Подземелья Редборна
Шрифт:
— Кром, такого я еще не видал! Чтоб какая-то харчевня, постоялый двор на самой окраине города находился под герцогским покровительством! Нет, Бёрри, мы вчера, наверное, перебрали, и я до сих пор еще толком не проспался!
Конан все еще изумленно таращился на вывеску, а его вороной, чувствуя близкий отдых, нетерпеливо постукивал копытами и прял ушами, торопя своего хозяина. Рыжий Бёрри постучал в ворота, которые тут же гостеприимно распахнулись. Они въехали во двор, кое-где заросший невысокой травой, спешились, передав поводья подбежавшим слугам. На крыльцо не спеша вышел важный хозяин, когда-то, несомненно, такой же рыжий, как Бёрри, а сейчас сверкавший на солнце потной лысиной с остатками рыжих вихров за ушами.
Как только он увидел Бёрри, всю его важность как ветром сдуло.
— Наконец-то! Наконец-то ты здесь! Как я тебе рад, старина, ты и не представляешь! Эй, ребята, Зольду — в дальнее стойло, и овса ей побольше!
— Слушай, Лис, я на этот раз не один, а с приятелем, так что ты уж и его прими, как меня или как герцога, на худой конец!
— Ах ты, разбойник, все у тебя шуточки! Ну, ладно, ладно! Ведите вороного в конец конюшни — и тоже овса побольше! Ишь какой красавец! — И он с видом знатока похлопал жеребца по крутой шее.
Конан, улыбаясь, слушал разговор и с интересом разглядывал хозяина, честного плута. Он, как и Бёрри, ему почему-то сразу понравился. Чем-то они были похожи: оба рыжие, круглолицые и, несомненно, каждый себе на уме. Хозяину самому очень подходило название его постоялого двора — «Старый Лис». Толстый, лысый, с щелочками черных плутовских глаз, он не казался старым, но если присмотреться внимательней, то становилось заметно, как время избороздило неглубокими морщинами его лицо, как спокойно и мудро временами смотрят маленькие глазки.
Он казался настоящим щеголем, хотя одет был в простые штаны из зеленой добротной ткани, свежую рубаху из тонкого полотна, распахнутую на жирной груди. Но уж очень ладно выглядели на нем короткие сапожки из светло-коричневой мягкой кожи, шелковый пояс с кистями, туго охватывающий толстый живот, массивная золотая цепь, поблескивающая на мощной шее.
— Заходите же, заходите! Бёрри, ты, конечно, как всегда, для начала — в уголок, а?!
— Похоже, ты мои привычки знаешь лучше меня! Вот за что люблю так люблю!
— А я, дружок, помню привычки всех своих постоянных гостей, иначе мне тут делать нечего! Ты вот песни свои поешь, ни одной ведь за год не забыл, верно? Ну, а я привычки твои помню. По мне, что ты, что знатный нобиль — все одно: вы мои гости! Бочка с лучшим вином у меня одна, да и ягнята все одинаковы!
За разговорами путники и не заметили, что проворные девушки уже уставили стол закусками и кувшинами. Вскоре подоспело и жаркое, оказавшееся на редкость вкусным и умело приготовленным.
Хозяин отошел, занявшись другими посетителями, а Бёрри поскорее налил вина в большие серебряные кубки. Утолив первую жажду, он, зажмурившись, с удовольствием покрутил головой, налил себе еще и сказал:
— Что я тебе говорил?! Где еще тебе подадут герцогского вина да еще поставят на стол серебряные кубки? Только здесь, и только для нас с тобой… Да еще, может, для герцога, если он снова захочет вспомнить молодость! Ну-ка, подвинь мне барашка — я мечтал о нем целый год и сейчас один опустошу целое блюдо! Так что не зевай, киммериец!
Конану было очень любопытно узнать, почему и Бёрри, и хозяин постоянно упоминают герцога, но заразительный пример приятеля и быстро убывающее жаркое заставили его отвлечься от посторонних мыслей. В конце концов, герцог никуда не исчезнет, а вот вино и барашек… Вскоре пустые блюда на их столе опять сменились полными, появились новые кувшины с вином, а они все сидели, наслаждаясь звоном кружек, громким смехом веселой компании за длинным столом посреди зала, запахами горящих смолистых поленьев, жареного лука и густым ароматом отличного вина. Наконец оба откинулись на спинки скамей, обводя харчевню один — сытым и благосклонным, другой — сытым и любопытным взглядом.
Конан привык, что, подняв глаза, увидит в любой харчевне жирный закопченный потолок и почерневшие балки. Но здесь не обнаружил над своей головой ни следа копоти и грязи. Потолок между темными балками из благородного дуба оказался свежевыбелен, отчего все помещение казалось выше и просторнее. На стенах рукой явно полупьяного художника были безыскусно, но очень живо намалеваны сцены охоты и рыцарских игр. Краски ярко горели в лучах солнца, сквозившего сквозь узкие оконца с мелкими стеклами, забранными в фигурные медные переплеты.
— Куда это ты меня привел, Бёрри? Да я тут половину кошелька оставлю! Такие харчевни не для нашего брата, а разве что для знатных рыцарей!
— Ха, для знатных рыцарей! Ты только что разглядывал этих знатных рыцарей там, за большим столом! Они что, выглядят богаче нас, что ли?
Конан присмотрелся внимательней: действительно, компания, про которую говорил Бёрри, ничем особенным не отличалась — лохматые головы, поношенные штаны, рубахи из грубого серого полотна, оружие в потертых кожаных ножнах… Зато их веселья хватило бы на целый королевский пир. Оттуда только и слышалось:
— Эй, Лис, присядь-ка с нами! Кружечку за тебя и твое заведение!
— Лис, дружище, вели еще кувшинчик! И барашка! У нас сегодня удачный день — все продали без остатка!
— Девчонки, девчонки, не убегайте, посидите с нами, а то без вас и винцо не сладко! Ха-ха-ха!
Приближался вечер, и гостей становилось все больше. Были тут и торговцы, приехавшие издалека и остановившиеся у «Старого Лиса», и жители соседних улиц, которых каждый вечер тянуло сюда видение полных кувшинов и дымящихся блюд, а особенно — хорошеньких пухлых служанок, со смехом уворачивающихся от шлепков и поцелуев.
Несколько стражников, звеня алебардами, ставили оружие в уголок, чтобы поудобнее усесться за стол, перед тем как заступить в дозор по вечерним улицам.
Вскоре харчевня была полна народу, девчонки и несколько расторопных поварят так и мелькали между столами с кувшинами и закусками. Все шло своим чередом, и Старый Лис, осмотрев свои владения и сочтя, что все в порядке, направился к дальнему столу в уголке зала.
— Ну, приятель, смотри — сам Лис к нам идет! Эх, и соскучился же я за год по старику и его харчевне! Если бы не моя проклятая неугомонность — тут бы и осел, попивая его винцо и толстея от его стряпни! Да дело в том, что у меня без счету таких приятелей, и везде надо побывать… Ну, сейчас он с нами выпьет, а ты давай спрашивай про герцога — вижу ведь, что любопытство тебя так и распирает! Спрашивай, спрашивай, уж о чем о чем, а о герцоге Лис поговорить любит!