак призрачного мира, луч солнца коснулся стены зиккурата и нарисовал на нем контуры двухстворчатых ворот.
В этот дивный миг лишь Веспер один сохранил способность мыслить прагматично и, что самое главное, действовать. Замахнувшись секирой от плеча, дварф издал боевой клич клана Голдхеймов – когда-то очень давно Голдхеймы были не только искусными ювелирами и удачливыми золотодобытчиками, но еще и бесстрашными воинами! – и кинулся на приступ. Добежав до нарисованных светом ворот, дварф с размаху ударил секирой по шее одно из змееобразных чудищ. Голова монстра откололась и, пролетев шагов пять, зарылась в песок. Одновременно с этим контуры, очерчивающие врата зиккурата, сделались более отчетливыми. Раздался пронзительный, вызывающий ломоту в зубах скрежет, и створки ворот начали расходиться в стороны.
– Эгей! – Оглянувшись на спутников, Веспер радостно вскинул секиру над головой.
– Берегись, Веспер! – крикнула Ариэлла.
Из тьмы зиккурата выдвинулась серая скособоченная фигура зомби.
Живой мертвец передвигался боком, приволакивая левую ногу, скаля, будто от боли, гнилые зубы. Из одежды на нем были только обрывок драной холстины, обернутый вокруг пояса. На левой руке отсутствовала кисть, зато в правой мертвяк держал длинную суковатую дубинку.
Увидев зомби, Веспер громко выругался и отпрыгнул в сторону. Как раз вовремя, чтобы уйти из-под удара. Хлопнув дубинкой по пустому месту, мертвяк недовольно заворчал. В ответ на что Веспер лихим ударом снес ему голову.
– Первый! – стряхнув кровь с лезвия, произнес дварф.
Потому что следом за обезглавленным зомби из распахнутых врат зиккурата потянулись полчища нежити – не только зомби с дубинками и камнями, но еще и скелеты, вооруженные ржавыми мечами и саблями с зазубренными лезвиями.
Как ни странно, увидев толпу оживших мертвецов, Веспер не только не почувствовал испуга, а даже, наоборот, ощутил вдохновенный прилив сил. С него наконец слетело сковывающее оцепенение багрового мира, будто паутина облепившая тело и душу, и дварф почувствовал небывалый прилив сил и энергии. Казалось, еще немного, ноги его оторвутся от красного песка, и дварф полетит, рубя пустые головы гнилых врагов.
Увы, воспарить, аки птице, дварфу не удалось. Но он и без того в прыжке снес голову еще одному зомби, а затем, с разворота, по локоть отмахнул обошедшему его слева скелету костлявую руку, сжимавшую рукоять короткой кривой сабли.
Тут и остальные подоспели Весперу на помощь. И началась сеча, не столько кровавая, сколько упорная. Членовредительская. Поскольку убить тех, кто и без того уже мертв, было невозможно, тактика боя живых сводилась к тому, чтобы лишить нежить возможности продолжать сражение. Зомби лучше всего было сразу снести голову. Обезглавленный живой мертвец падал пластом и начинал судорожно дергать конечностями. А тело его тем временем засасывал красный песок. Скелет даже без головы продолжал сражаться и, что удивительно, не терял при этом ориентации в пространстве. Поэтому, чтобы завалить скелет, ему нужно было подрубить ноги, а уж после, когда он падал на песок, отсечь верхние конечности, которыми он все еще пытался ухватить кого-нибудь за ногу.